Уокер Перси - Ланселот Страница 8

И я это выяснил. Но не где был я, а где была Марго. Неужто к этому и стремился мой червячок любопытства? Ведь я уже знал это, но не хотел знать, не хотел признаваться в знании, то есть даже заглушал его, чтобы потом это можно было бы доказать по всем правилам, подобно тому, как астроном, который в самой сокровенной глубине души уже знает, что световая точка сдвинулась с места, но не хочет даже думать об этом, пока в его руках не окажется фотопластинка и он не убедится в том, что точка на своем правильно-неправильном месте. И все это для чего? В его случае, чтобы посмаковать, насладиться превосходством реальности над воображением. А мне это было зачем? А оттянуть, оставить ужас на сладкое, как телеграмму вертишь и вертишь в руках, не распечатывая.

Вот оно. Корешок чека, оплаченного кредитной карточкой «Амекс», и выписанный под копирку счет из мотеля «Раундтаунер Мотор Лодж», Арлингтон, штат Техас, на 1325 долларов 27 центов. Все вполне предсказуемо. По отношению ко мне — не знаю, но что касается Марго — точно, поскольку формально она в то время еще считалась актрисой, — она никогда не блистала, но имела карточку актерского профсоюза Эквити[31] и действительно занималась по профессии, потому и была предсказуема, — то есть это не значит, что она играла на сцене, просто посещала семинар Роберта Мерлина в знаменитом Театре Даллас-Арлингтон. Целый месяц посещала, весь июль. Билет на самолет Восточных авиалиний датирован 30 июня, а обратный — 1 августа. За месяц она ни разу домой не приезжала, я тоже ни разу не навещал ее. Я в этом уверен, потому что внезапно вспомнил лето 68 года. В то время все суды набросились на округ Фелисьен, и те немногие из нас, как белых, так и черных, кто придерживался умеренных взглядов и стремился к добру и миру, вели собственные семинары в Ассоциации поддержки школ, работали среди учителей и родителей, чтобы после начала учебного года не дошло до смертоубийств. Мы одержали победу. Никто не пострадал. Зародилась новая жизнь.

Сиобан, стало быть, была зачата 15 июля плюс-минус несколько дней. Так плюс-минус сколько? Неделя? Десять дней? Две недели? Согласно утверждениям Ройала биология не является точной наукой, но всегда оперирует величинами вероятностными и усредненными. Поэтому расположим 15 июля на вершине вероятностной кривой и отступим на две недели в ту и другую сторону по оси абсцисс — оказывается, здесь эта кривая идет настолько полого и настолько близко прижата к оси, что вздохнуть под ней и то невозможно, так что вероятность зачатия чертовски близка к нулю.

Следовательно, установлен факт: Сиобан была зачата в Техасе в июле 1968 года не мной.

Грозовая машина заработала снова и смолкла. Кто-то ее чинил. Внизу хлопнула большая парадная дверь. Я посмотрел вниз через голубиный леток. Марго, Джекоби и Мерлин сели в микроавтобус и отъехали от дома. Что за рулем Марго, я догадался по тому, как она, согнув руку, положила локоть на опущенное стекло. Она по-мужски управлялась с машиной и никогда не держала руль обеими руками. Глядя вниз с голубятни, я даже видел ее голые колени. Садясь за руль, она поддергивала юбку, как мужчины поддергивают брюки. Я знал, что они отправились в гостиницу «Холидей Инн», где жила остальная киногруппа и где менеджер предоставил им конференц-зал, чтобы Мерлин мог просматривать дубли.

Все трое сидели на переднем сиденье микроавтобуса, Мерлин рядом с Марго. За всю жизнь мне попалось лишь несколько мужчин, не умеющих водить машину. Раньше, когда я был ребенком, таких людей было больше, и, зачастую, они отличались талантом и интеллигентностью. Особенно представители творческих профессий. Пикассо и Эйнштейн ведь не водили машину, правда?

Я снова общался вчера со своей соседкой! Она не говорит ни слова уже много месяцев, с тех пор как с ней произошло это ужасное потрясение, и тем не менее мы общались!

В шесть утра нам, как всегда, принесли кофе, и я один раз стукнул в стену — доброе утро! Как же я был удивлен, когда через минуту-другую услышал ответный робкий стук — доброе утро!

Я не поверил своим ушам. Может, это и не было ответом? Может, она просто подвинула стул?

Поэтому я стукнул еще раз. Очень осторожно — как бы стук с вопросительным знаком. Через тридцать секунд мне ответили. Тук. Никаких сомнений.

Но можно ли назвать это общением? Если да, то какого уровня? Пара шимпанзе тоже способна на такое.

Все — таки вопрос: это общение или просто подражание? Услышал — повторил. Может, она лежит там с пустым взглядом, как законченная идиотка, и просто водит по стене костяшками пальцев, подобно двухлетнему ребенку в кроватке.

Поэтому я придумал простейший шифр: один стук — А, два — Б и так дальше.

Но как дать ей знать, что это шифр? Не так все просто, как может показаться. Я обдумывал эту проблему целое утро. И понял, что единственный способ избежать подражания, это задать вопрос, а единственное средство усвоения шифра — его повторение. В конце концов мы оба ведь никуда не торопимся.

Конечно, система очень неудобная. Например, мой вопрос начинается с буквы «Ч», которая требует 25 стуков. Впрочем, какая разница. Как только она поймет идею шифра, все можно будет упростить.

И я послал следующее сообщение: 12 стуков, пауза, 20 стуков, пауза, 16 стуков, двойная пауза, 3 стука, пауза, 29 стуков.

Кто вы?

Я стучал с перерывом в одну секунду, понимая, что ей вряд ли удастся понять меня сразу, но я надеялся, что она возьмет карандаш и начнет подсчитывать.

Ответа не было.

Я повторил.

Ответа не было.

Я повторил еще раз.

Ответа не было.

Я проделал это десять раз и бросил.

Ну ничего, завтра я попытаюсь еще раз.

Я должен установить с ней контакт. В соответствии с моей теорией она может стать прототипом Новой женщины. Понятие «влюбленности» лишилось смысла. Но в будущем с Новой женщиной оно обретет его снова.

Я вижу, тебе интересно. Я тебе еще не излагал свою сексуальную концепцию истории? Что ты улыбаешься? Я не шучу. Она охватывает как индивидуумов, так и человечество в целом.

Сначала был Романтический период, когда люди «влюблялись». Затем наступил сексуальный период, в котором мы сейчас и живем, когда мужчины и женщины совокупляются с такой же неразборчивостью, как бабуины или персонажи мыльной оперы.

Потом произойдет какая-нибудь катастрофа. Я это нутром чувствую. А может, уже произошла? Ты не заметил чего-нибудь необычного там, «снаружи»? Я заметил, что врачи, охранники и обслуга — которые вроде как должны быть здоровыми, в отличие от нас, больных, — подавлены, мрачны и встревожены, словно случилось нечто ужасное. Так уже случилось?

Так вот, значит, катастрофа — да, я уверен, — и не важно, произошла она уже или нет: война, атомная бомба, пожары или просто постепенный упадок и гибель. Большинство людей погибнет или продолжит существование в виде живых трупов. И вернется хаос и запустение.

Ты веришь, что в снах нам может являться будущее? Между прочим, так утверждается в твоей Библии. Я раньше не верил в это, но позавчера мне приснился сон, который я никак не могу забыть. В нем не было Бель-Айла или каких-то событий из моей прошлой жизни — мне приснилось будущее. Ни секунды в этом не сомневаюсь. Я жил в заброшенном доме среди каких-то руин в призрачном городе, напоминающем окраины Лос-Анджелеса, которые описывает Рэймонд Чандлер.

Я был в комнате и как-то странно обездвижен. Не знаю, почему, но я не мог двигаться. За окном виднелись деревья, машины и другие дома, но все сковала неподвижность. Царила полная тишина. Тем не менее в доме я жил не один. В соседней комнате кто-то был. Какая-то женщина. Я явственно ощущал ее присутствие. Откуда я знал, что это женщина? Этого я объяснить не могу, просто я это знал. Может, дело было в том, как она там двигалась. Ты замечал, как двигаются женщины — не важно, чем они занимаются, уборкой или чем-нибудь другим? Совсем не так, как мужчины. Дома они чувствуют себя именно как дома, потому что дом — это их продолжение.

Она вышла на улицу. Мы устроили пикник, сидя на откинутом заднем борту грузовика. Вокруг уже не было запустения. От наших ног вниз уходил обрыв, дальше — синь океана. Поднялся ветер, и донесся звон, словно, тронутые дуновением, зазвонили колокольчики карийона.[32] После тяжелого труда мы были усталыми и голодными. Ели молча, глядя друг на друга. Впереди нас ждала еще масса дел. Мы творили новую жизнь. Это был уже не Дикий Запад и не фронтир,[33] мы создавали новую жизнь с нуля. Мы не думали ни о «любви», ни о «сексе», но лишь о том, чтобы создать эту новую жизнь. И мы знали, что делаем.

Новая женщина выжила после катастрофы и гибели миров — в точности как моя соседка. Худшее, что могло с ней произойти, произошло. Худшее, что могло произойти со мной, — тоже. Нам обоим удалось выжить.