Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА” - Долник Эдвард Страница 8

Шли дни, недели, грабители молчали.

Скотленд-Ярд начал неофициальное расследование, как только стало известно о похищении произведения из Национальной галереи в Осло. Сыщики решили бросить грабителям приманку.

— Необходима свежая и яркая идея. — Батлер поставил перед Чарльзом Хиллом задачу.

— Дай мне подумать. Я свяжусь с тобой через четверть часа.

Разговор состоялся в феврале 1994 года. Батлер находился в Лондоне, а Хилл по направлению Интерпола работал в одном из его подразделений — Европоле, с офисом в Гааге, в здании с видом на канал, которое во время Второй мировой войны занимало местное отделение гестапо.

Для деятельного человека вроде Хилла нет ничего мучительнее просиживания штанов в офисе и увлекательнее поединка с равным противником. После разговора с Батлером Хилл, вытянув ноги и закрыв глаза, попытался поставить себя на место преступника, укравшего одно из самых известных произведений искусства двадцатого века.

Как убедить злоумышленника откликнуться? Хилл перебрал в голове несколько вариантов. Обычно он играл роль путешествующего по миру дельца, американского или канадского бизнесмена, который не прочь пропустить стаканчик-другой и проговорить ночь напролет.

Хилл в каждом конкретном случае исходил из ситуации. Однажды прикинулся мошенником, чтобы втереться в доверие к изготовителям фальшивых банкнот. Это удалось без особого труда. В другой раз притворился коллекционером, заинтересованным в приобретении краденых произведений, для чего пришлось освоить искусствоведческую терминологию. Рассуждения о светотени Тёрнера произвели должное впечатление на продавцов краденым искусством.

Через четверть часа довольный Хилл набрал номер Батлера и изложил свой план.

Глава 6

МАСТЕР ПО РОЗЫСКУ

Чарльз Хилл, наполовину американец, наполовину англичанин, высок, носит очки с толстыми стеклами, которые придают его круглому лицу флер интеллектуальной задумчивости, каштановые волосы легко вьются. Впечатляет его биография — событий одной человеческой жизни хватило бы на несколько судеб. Родился в Англии, вырос в Соединенных Штатах (не считая двух лет, проведенных в Германии), бывший военный, стипендиат программы Фулбрайт, бросивший университет и поступивший на работу в отделение полиции одного из самых мрачных районов Лондона.

При беглом взгляде Хилла можно принять за профессора или занятого бизнесмена, но первое впечатление может оказаться не единственным. Хилл ходит неспешно, степенно, вразвалку, словно прогуливается по родовым землям. Он непредсказуем. Может показаться интересным и эрудированным собеседником, особенно если разговор касается тем, которые ему интересны, к примеру истории флота, однако доброжелательность в одночасье может смениться дурным расположением духа, и он превращается в свою противоположность — резок и невежлив. Его может вывести из себя любой пустяк: плохая телефонная связь или слишком яркое солнце. Тогда ему лучше не попадаться под руку.

Ведя беседу, держится подчеркнуто этикетски, впрочем, в нем как будто постоянно соперничают полицейский и выпускник университета. Он может начать фразу цитатой из Эдмунда Бёрка и закончить ее ругательством.

Акцент Хилла необычен: американцы принимают его за канадца или австралийца, англичане вообще затрудняются определить, кто он. Возможно, ирландец, предполагают они.

Хилл особенно преуспел в сыске, в чем ему очень помогает опыт насыщенной жизни. Он запросто может познакомиться в баре с головорезом и войти к нему в доверие или в храме прекрасного сойтись со знатоком искусства. Хиллу как хорошему актеру по плечу любая роль, но он предпочитает, чтобы его принимали за чудака или неудачника, но такого, с которым еще можно иметь дело. В маленьком мире охотников за искусством и охотников на охотников Хилл держится особняком.

Преступники интересуются признанными творениями, но не шедеврами, исчезновение которых может наделать много шума. Грабители считают, что такие работы легче сбыть, а сыщики, в свою очередь, готовы искать только те произведения, которые имеют безусловную художественную или историческую ценность.

— Мы ловим рыбешку сетью, — объясняет глава частного агентства, профиль которого — поиск украденных ценностей. — А Чарльз Хилл рыбачит удочкой. Его интересует более крупная рыба.

И надо сказать, у него это получается. Среди сокровищ, найденных Хиллом за двадцать лет работы, есть произведения Вермеера, Гойи, Тициана стоимостью более ста миллионов долларов.

В каждой семье, в каждой стране есть свои культурные традиции. В семье Чарльза Хилла, отец которого служил в американской армии, а мать олицетворяла английскую элегантность, культивировался пиетет к героическим деяниям на полях сражений, почитание мировых литературных памятников. Это привело к тому, что с юношеских лет в душе Чарльза ужились романтическая вера в героев и циничное отношение к идеалам. Он напоминает постаревшего бойскаута. На улице спешит помочь перейти улицу пожилой даме, прогуливаясь по парку, собирает мусор. Если кто-то из друзей прилетает в аэропорт Хитроу, непременно встретит его, вне зависимости от погоды и дорожных пробок. Однако друзья могут пожалеть об этом, поскольку Хилл будет гнать машину с бешеной скоростью, не обращая внимания на просьбы ехать медленнее. Если они боятся — их дело.

Трудно найти другого человека, для которого дружба имела бы такое большое значение. Фотографии друзей всегда на виду — прикреплены магнитами к двери холодильника. Он перезванивается и встречается с друзьями по школе и университету. Может оставить все дела, чтобы навестить сына своих американских друзей, отправивших отпрыска на учебу в Лондон. Хилл вовсе не закатывает юноше воспитательных нотаций — это не в его стиле, — просто устраивает приключенческую вылазку с познавательным подтекстом.

Если в живописной манере изобразить таланты Хилла, получится странная картина: серебристые небоскребы на фоне умиротворяющего пейзажа. Он одаренный подражатель, но не имеет способностей к изучению языков, и главное его достоинство — великолепная память на события, даты и имена.

Хилл — интереснейший собеседник, с ним никогда не бывает скучно. Его мышление поистине парадоксально. Случайное замечание о современной политике наводит Хилла на мысль о победах Джорджа Вашингтона в войнах с французами и индейцами, а недавнее судебное разбирательство в отношении знаменитого певца напоминает ему стихотворение «Арест Оскара Уайльда в отеле “Кэдоган”»[4]. Его антипатии так же искренни, как и симпатии. Точные науки ненавидит столь же истово, как любит историю, искусство и географию. Логика, по его мнению, смирительная рубашка, а цифры — друзья бюрократов. Для Хилла не существует таких понятий, как проценты, коэффициенты, статистические данные.

Даже цифры, которые называют его коллеги-детективы, отвечая на вопрос о количестве раскрытых преступлений в сфере искусства, приводят его в ярость.

— Все это чушь! Цифры взяты с потолка! Полицейская статистика не отражает реальной картины. К тому же бюрократы в мундирах не способны отличить произведение искусства от дешевой репродукции, полученной в награду за точную стрельбу по мишени в городском парке развлечений.

Хилл непредсказуем. Может взахлеб рассказывать о своем кумире сэре Джоне Хоквуде, рыцаре четырнадцатого века, ставшем итальянским кондотьером, конный портрет которого написал Уччелло. Но внезапная смена настроения заставит Чарльза умолкнуть. Будучи за рулем, Хилл в состоянии оборвать себя на полуслове и весь дальнейший путь не проронить ни слова, кроме пары ругательств по поводу пробок на дороге. Если ужинает с друзьями, не дождавшись конца трапезы, может встать и уйти, сказавшись уставшим и сонным.

Но когда у него хорошее настроение, Хилл просто фонтанирует идеями, шутками и удивительными историями. Он безжалостен к друзьям: «Фрэнк обязательно срежиссирует свои похороны. Гроб с телом вознесут на большой баркас, и в море почетный караул в присутствии рыдающих женщин и детей даст несколько залпов. А бедный, всеми забытый Джордж всхлипнет в своем гробу, и его никто не услышит».