Мири Яникова - Форпост для всех Страница 8

Женя резко обернулась. Ее младший сын стоял прямо перед ней, по колено в воде, рядом с Камнем.

Бросившись к нему, обняв его и зарывшись лицом в пахнущий, как ей показалось, снегом воротник его куртки, Женя, не скрываясь, дала волю слезам. Когда она оторвалась от него и глянула ему в лицо – ее сын был чуть выше нее ростом, — она увидела, что он тоже плачет.

— Родной мой… Маленький… Как ты сюда попал?

— Сам не знаю. Но у меня получилось!

Они сидели втроем на берегу речки возле камня, на котором сохла одежда Ицика, когда заметили в воздухе что-то вроде моста. Мост был призрачным, один его конец было не различить, а второй скрывался в лесу. Лея заметила его первая.

— Они же упадут! – испугано воскликнула она.

Женя и Ицик внимательно всмотрелись в небесное видение и заметили, что по мосту, балансируя, движутся едва видимые фигуры. Следуя своему пути по призрачной дорожке в небесах, они исчезали в лесу.

Все прояснилось через мгновение, когда сразу несколько человек появились на опушке леса. Приглядевшись, можно было заметить, что все они были мальчиками от 13 до 16 лет, и все были одеты в меховые куртки, ушанки и валенки.

— Авромеле! – пронзительно закричала Лея и бросилась к сыну.

…Когда закончились объятия и слезы, Ицик с другом представили мамам остальных присутствующих, оказавшихся их одноклассниками.

— Ты открыл портал, а мы уж постарались сделать так, чтобы он не закрылся, и прошли следом. Откуда мы знали, вдруг тебе нужна помощь? – объяснил один из мальчиков.

Девочка в платье с тюльпанами

— Давай немного отдохнем, а потом со свежими силами будем вытаскивать отсюда всю команду, — предложила Лея. – Это очень хорошо, что нас будет много, – общее намерение в любом случае пересилит, даже если кто-то один и отвлечется на свои мысли. И мы на этот раз обязательно попадем в школу.

— Отлично. Давай полчасика отдохнем и не будем ни о чем думать, а детям дадим побегать. Смотри, какая здесь красота!

Женя легла на траву. Мальчики, сбросив куртки, бегали и резвились вокруг. Женя прислушивалась к их веселым голосам – а говорили они между собой, понятно, на идиш, что придавало всей сцене дополнительную прелесть. Она лежала с закрытыми глазами, улыбаясь без всякого повода, когда вдруг ощутила легкий укол в щиколотке, а затем ее пронзило чувство бодрости, радости и отличного здоровья. Ее мысли ушли куда-то в сторону, пока она не услышала нечто, что немедленно вернуло ее назад.

На этот раз звучала речь на русском языке. Кроме нее, из всей компании по-русски мог говорить только ее сын. Говорил он на языке своих родителей с сильным акцентом, и по собственной воле, просто так, ни за что бы на него не перешел.

Конечно же, это его голос, и его милый и смешной акцент. Женя села, огляделась. Ицик стал бы говорить по-русски только с кем-то, кто знает этот язык и совсем не знает его родного иврита… В их компании таких не должно быть.

И тут она услышала ответ его собеседника. Вернее, собеседницы. Говорила маленькая девочка, и голос ее был просто поразительно знаком…

— Спасибо, мне теперь совсем-совсем не больно. Я даже тете не скажу, что обожглась крапивой. Видишь, и следов совсем не осталось. А как ты меня вылечил? Ты же просто что-то про себя сказал?

— Что надо, то и сказал, — несколько грубовато ответил Ицик, но затем спохватился и вежливо спросил ее: — А ты здесь живешь, да? В этой деревне?

— Нет, в Москве.

И тут Женя увидела их.

Девочка пяти лет сидела на земле, вытянув ноги. На ней было белое платье с красными тюльпанами и панамка. Черные недлинные косички. Ицик помахал маме рукой, еще раз критически оглядел свою пациентку, все еще автоматически державшуюся за свою пострадавшую щиколотку, и убежал к друзьям.

А Женя судорожно вдохнула воздух. Затем сделала шаг вперед.

…Приближающуюся к ней женщину девочка вначале издалека приняла за маму, и сердечко ее екнуло. Но потом она увидела, что это не мама, хотя эта женщина была очень-очень похожа на маму.

Мама не могла оказаться здесь. Она была далеко, в Москве. А девочка отдыхала тут, на Украине, с тетей и дядей и своими двоюродными братьями.

Деревня Косов была прекрасна, местность – просто сказочная. Она даже завела здесь себе подружку в соседнем дворе. Но она скучала по маме и папе. Очень сильно скучала. Почти тосковала. Потому что у нее были очень хорошие мама и папа.

Она знала, что совсем скоро она вернется в Москву, в свою семью, где теперь есть еще и маленькая сестричка. И так и произошло. В ее детстве, да и в юности, не было особой печали. Может быть, поэтому у нее хватило потом сил на репатриацию в Израиль и на выращивание в одиночку двоих сыновей. Ей никто не мог в этом помочь. Сейчас – не тогда – а сейчас! — ее мама лежала уже несколько лет на иерусалимском кладбище Гиват-Шауль, а папа вообще не добрался живым до Святой Земли.

Женя осторожно подошла к девочке. Она давно уже плакала, почти в голос, слезы застилали ей глаза. Она протянула руку и коснулась платья с тюльпанами. Больше всего она любила свои детские фотографии именно в этом платье.

Девочка неуверенно улыбнулась и сказала:

— Здравствуйте!

— Тебе же тетя запрещает уходить одной к этому камню!

— Я сейчас вернусь. Мне здесь очень нравится.

— Я знаю. Послушай, я тебе сейчас быстренько что-то скажу, а потом ты возвращайся к тете и дяде. Но только не забывай, что я скажу. Меня можешь забыть. То есть, меня ты ДОЛЖНА забыть. Но ни в коем случае не забывай того, что я тебе скажу.

Девочка серьезно кивнула, и Женя продолжила:

— Ты не должна ничего бояться. Еще по крайней мере лет сорок тебе нечего бояться, а дальше я не знаю. Тебе будет иногда трудно, но у тебя все получится, даже удастся почти не запачкать свою совесть. А через двадцать лет ты уедешь в ту сказочную страну, о которой мечтаешь. Правда, с принцем тебе не слишком повезет, но ты справишься. И родители проживут долго… Ну… Довольно долго. Главное – ничего-ничего не бойся. Потому что все в основном будет хорошо. Запомнишь?

— Да, — так же серьезно ответила ее маленькая собеседница.

— Ну, иди, а я посмотрю отсюда, чтобы ты благополучно добралась.

Пока девочка шла вдоль берега, а затем поднималась по пологому склону во двор, Женя не спускала с нее глаз.

…Когда она, наплакавшись в одиночестве и вытерев слезы, вернулась к своей спутнице, та уже пыталась организовать отъезд.

— Пора выбираться отсюда. Наверно, в школе уже ищут ребят, — сказала Лея.

Вся компания была вытащена из леса и из воды, одета и выстроена в ряд. Каждому было велено читать определенный псалом. Они взялись за руки.

Лея и Женя начали громко читать вслух нужные строки, мальчики подхватили. Все сосредоточились.

Курс – на школу. Желание и сильное намерение всех присутствующих сконцентрировались в одном и том же месте.

И они непременно попали бы именно туда, если бы в это время не зазвонил телефон в кармане у Ицика.

— Привет, это Йонатан! – брат почти кричал, он был очень взволнован. – Послушай, мне только что позвонили, и я сейчас выезжаю в Самарию защищать форпост, который этой ночью будут выселять. Да, ты знаешь какой, тот самый, о котором я тебе говорил – ты помнишь название? Нам очень, очень понадобится твоя помощь. Твоя и твоих товарищей. Вы можете за нас помолиться? Вы же учите каббалу, вы должны кое-что уметь…

— Йонатан! Мы сейчас идем к вам! Мы будем с вами! – закричал Ицик, затем повернулся к своим друзьям и срывающимся голосом пояснил: — Моему брату нужна помощь! Его прогоняют со Святой Земли!

Если бы у него было больше времени, если бы он меньше волновался, он, наверно, сформулировал бы более правильно и подробно. Но он не смог бы произнести более соответствующего истине утверждения, чем то, которое вырвалось у него из уст в этот момент. И его товарищи услышали этот отчаянный крик, и он лег каждому из них на сердце.

Портал закрылся. Единое намерение целого класса начинающих каббалистов сработало. Две женщины и полтора десятка мальчиков, большинство из которых принадлежали прошлым векам, оказались на самарийском холме начала двадцать первого века. Они пришли на помощь тем, кто защищал форпост, воздвигнутый на форватере истории их народа.

ЧАСТЬ 5

Приемная комиссия

Йонатан, только что получивший весть о форпосте, которому грозило выселение, и первым делом известивший брата – он теперь почему-то безоговорочно верил в его рассказы о школе и в его новые возможности – метался по квартире и думал, как попасть на этот самый самарийский форпост. На автобусах можно было добраться разве что до ближайшего поселения, и, кроме того, у автобусов очень неудобное расписание. Нет, нужно какое-то нетривиальное решение…