Вячеслав Миронов - День курсанта Страница 8

Когда вернулся обратно, то несколько парней стояли и молча курили, у одного на глазах блестели слезы. Не приняли.

Как потом оказалось, недели две назад они курили в палатке, когда им дежурный офицер сделал замечание, эти абитуриенты нахамили ему, и вот он встал на мандатной комиссии и высказал, что о них думает. Хотя по баллам они проходили. Все сдали без троек. Но не нужны нашему училищу хамы. Не взяли.

Жалко, обидно. Нормальные парни. За это они получили по три наряда, отпахали свое и забыли про это. А тут на комиссии вспомнили. А потом стали выходить те, кто не прошел по конкурсу.

Приняли лишь тех, кто из детских домов. Ну, и конечно, «позвоночные». Те, за которых кто-то ходил, звонил, ходатайствовал, просил.

Среди них было очень много местных — кемеровских.

Хоть и говорили всем, что из местных стараются не брать, от них много хлопот, но тем не менее, процент их был велик. Они и на абитуре организовали что-то типа землячества. Мол, ты не дергайся особо, в город выйдешь, там тебя встретят.

Ага, не на того напали! «Не местные» им быстро и популярно объяснили, что в увольнение мы будем ходить раз в полгода, а все остальное время будем жить в казарме. И они, кстати, тоже. Поэтому пугать нас полугодовым мордобоем не стоит. Поэтому «позвоночные» быстро хвост поджали.

А, плевать, главное, что поступил, а все остальное — прорвемся! Я поступил! Я счастлив!

Сбегал на почту и отбил телеграмму родителям. Одно слово «Поступил!» Денег и так уже не было. Надо денежку экономить! Родителям и так не надо было расписывать, что и как! Они также будут рады не меньше меня.

Батя будет горд. Продолжил я его династию. Поступил в то же училище, что он закончил.

И вот построение после обеда. В строю лишь те, кто поступил. Кто не поступил — получают документы, проездные к себе домой и ждут на КПП (контрольно-пропускной пункт) машину, которая отвезет их на вокзал.

Со многими успел подружиться. Приехали мужики со всего Советского Союза. Все разные, и все одинаковые. Все хотят стать военными. Стать офицерами. Но не всех берут.

Прошел слух, чтобы те, кто не поступил, оставались на месте. Выехали «покупатели» из других училищ, там, где конкурс маленький, типа военно-строительных училищ. Будут смотреть документы, будут беседовать, будут предлагать туда поступать.

Хочешь быть офицером? Езжай с нами в стройбат!

Стройбат — стройбатом, а вот мы — курсанты — связисты. Элита войск! У нас отбор! И в первую очередь, нам нужны мозги, а не умение махать лопатой!!! Мы — самые лучшие!

В летное училище поступить проще простого. Там самое главное — здоровье! А знания? Если не полный идиот — возьмут! А идиотов на медицинской комиссии отсеют. Вот и все там крутится вокруг здоровья.

А вот ты попробуй стать военным связистом!

С первого дня на абитуре нам говорили, что связь — это нерв армии. Не будет связи — не будет нерва. Не будет нерва, то организм не сможет реагировать. И все — труп!

Связь не видно, не слышно, но это как воздух. Дышишь и не замечаешь, что дышишь. Вот не будет связи — не будет воздуха, и все. Помер. Мертвяк! Как в 1941 году было? Многие соединения оставались без связи, без координации, и все. Не знали, что делать. Связь — это вещь! Это сила! Или как говорят на Волге — «вестчь»!

И вот нас начали сортировать, согласно списков.

Мне повезло, да, и многие парни, с которыми я поступал также остались в одном взводе. И хорошо! Мы притерлись друг к другу, присмотрелись кто чем дышит, кто есть кто. Появилась какая-то внутренняя солидарность.

Те, кто был со мной в одном взводе, очень многие ходили в ночной поход в Ягуновку.

Когда шум улегся, и кто ходил выручать раненых товарищей, очень гордились этим! Внутренняя гордость — она сплачивает. Позабыты ночные страхи. И сомнение в душе пополам с паникой «отчислят — не отчислят»?!

И остался костяк взвода. 422 группа. 4 батальона 2 рота, 2 взвод. Рота радистов!

Радисты — элита связи. А связь — элита Вооруженных Сил. Значит, радисты — самые лучшие в войсках!!!! Элита элиты — соль земли!

Что такое остальные рода и виды вооруженных сил? Сила? Да! А без связи? Слепой, глухой великан!

Усердно впечатывая подошвы кед в асфальт плаца мы, стараясь держать равнение, топали мимо временного командира батальона полковника Абрамова. Мы — курсанты! Правда, пока, без формы, но — курсанты!!!

КМБ (курс молодого бойца)

Привезли походную баню. На каждую роту выдали по одной машинке для стрижки волос.

Некоторые побежали и побрили головы и ходили, сверкали между нами белыми шарами голов, они даже отливали синевой. На некоторых головах были видны свежие порезы от бритвы. Ну-ну, ночью уже холодно, братья менингита! Да, и комары еще не все спать улеглись. Немного, а летает.

Походная баня — душевая в чистом поле. На стойках висят распылители с краниками. Далеко нас видать! Только нет никого рядом. Рядом с душевой — жаровочная камера. Там можно посидеть, попариться, а можно и одежду кинуть, если ты в поле воюешь, то в одежде много паразитов, они там прожарятся от высокой температуры, при желании можно их потом грызть, как семечки. Шучу, шучу.

Над нашим лагерем часто заходили на посадку гражданские самолеты. Порой так низко, что казалось видно лица пассажиров, прильнувших к иллюминаторам, рассматривающих пейзаж под крылом.

Вот и сейчас самолет заходит на посадку. Как-то неудобно, я, как и почти все, наклоняюсь вперед, не показывать же пассажирам свое «хозяйство».

Только один рядом — «Фил», его также зовут «Сынок» из-за маленького роста, где-то метр пятьдесят пять, помахал одной рукой самолету, а второй рукой покрутил свой член.

— Фил, ты, что охренел?! — я не выдержал.

— А что такого? — Фил дальше продолжал спокойно мыться.

— Неудобно, стыдно, — я пожал плечами, как-то в голове не укладывалось.

Привезли походную баню. На каждую роту выдали по одной машинке для стрижки волос.

Некоторые побежали и побрили головы и ходили, сверкали между нами белыми шарами голов, они даже отливали синевой. На некоторых головах были видны свежие порезы от бритвы. Ну-ну, ночью уже холодно, братья менингита! Да, и комары еще не все спать улеглись. Немного, а летает.

Походная баня — душевая в чистом поле. На стойках висят распылители с краниками. Далеко нас видать! Только нет никого рядом. Рядом с душевой — жаровочная камера. Там можно посидеть, попариться, а можно и одежду кинуть, если ты в поле воюешь, то в одежде много паразитов, они там прожарятся от высокой температуры, при желании можно их потом грызть, как семечки. Шучу, шучу.

Над нашим лагерем часто заходили на посадку гражданские самолеты. Порой так низко, что казалось видно лица пассажиров, прильнувших к иллюминаторам, рассматривающих пейзаж под крылом.

Вот и сейчас самолет заходит на посадку. Как-то неудобно, я, как и почти все, наклоняюсь вперед, не показывать же пассажирам свое «хозяйство».

Только один рядом — «Фил», его также зовут «Сынок» из-за маленького роста, где-то метр пятьдесят пять, помахал одной рукой самолету, а второй рукой покрутил свой член.

— Фил, ты, что охренел?! — я не выдержал.

— А что такого? — Фил дальше продолжал спокойно мыться.

— Неудобно, стыдно, — я пожал плечами, как-то в голове не укладывалось.

— Стыдно, у кого не видно, а мне есть что показать, — Сынок самодовольно улыбнулся.

Все вокруг, включая меня, заржали.

Действительно, Филу было что показать. Его «хозяйство» было размером по колено.

— Вся сила в «корень» ушла, — прокомментировал Ефанов, он же «Смок».

Фил и Смок были родом из Подмосковья, окончили там техникум связи и поступили в военное училище, тоже связи. Недавно прошел фильм по мотивам Джека Лондона. Вот и прозвали неразлучную парочку за похожесть на главных героев фильма «Смок» и «Малыш».

Мандатная комиссия раскидала их по разным взводам. «Малыш» — в четвертый, а «Смока» — в мой, — второй.

Ну, а потом стали нас переодевать…

Сначала новые, как в армии говорят «канолевые», или «муха не еблась», трусы и майки. Потом вещевики (прапорщик и помощник — солдат с вещевого склада), специально приехавшие из училища стали выдавать форму.

Это в магазине хорошо. Берешь брюки от одного костюма, пиджак от другого, смотришь, как на тебе сидит. А в армии — фиг. Брюки и куртка идут в комплекте, который никто ради твоего размера разбивать не будет.

Ладно, при моем росте 181 сантиметров быстро подобрали. Размер 48, рост пятый. А вот «Попу» — Женьке Попову, с его небольшим ростом, сильно развитой грудной клеткой и плечами, куртка нужна 52 размера, а брюки — 48. Дали ему всю форму 52 размера.

Куртка впору, а брюки… На заднице все топорщится, спереди тоже, живота у Женьки нет, поэтому на поясе — одни сплошные складки. «Поп» тут же получил прозвище от Гурова («Гурыч») еще одну кличку — «Швейк». Если кто читал «Похождения бравого солдата Швейка», так вот Поп был точной копией Швейка с иллюстрации в книге.