Ион Агырбичану - «Архангелы» Страница 78

Ионуца Унгуряна примарь застал во дворе. Старик с непокрытой головой сидел среди рабочих возле толчеи, слушал страшные рассказы и растерянно поглядывал по сторонам. Увидев примаря, он отчаянно замахал рукой, растерянно повторяя:

— Кто бы мог подумать! Кто бы мог подумать!

— Значит, это правда? — У Корняна осекся голос.

Никто ему не ответил. Рабочие занимались толчеей, и оба компаньона, подавленные и растерянные, поплелись к воротам.

Телеги, груженные камнем, лошади с переброшенными через спину корзинами нескончаемым потоком двигались и двигались по дороге, к великому удивлению акционеров общества «Архангелы». Не сразу обрели они голос и заговорили. Казалось им, что настал конец света.

— А тут еще мой адвокат телеграмму прислал, что застрелится! — наконец произнес старик Унгурян, как бы заключая свои невеселые размышления.

— Так уж и застрелится! — с презрением отозвался Корнян.

— Ты его не знаешь. Он может. Нет, нет, не знаешь ты его, — залопотал старый Унгурян. — А потом, сам посуди, что еще можно сделать среди этого столпотворения вавилонского, если у тебя нет денег и тебя никто не знает? Вот скажи, хоть мы и дома сидим, а что будем делать без денег?

— И все-таки мне не верится! — выдавил из себя примарь.

— А мне? Э-эх… если бы все это было не так! — между этим «Э-эх» и остальными словами прозвучала непечатная брань.

— Надо нам, не откладывая, идти на прииск, — решил примарь.

Старик Унгурян робко поглядел на него. Он уже давно не решался садиться в седло, а пешком до «Архангелов» было слишком далеко. Вот уже четыре года, как он не бывал на прииске, привык к тихому неподвижному житью-бытью и ничего другого представить себе не мог. Бывали такие дни, когда он если что и делал, то разве что пересаживался со стула на стул, таская за собой бутыль с вином. И теперь вдруг покончить с этим безмятежным существованием? Невозможным и бесчеловечным представилось ему и путешествие к «Архангелам», особенно сейчас, после такого глубокого потрясения. Но, возможно, в глубине души он чувствовал — только не хотел признаваться даже себе, — что все, о чем говорили люди, чистая правда.

— Нужно ехать немедля! — настаивал примарь.

Послали двух мальчишек, и они мигом привели им пару оседланных лошадей. Корнян птицей взлетел в седло, а старик, жалобно причитая, заковылял вокруг лошади, никак не решаясь сунуть ногу в стремя. Примарь слез и помог Унгуряну — поднял и посадил в седло, — потом вскочил сам на лошадь, и они поехали.

— Эй! Потише! Потише, а то все мозги мне повытрясешь! — стонал старик.

Дорога до «Архангелов» была пыткой для них обоих.

Примарь вынужден был ехать шагом, в лучшем случае тихой рысью. Стоило ему пустить лошадь чуть быстрее, как старик Унгурян проклинал все на свете: его лошадь тоже прибавляла шагу, и его начинало беспощадно трясти. Ездить на лошади Унгурян разучился, сидел в седле, как в кресле, втиснувшись в него всем своим тяжелым, оплывшим телом. При каждом толчке старик клял лошадь, дорогу, «Архангелов» и всю свою жизнь. Даже самого себя раз послал он к черту.

Наконец добрались до прииска. Оказалось, управляющий отправился в новую галерею, чтобы на месте посмотреть скальную породу, которую только-только раздробили шесть глубоких подземных взрывов.

— Пойдем в старую штольню, — предложил примарь, передавая поводья лошади одному из сторожей.

Поручил свою лошадь кому-то и Унгурян и нехотя поплелся за Корняном.

— Соизвольте пожаловать! — пригласил сторож. — В третьем погребе на столе есть свечи.

Примарь заглянул в погреб, взял свечу и вместе с Унгуряном исчез в штольне.

— Что тут творится! Сплошное свинство! — на каждом шагу повторял старик Унгурян, то оскользаясь, то спотыкаясь о мокрые камни.

Примарь молча шагал вперед, держа свечу.

Наконец-то они добрались до пролома. Корнян внимательно осмотрел дыру и обвал, погубивший четырех человек.

— Дальше не пойдем, хватит с нас, — проговорил, задыхаясь, старик.

— А куда дальше идти? Вот здесь еще прошлой ночью добывали золото. — В голосе Корняна прозвучало отчаяние.

Ионуц Унгурян, который давным-давно не бывал на прииске, а тем более не спускался в штольню, понятия не имел, где они находятся. Старик никогда особенно не стремился под землю, а если и приезжал на прииск, то только ради попоек, которые устраивались здесь иной раз по случаю открытия самородного золота.

Унгурян посмотрел на то место, куда указал ему примарь, и, быстро переведя испуганный взгляд, ткнул рукой в темноту:

— А там что такое?

— Старая штольня, на которую наткнулась наша.

— Значит, правда?

Примарь не ответил. Он сделал несколько шагов по старой выработке, но тут ему показалось, что впереди его подстерегает опасный враг, и он вместе с Унгуряном стал торопливо пробираться к выходу. Из штольни примарь вылез весь в грязи, а старик Унгурян в синяках, от которых, казалось, страдал больше, чем от того, что с «Архангелами» покончено.

— Домнул управляющий еще не возвращался? — осведомился примарь у сторожей, стоявших с их лошадьми.

— Нет еще.

— Тогда и мы пойдем посмотрим! — воскликнул Корнян, вновь зажигая свечу и направляясь к входу в новую галерею. Он думал, что Унгурян последует за ним, но старик опустился на скамью и, тяжко вздыхая, принялся скручивать цигарку.

Перед входом лежала большая куча свежей породы, извлеченной из штольни после взрывов, — ее-то и рассматривал внимательно управляющий при свете четырех свечей, которые держали сторожа. Он был так поглощен своим занятием, что не услышал, как подошел примарь, и вздрогнул, услышав его голос.

— Хорошо, что ты пришел, примарь, хорошо, что пришел, дружище! — обрадовался Иосиф Родян. — Посмотри-ка на эту породу!

Корнян присел на корточки и опытным взглядом принялся рассматривать камни. Управляющий жадно следил за выражением его лица. Когда наконец Корнян поднял голову, Иосиф Родян быстро спросил:

— Ну, что скажешь? — Выпученные глаза его блестели…

— Хорошая порода. Обещающая.

— Золото содержит?

— Возможно, есть и золото! Говорю же, хорошая порода.

— Скажешь тоже — возможно! Есть. Наверняка. А ну, берите-ка два куска, да не выбирайте — какой камень попадет под руку, тот и тащите, — приказал он сторожам. — Если золота в них не будет, — добавил он, выходя наружу, — можешь меня застрелить. Понял? Можешь пустить мне пулю в лоб.

Порода, которую вынесли на свет божий, действительно была прекрасной и, по общему мнению, весьма многообещающей, хотя до сих пор ни одной золотой блестки в ней не было обнаружено.

При виде старика Унгуряна управляющий хлопнул в ладоши:

— Знай, что у «Архангелов» еще много золота, — весело воскликнул Родян. — На всех хватит! — звонко ударил он ладонью о ладонь старика и пригласил: — Пойди убедись сам, что не зря трясся сюда. Пойди посмотри.

Пока камень толкли в ступках тяжелыми железными пестами, вокруг, низко склонив нечесаные головы, плотно стоял народ. Тишина стояла мертвая, и слышен был один только резкий и равномерный металлический звук. Камень растолкли в воде, и штейгер, взяв тазик и вращая его под струей воды, стал размывать густую кашицу. Вода уносила с собой каменную взвесь, и вскоре на дне появились блестки золота. Великая радость наполнила сердца всех присутствующих. Улыбка заиграла в глазах, осветила лица. Послышались вздохи облегчения. А золотых блесток становилось все больше, и каждая, даже едва заметная, чешуйка множила счастливые улыбки.

— «Архангелы» пали, да здравствуют «Архангелы»! — вне себя от радости закричал Иосиф Родян, заметив, что штейгер окончил промывку.

— Да здравствуют «Новые Архангелы»! — с воодушевлением подхватил примарь.

Старик Унгурян не сводил восторженных глаз с Иосифа Родяна. Поддавшись всеобщему энтузиазму, возвысил голос и он:

— Вот что значит ученый человек! Виват управляющий!

— Да здравствует управляющий! — хором подхватили остальные.

— Теперь все опасения позади, — весело заговорил Иосиф Родян. — Теперь можно признаться, что в старой галерее все золото выбрано, ибо нет ничего, что длилось бы до скончания света. Однако Корэбьоара — гора не маленькая, а золота в ней хватит на сотни лет.

Все три совладельца «Архангелов» укрылись в сарае и после долгих переговоров дружно решили, что с удвоенными силами будут продолжать работы в новой галерее.

После того как решение было принято, старик Унгурян неожиданно разволновался: он вспомнил о своем сыне-адвокате, о котором успел позабыть, пока трясся в седле и набивал себе шишки в темном забое.

— Господи, ведь это мне никак не поможет! — в отчаянье застонал он.

Два других акционера смотрели на него с удивлением и с испугом.