Китлинский - Клан – моё государство 2. Страница 8

– С определённого этапа индивидуально работаете с детьми, выходит, передавая их по цепочке от одного к другому?

– Да. Это в коммунизме все серые и в одинаковых робах, тоже серых. И поверьте мне, капитализм не на много от нас ушёл. Только они в другом серые. У них, у всех, одинаковые сдвиги в мозгах, для них главное деньги. Это желание неуёмное их иметь тоже окрашивает в мышиный цвет, хоть они и пытаются выделяться друг перед дружкой экстравагантностью поведения, одеждой и своими коллекциями ценностей, а на самом деле это попытка скрыть свою чёрную душу. Наш способ обучения требует времени и средств, терпения и способности учить. Ею не каждый человек наделён от природы.

– Кропотливая работа,- согласился Гунько.

– Это верно. Я Левко не наукам учу, он всё, что надо, сам прочтёт. Учу пониманию, точности определений, смысловым гибким восприятиям мира, духу. Знаете, как наши древние предки говорили: уму – разуму. Прекрасное слово – разум. Умный исполнитель – это и есть разум. Вот мы – что-то собранное из множества разумов. Когда один всех ведёт, а остальные слепо за ним прутся, хоть тресни – толку не будет. И если группа, партия – всё равно бедлам. А вот когда все сообща вместе двигаются – при хаосе, вроде, но идут – можно быть уверенным, что дойдут. В данный момент мы локальные задачи решаем, до глобальных ещё далеко. Что впереди по курсу – я не знаю. Вот так, Ефимович. Этот же карлик – Горбачёв – со своими подельниками и куриными мозгами вздумал огромную страну переустроить по своему желанию, по прихоти своей, при этом не заботясь о подрастающем поколении; не вложив в них сейчас, сию минуту, ты обречён. За это ему по голове его бестолковой и трахнут. И поделом.

Причалили рыбаки. Подошёл Мик и забрал лампу. Сашка поднялся и двинулся помогать. Гунько быстро намотал портянки и устремился следом.

– Вот это рыбалка,- громко кричал взбудораженный Евстефеев.- Два раза только завели бредень, а уже некуда ложить.

– Лодка маленькая,- сказал Гунько, глядя, что борта черпают воду.- Где же вы сидели?

– В воздухе,- радостно махая руками, как пропеллерами, объяснил Евстефеев.

Выгружали полчаса, после чего вернулись к костру греть замёрзшие руки.

– Мне надо выпить,- Евстефеев полез в рюкзак за бутылкой.- Кто имеет желание – присоединяйтесь,- предложил он, откупоривая.

На сто грамм согласились все, кроме Левко.

– Пойду закину перемёты,- сказал Сашка.- Самое время,- и исчез в темноте.

Мик подал Евстефееву и Гунько спальные мешки, а сам, прихватив такой же, поднялся на обрыв, где и расположился.

– Павлович, приходил медведь по твоего тайменя,- укладываясь, стал рассказывать Гунько.- Подпалили ему шкуру.

– Я слышал, как он ревел. Мне ребята сказали, что, видно, пойман был с поличным. Так ему и надо,- Евстефеев влез в спальный мешок и застегнул молнию до половины.

Вернулся Сашка и сунул руки в огонь.

– Александр,- позвал шёпотом Гунько.- Вы не против продолжить тему разговора?

– Если спать не хочется – можно,- согласился Сашка.- Только говорите нормально. Мои не проснутся, даже если ядерный взрыв ухнет. На пятьдесят километров вокруг нас нет ни души,- Сашка подгрёб угли и вкатил в них большую корягу, после чего раскатал спальник рядом с Гунько и влез в него.

– Я кратко поведал Павловичу то, о чём мы с вами говорили. Школы имею в виду,- начал Гунько.- Девочек тоже берёте?

– Нет. Психология мешает. У слабого пола отсутствует индекс обучения. До пяти-семи лет равный уровень восприятия и усвоения материала, даже большие успехи, чем у мальчиков, а потом вдруг исчезают целые блоки информативные из памяти. Мы исследования провели и выяснили, что к моменту полового созревания что-то накрывает имеющийся уже материал или отодвигает в сторону. Что именно – не удалось определить, но сошлись на том, что это поэтика души. Рождается природная эмоциональность, она и мешает им нормально усваивать программу. Так что женщин мы не используем.

Гунько задумался на время и спросил:

– А отсутствие семьи не влияет? Ведь мать и отец – это большая часть будущего индивида.

– Спорный вопрос. Мы из них не камикадзе готовим, а обычных людей. Вот вы росли, и я уверен, что ни мать, ни отец вашим воспитанием особо не занимались. Правда, вы знали, что они у вас есть, что они рядом, заботятся о вас. Порой пожурят, вылупит батя иной раз за проказы – это для пользы, и на этом наука воспитания заканчивалась.

– Пожалуй, вы правы,- поддержал Сашку Евстефеев.

– Нашим родителям было не до нас. Нынешние родители на школу и вузы полагаются, а кто и чему учит – догадаться не трудно.

– Двор, улица, компания. Это основные учителя. Сомнительные и беспардонные. По уровню знаний – ноль, степень обучения одна – до тюрьмы. В лагере другие учителя: жадный до денег охранник с синим от пьянства носом и более опытные по срокам отсидки сокамерники, которые могут научить только одному – как снова сесть,- Сашка плюнул в костёр.- Семья даёт человеку определённый, сравнительно, рацион питания. Последнее время не во всех семьях нормальный, кстати. Также социально-бытовую грамотность, передаваемую тебе родителями, а чаще бабушками и дедушками, если они есть. Вот и всё, что может дать семья. Мы определили роль семьи в жизни молодого человека, как беззнаковую, но только в спокойной семье с нормальным достатком. Всё, что выше среднего достатка – зло, таких семей в Союзе очень мало. Как правило, это элита. Всё, что ниже среднего достатка – тоже зло. Это остальная, кроме элиты, часть населения. И получаются одни минусы, ибо семей, где показатель нулевой, ещё меньше, чем элитарных.

– Да,- сказал Гунько.-Я, лично, по своим внукам смотрю. Что из них выйдет?- он сделал неопределённый жест рукой.

– Вы правы,- высказался Евстефеев

– Александр, а вот пять языков – это не многовато?- Гунько всё никак не мог поверить, что это где-то существует – знание пяти языков к шести годам.

– Сколько времени вам надо, чтобы выучить наизусть страницу книги, стандартную?- спросил Сашка.

– Часа два,- ответил Гунько.- А что?

– Мне для этого необходимо чуть больше одной секунды. Мгновение,- Сашка щёлкнул языком, как затвором фотоаппарата, имитируя мгновение.- Потом воспроизведу через год, два, десять лет.

– Правду говорит, Аркадьевич,- Гунько ткнул Евстефеева в живот.- Вместо головы – компьютер.

– Компьютер лишён интеллекта, он не может думать вне заложенных программ. Мой мозг быстрее компьютера считает и может мыслить. У Левко новое поколение вычислительной техники в голове, мощнее моей раза в три,- Сашка лёг на бок, подложив руку под голову.- Мы ушли в сторону от темы, влезли в дебри, в которых нет опоры. Лучше поговорим о насущном. Реальном.

– Да уж,- Гунько достал сигарету.- Лучше к баранам вернёмся, к нашим.

– К ним, не к ним, что изменится?- возразил Евстефеев.- Александр, я так понял, в политику не суётся. Собирает информацию, обрабатывает. Только в случае угрозы своему делу предпринимает действия.

– Не участвую по причине отсутствия смысла,- подтвердил мысль Евстефеева Сашка.- Сыр-бор этот будет продолжаться Бог весть сколько времени. Желающих поиграть в перевороты будет всё больше и больше, но независимо от того, улыбнётся кому-то или нет, результат будет один. Союз рассыпется на отдельные государства. Российская Федерация, её целостность, окажется под угрозой, и кто бы ни сел на Олимпе власти, всё равно без крови не сможет обойтись. Можно убить такого же бандита как сам, но в народ стрелять я не намерен.

– Мрачная картина,- определил Евстефеев и добавил:- Безрадостный прогноз.

– Это не прогноз. Это мысли вслух.- Сашка прикурил сигарету и продолжил:- Прежние наши лидеры сделали неправильные приоритеты. Пустили средства не в то, во что было необходимо вкладывать. Страдали гигантоманией. Горбачёв получил наследство тяжёлое, но не до такой степени, чтобы кидаться в крайности. Он же, вместо того, чтобы изменить направление капиталовложений, сделал ставку на изменение механизма управления экономикой. Это чисто политический жест. Кому нужны эти переустройства? Да ему. Простому народу не до них. И ещё они нужны, чтобы показать Западу – вот мол, какой я деловой. Прежде, чем дать зелёный свет гласности, надо иметь нормально функционирующие заводы. Это, между прочим, аксиома аксиом. Кооперативы он, видишь ли, разрешил, демократ ху… выискался. Раньше воровали на свой страх и риск, теперь крадут под крышей кооперативов. Их ведь открыли не простые трудяги, а те, кто и раньше у кормушки сидел и не бедствовал.

– Вы говорите, что приоритеты не те. А какие?- спросил Гунько.

– У кого? У Брежнева или Горбачёва?

– И прежние, и нынешние,- Гунько было интересно, что ответит Сашка.

– Леонид Ильич был великий проектант. Хотел иметь всё самое большое. При наших просторах необъятных его гигантомания – смерть. И вокруг не нашлось ни одного здравомыслящего человека, чтобы подсказать ему, что это не про нас. Территориально-производственные комплексы – это уродцы с огромной головой, но слабенькими ножками. Я бы тех, кто это проектировал, к стенке ставил. Или планирование: уральские металлургические предприятия получают уголь для производства кокса из Коми. Да это ведь курам на смех, под боком Кузбасс, а они из Воркуты поездами таскают. Хороший хозяин так не поступает. Или Норильский ГоК. Нет, про этот гигант говорить не стану, ну его к чёрту. Горбачёву надо было вкладывать остатки свободных средств на два-три приоритетных направления, а он и этого не сделал. Сельское хозяйство, кстати – главный приоритет; и он, человек, родившийся в крестьянской семье, обязанный, вроде, знать не понаслышке о существующих проблемах села, такое предложил, что у меня чуть инфаркт не случился. Деньги спустил, транжира, теперь последние крохи из сусек соберут и продадут западным банкам. Они уже всё, что десятилетиями копилось, профукали.