Александр Житинский - Время летать Страница 8

– Говорит: честный. Без обману.

– Честный… обману… честный…

Последовала долгая пауза, во время которой тишина достигла такой степени, что стало слышно, как мяучит где-то кот.

– Говорит: не пьет! – радостно сообщила старуха.

В толпе разнесся гул не то одобрения, не то изумления.

– Спроси, бабуля, порядок будет или нет?

Старушка сунула голову в окошко и тут же вынырнула.

– Порядок любит! – одобрительно передала она.

– Любит… любит… любит… – передавалось по цепочке.

– Пошли, Георгий, все понятно, – кивнул грузин своему приятелю, и они начали выбираться из густой толпы. Люди смыкались за ними.

А чуть поодаль, в тех же креслах, но теперь развернутых лицом к залу, чтобы можно было видеть толпу у справочной, сидели те же, знакомые нам, интеллигентный старик, румяный интеллигент и производственник, который по-прежнему дремал, надвинув шапку на глаза.

– Луневу я не завидую, – сказал старик. – Принимать такое хозяйство. Тут нужно сперва все сломать, а потом строить заново.

– Не согласен с вами, Максим Петрович, – возразил молодой. – В сущности, требуется только одно: твердо сказать, как обстоит истинное положение вещей. Лунева поддержат. Пассажиры полны энтузиазма.

– А служащие аэропорта? Они привыкли к тому, что самолеты не летают. Им так удобнее. Они уже потеряли квалификацию… Да и пассажиры ваши… – с сомнением сказал старик.

– Есть молодые силы. Надо выдвигать их.

– Сказать просто… Хозяйство большое, его сразу не повернуть. Боюсь, неразберихи только прибавится.

– Вы скептик, Максим Петрович.

– Я просто больше вас жил, Андрей Константинович.

– И все же что-то должно произойти.

– Иркутский рейс до сих пор стоит… – как бы невзначай заметил старик, обернувшись на окно.

– А вы видели, как много сегодня прибыло рейсов?

– Видел… Принять рейсы – не штука. Надобно их отправить.

– Все зависит от руководства! – убежденно сказал молодой.

– Ничего от руководства не зависит, – покачал головой старик. – Вы говорите, что Лунев деловой, умный, порядочный человек. Вполне допускаю. Допускаю также, что в первый месяц что-то изменится. На энтузиазме… А потом все вернется на круги своя. Вот увидите.

– Давайте встретимся здесь через год, – предложил молодой.

– Если доживу…

Раздалось объявление:

– «Товарищи пассажиры! Произвел посадку рейс 4675 из Махачкалы. К пассажирам большая просьба: помогите разгрузить багаж. В аэропорту не укомплектована бригада грузчиков. Желающих прошу собраться у выхода на перрон».

– Ну, вот вам и перемены, – сказал старик – Скоро объявят, что не укомплектованы экипажи и попросят пассажиров самих управлять самолетами…

– По крайней мере, это будет честно! – сказал интеллигент.

– А по-моему, лучше бы укомплектовали бригаду грузчиков, – не сдавался старик.

Производственник сдвинул шапку на затылок, привстал, осмотрел собеседников.

– Хватит болтать. Пошли грузить, – сказал он.

Он поднялся с кресла и направился к выходу на перрон. Старик и молодой, переглянувшись, последовали за ним.

В кабинете Горохова горела настольная лампа. Петр Герасимович сидел за столом, ящики были выдвинуты. Он доставал папки, сортировал их, кидал ненужные бумаги в корзину. Там уже был огромный ворох.

Он нажал на клавишу селектора.

– Боря, зайди ко мне, – сказал в микрофон.

Петр Герасимович подошел к окну. На аэродром спустились сумерки. Было заметно оживление на летном поле, где стояли несколько самолетов. Горели фары заправщиков, раздавался гул. Горохов смотрел долго, как бы прощаясь со всем этим.

Неслышно появился Чиненков.

– Звали?

– Это ты, Боря… – Горохов обернулся. – Вот такие дела…

– Знаю, – сухо сказал Чиненков.

– Остаешься за меня. Я тебя рекомендую Луневу.

– А вы, Петр Герасимович?

– Я свое оттрубил. Пора на покой… Надо дело в надежные руки передать.

– У меня ненадежные, – оказал Чиненков.

– В каком смысле?

– Как вы – я могу работать, Петр Герасимович, Как Лунев – не могу.

– Ничего, пообвыкнешь. Сдерживать его будешь. А то он больно горяч. Захочет все сразу… Кота нашли?

– Нашли, – соврал Чиненков.

– И то слава богу. Где был?

– В ресторане.

– А чего там народ на поле делает? – спросил Горохов, указывая за окно.

– Грузят. Перешли на самообслуживание.

– Стоит лишь на секунду отвлечься – и сразу… черт знает что… – вздохнул Горохов. – Ну, я пошел… – он пожал Чиненкову руку – Смотри, чтобы до Лунева рейсы не выпускали. Он придет – пусть сам разбирается.

Тяжело ступая, он вышел из кабинета.

Чиненков подошел к столу, сел, как бы примериваясь, расставил локти. Потом откинулся на спинку стула и вдруг судорожно, болезненно захохотал.

На поле аэродрома, в свете прожекторов, разгружали и загружали самолеты. Длинные цепочки пассажиров выстроились от багажников к аэровокзалу. По цепочкам передавались чемоданы, тюки, рюкзаки.

Работали старик с молодым интеллигентом. В цепочке стоял и Туркин. У ног его была корзинка для кота.

К цепочке подъехала служебная машина. Из нее выглянул человек в форме..

– Товарищи! Кто умеет заправлять лайнер «ИЛ-86»? – обратился он к толпе.

Пассажиры приостановили работу.

Производственник подошел к машине.

– Что я вам говорил, – оказал старик, передавая молодому человеку чемодан.

– Ну и что! И ничего особенного, – упрямо возразил тот, тяжело дыша.

Старик уже протягивал ему очередной чемодан.

Из иллюминаторов самолета иркутского рейса разглядывали картину погрузки пассажиры. Они чувствовали себя несколько неловко.

– Товарищи, а что же мы? – спросила, наконец, певица.

– А что мы? Мы, можно сказать, уже улетели.

– Но мы же не улетели!

– Действительно, товарищи, надо помочь, – отозвался голос из конца салона.

– Как хотите! Я не пойду! Я месяц ждал этого рейса. А что, если он улетит, пока мы грузим? – заволновался пассажир.

– Морозно —протянул другой.

– Да куда он улетит? Без экипажа?!

– Пойдемте, пойдемте, товарищи! – певица в шубке двинулась по проходу к дверям.

Пассажиры иркутского рейса сходили по трапу и пристраивались к цепочкам разгружающих.

Вновь подъехала машина. Из нее выглянула Надя.

– Товарищи! В буфете для вас приготовлен горячий кофе и закуски!

Алексей с видом человека, хорошо сделавшего свое дело, отворил двери диспетчерского зала и сказал:

– Теперь можете расстреливать!

В комнате отдыха над лежащим Афанасьевым хлопотали врачи. Афанасьев был раздет до пояса, ему снимали кардиограмму. Он приподнял голову, взглянул на Лешу.

– Все рейсы посадил? – спросил он слабый голосом.

– Все, Игорь Дмитриевич.

– Молоток… Под суд… пойдешь… Но суд тебя… оправдает, – он уронил голову на подушку.

– Не шевелитесь, больной, – строго сказала женщина – врач.

Поздно вечером аэровокзал выглядел по-праздничному. Потрудившиеся на морозе пассажиры пили кофе, сгрудившись вместе и разложив на чемоданах еду, захваченную в дорогу и купленную в буфете. Все смешались – рабочие, студенты, военнослужащие. Настроение у всех было приподнятое. Молодые аэрофлотовцы тоже были в этом кругу.

Старик с молодым интеллигентом, как всегда, сидели рядом. Они ели вареные вкрутую яйца. Тут же пристроилась и музыкальная группа во главе с певицей. И Леша с Надей были тут, и даже Туркин, примостившийся на отшибе.

– Жаль немного, товарищи, что не умеем мы еще водить самолеты, – с жаром говорил молодой интеллигент, держа в правой руке стакан с кофе. – Я думаю, что со временем так и будет. Помните, об этом мечтал еще Маяковский. «Землю попашем – попишем стихи!»

– Надеюсь, – вы шутите, Андрей Константинович, – наклонился к нему старик.

– Нисколько!

– Нет уж, я в свою дудку дудел и буду дудеть, – сказал саксофонист.

– Друзья, я предлагаю тост, – администратор Аркадий взял застолье в свои руки. – Все налейте кофе!

Из термосов полился кофе.

– Я хочу выпить за Алексея, – обратился Аркадий к Леше. – Чтобы он в будущем руководил не только полетами вниз, на землю, но и полетами вверх! В частности, чтобы завтра же за обеспечил нас рейсом на Иркутск!

– А нас – на Кишинев.

– На Мурманск!

– На Ригу!

Все выпили кофе.

– Теперь, товарищи, у нас осталась только одна мечта, – продолжал Аркадий.

– Какая?

– Поспать, – сказал саксофонист.

– Найти кота товарищу Туркину! – закончил Аркадий.

Туркин вздрогнул, засмущался.

– Да я сам, спасибо…

Вдруг щелкнул репродуктор, и над залом разнесся вежливо – холодноватый женский голос:

– «Вниманию пассажиров, вылетающих рейсом 4122 на Тюмень. Ваш вылет задерживается на два часа по метеоусловиям…»

Лица пассажиров помрачнели.

– Опять… – вздохнул кто-то.