Анатолий Гладилин - Дым в глаза Страница 8

Шагреньев вздохнул и тупо уставился в угол шкафа.

— Вот Феня, эта восьмидесятилетняя бабка, ваша соседка, в конце прошлого века была красавицей. Один в деревне из-за нее повесился, а молодой барин запил… Вы видали мать Соколовой? Ну и как?

Игорь поморщился. Лена не будет такой. Хотя…

— Так на чем вы остановились?

— На четырнадцатом доказательстве.

— Короче, сделать вас очень талантливым математиком? Это другой разговор. Предупреждаю: доктором наук вы будете наверняка, но не раньше, чем через четыре года. Придется сдавать экстерном за университет, за аспирантуру. Для вас это не составит труда. Но время.

— А дальше?

— Дальше! Большой ученый. Вы же любите математику!

— Да. Но, может, у меня появится бас?

— Пожалуйста. Лучше, чем у Рейзена.

И Серов вдруг вспомнил, как на хоккее Лена не сводила глаз с Маркелова.

— А не стать ли мне спортсменом?

— Ради бога! Например, конькобежцем. Наш знаменитый конькобежец, между прочим, член ЦК комсомола. Как видите, открывается блестящая перспектива, и не только в спортивном отношении. Потом, когда здоровье не позволит вам бегать, станете видным общественным деятелем. Успеете объездить все страны мира. Все будет зависеть от вашего желания.

— А если футболистом?

— Пожалуйста! Явитесь к тренеру «Спутника». Когда вас спросят, где вы научились, скажете, у бразильца Пелезагайло де Сантоса. Он знает такого. И вам поверят.

— Решено.

— Итак, сейчас вы заснете.

— Подождите, самое главное. Играть, так по всем правилам! Что я должен за это? Служить у вас сорок лет домработницей?

— Что за дикий бред!

— Понятно. Наверно, эта футбольная способность у меня ровно на год?

— Нет. Вы будете играть, как и все футболисты, до тридцати трех лет, если, конечно, раньше не скажете себе: «Я НЕ МОГУ, МНЕ ВСЕ НАДОЕЛО, ХВАТИТ!» Гипноз спадет, электромагнитные колебания изменятся, и вы станете прежним Серовым. Дальше крупная общественная работа. Зависит только от вас. К тому времени вы станете очень знаменитым.

— Что же с меня требуется? Ясно. Год такой жизни засчитывается за пять лет нормальной?

— Не выдумывайте, не мучьте себя! Спокойно доживете до старости. Я с вас ничего не потребую. Спокойного сна, спокойной жизни, Серов!

И Серов почувствовал, что он уже лежит на кровати и на него смотрят большие, неестественно большие глаза старика. Потом показалось, что на него смотрит уже не старик, а Лена Соколова, потом не Лена, а его товарищ по группе. И глаз становилось все больше. Он лежал, не в силах пошевельнуться, и на него смотрели сотни, тысячи глаз. Глаза стали темнеть и прыгать, превратившись в тысячи маленьких футбольных мячиков. Потом все куда-то провалилось.

Что это было, бред или сон, Серов так никогда и не понял. Но он увидел себя в своей же комнате, освещенной блеклым кирпичным светом. По комнате ходил старик Шагреньев и листал записную книжку, потрепанную, в потертом на сгибах кожаном переплете. Потом он подвинул к окну стул, подложил газетку, стал на сиденье, открыл форточку (кстати, Серов утром увидел, что форточка распахнута), слез на пол и сладко потянулся.

— Все, кончена работа. Итак, подведем итог. Из пятидесяти человек, — старик снова раскрыл записную книжку, — один захотел стать певцом, семнадцать — академиками, семь — приобрести «Волгу», девять — дожить до ста двадцати лет, трое — съездить во Францию, двое — стать министрами, двое — совершить кругосветное путешествие, трое — получить квартиру, один — напечатать поэму в «Юности», один — смерти своей соседки, один — поступить в институт, двое — выиграть по золотому займу сто тысяч и последний — стать спортсменом.

Потом старик задумался.

— А что у нас было на пятьдесят опрошенных в девятнадцатом веке? Сейчас полистаем. Вот: десять — королями, один — губернатором, пятнадцать — собрать полные сундуки золота, двое — изобрести паровоз, семеро — быть непревзойденными игроками в карты, один — убить Пушкина и этим войти в историю, один — открыть Северный полюс, трое — быть первыми фехтовальщиками в мире, девять — великими полководцами, последний — жениться на английской королеве.

Старик спрятал книжку и покачал головой.

— Мельчают люди!

Свет погас, и все исчезло.

Серов десять дней не появлялся на занятиях. Наконец он пришел, но пробыл в университете несколько часов. Он был страшно рассеян, неохотно разговаривал. Друзья пожимали плечами: «Неужели опять Соколова?»

Его видели в большом спортивном зале. Сначала там тренировалось несколько баскетбольных команд, потом футболисты сборной университета отрабатывали технику и удары. А Серов стоял и смотрел, глупо, растерянно улыбаясь. Петька, вратарь сборной университета, знал Серова. Увидев, что тот стоит уже целый час, прислонившись к стенке, откатил ему мяч. Мяч подкатился к Серову и остановился.

— Попробуй ударь.

Но Серов не двигался и глупо, растерянно улыбался.

Еще несколько человек повернулись к нему.

— Ну чего ты там, бей, авось докатится!

Серов посмотрел на Петьку, потом на мяч. Выражение лица Серова как бы говорило: «Ну ладно, ребята, раз вам так хочется посмеяться, ну я, конечно…» Он как-то очень медленно, неуверенно размахнулся…

Резкий (словно хлопнул бич) удар заставил всех обернуться. Петька от внезапного сильнейшего толчка в грудь сидел на полу. Мяч, отскочив от Петьки и ударившись еще в две стенки, покружился и затих.

Серов повернулся и вышел.

Больше его в университете не видели. Потом пошли странные слухи, что Серов принят в команду мастеров «Спутника». Все решили, что этого не может быть. Никто не видел, чтобы он когда-нибудь играл в футбол. Но кто-то вспомнил эпизод в спортивном зале. Слухи подтвердились. Фамилия Серова промелькнула в газетах (в Москве еще сезон не начался). В группе узнали, что Серову дали академический отпуск на год.

За все это время (два месяца до Москвы) Серов не сделал ни одной записи в дневнике. Что он чувствовал, он никому не рассказывал.

ГЛАВА VI

ЛЕОНИД МАРКЕЛОВ

В одно воскресное утро двое рабочих, отчаянные болельщики, наблюдали через забор тренировку «Спутника».

— Нет, ты смотри, что делает Серов! — говорил тот, что помоложе.

Только что Серов перехватил прострельную передачу и с лету направил крученый мяч в ворота. Потом Серов долго смотрел, как Тушин пытается обвести Челнокова. Сам Серов не бегал. Но вот мяч опять послали Серову. Серов принял его на голову, пожонглировал им раз двенадцать, подбросил его повыше, прыгнул, сделал «ножницы» (молодой рабочий только и успел ахнуть) и пошел болтать с тренером.

— Вот Игорь дает! — вздохнул молодой рабочий. — Это игрок! Не то что Кочетов! Тот и мяч как следует остановить не умеет. Вон раз, два, три, ух, наконец-то остановил! То ли дело Игорь!

— А мне больше Леня нравится, — сказал старый рабочий и показал направо, где бегал с мячом Маркелов.

— Ну и что? — удивился молодой. — Он уже целый час возится один с мячом. Бьется, бьется. Играет он не хуже Игоря, но у Игоря все легко, а этот, знай, только пыхтит. Да Игорь и моложе его.

— Только на год. Нет, Ваня, Ленька Маркелов Серову не уступит. Серов — талант, но гастролер. Видал я таких. А Маркелов наш, работяга.

Молодой не согласился. Более того, он стал утверждать, что Серов лучше.

Начинался старый бесконечный спор, который вели не только они одни.

Об этом говорили десятки тысяч болельщиков. На работе, дома за столом, в столовой, у стойки под вывеской «Спиртные напитки распивать не разрешается», на стадионе — знатоки футбола до хрипоты, до ругани (любители умудрялись и подраться) решали вопрос: Серов или Маркелов?

На солнце было тепло. С крыш падали сосульки. Сугробы у забора посерели, покрылись ноздреватой ледяной коркой. Пахло весной, краской и помоями.

Две кучи сумок и портфелей с книгами отмечали ворота. Пальто сложили прямо на сугроб.

Мяч — маленький, тяжелый, черный, вырезанный из каучука — был в ногах у Лени. На него набегали два брата — Сашка и Витька Малинины. Витьке сегодня два раза удалось обвести Леньку. Витька, сам не веря своему счастью, крикнул Сашке: «Я сегодня два раза обвел Леньку!»

Обвести двоих! Этого Ленька еще не умел. А вдруг? Он быстро пошел вправо. Малинины — за ним. Резкий рывок влево. Один Малинин заскользил, остался на месте; другой, Витька, не отстал и бежал влево, за Маркеловым. Тогда Ленька остановился и прыжком проскочил между братьями.

Мяч быстро катился к вратарю. Колька бежал наперерез. Успеть! Задыхаясь, Ленька все же нагнал мяч и с ходу сильно ударил. Гол! И звон разбитого стекла.

Медлить не стоило. Ребята быстро расхватали сумки, пальто. Маркелов замешкался. Он доставал мяч. Но вот пальто, сумка.