Олег Рой - Барселонская галерея Страница 9

Олежке подобное благополучие и не снилось. Он был сыном работницы химчистки, матери-одиночки. Отца своего Олег никогда не видел, в сбивчивые мамины рассказы о его работе на Севере верить быстро перестал и вскоре прекратил задавать ненужные вопросы, интуитивно, детским чутьем, догадавшись, что его мама решилась на смелый для той эпохи шаг и «родила для себя».

Вербовские обитали вдвоем в трешке-распашонке, у Дениса была своя комната, чем в то время мог похвастаться далеко не каждый. Семья Игнатенко жила в шестнадцатиметровой комнате в коммуналке с пятью соседями, в доме без лифта и с газовой колонкой. Антонина Ивановна работала в две смены, Олегу приходилось помогать ей — отстаивать длинные очереди в булочной и магазине «Молоко», убирать квартиру, варить картошку или макароны. Георгия Борисовича тоже часто не было дома, но Дэна хозяйственные проблемы не касались — ими занимались бабушки, приезжавшие к ним по очереди.

Словом, Денис Вербовский был удачливее друга, начиная с внешности и заканчивая материальным положением. Но Олег, в свою очередь, брал не везением, а трудом и основательностью. И потому Дэн чуть не каждый день слышал от отца, бабушек и учителей: «Опять домашнее задание не записал? Олежке позвони, он не то, что ты, он всегда добросовестно относится к своим обязанностям» или: «Вербовский, где сменная обувь? Забыл? Почему Игнатенко никогда ничего не забывает?»

Таким образом друзья уравновешивали друг друга. И никому бы в классе и в голову не пришло шушукаться, что «Игнатенко водится с Вербовским потому, что у Дениса богатый папа», или счесть, что «Дэн использует Олега, потому что у Игнатенко всегда можно списать», их тандем воспринимался как союз равных. Ни один из приятелей не думал, что друг в чем-то хуже, — наоборот, каждый искренне верил, что другой значительно превосходит его по всем возможным показателям.

Возможно, именно в этом и крылись корни странной особенности дружбы Олега и Дениса. Все их отношения постоянно были овеяны духом соперничества.

Так, если у Олега выходила в четверти пятерка по физике, Денис не успокаивался, пока не получал отличную оценку в году, а когда Дзн побеждал в школьной олимпиаде, Олег костьми ложился, но выигрывал районную. Однажды Вербовский выучил наизусть всю сцену Полтавского боя вместо заданного отрывка — и на следующем же уроке литературы Игнатенко, к восторгу одноклассников, чуть не весь урок декламировал пушкинскую поэму целиком и ни разу не сбился. А когда в седьмом классе Олежку выбрали председателем совета отряда класса, Дэн напрягся и стал председателем пионерской дружины школы.

Надо сказать, несмотря на соперничество, никто никого не подставлял, и победа всегда была заслуженной, а поражение не обидным. К тому же дружбе это совсем не мешало, каждый из ребят искренне радовался успехам приятеля.

Об этой странной дружбе-соревновании знали все одноклассники. Первое время кто-то пытался влезть в спор, принять сторону одного из мальчиков или тоже померяться с ними силами, но Олег с Денисом такие попытки пресекали на корню. Это было их, и только их, соперничество, в третьем они не нуждались.

В восьмом классе к постоянному соперничеству прибавилось новое хобби. В это время в школе стало модным по любому поводу держать пари, и Денис Вербовский с Олегом Игнатенко сделались самыми ярыми спорщиками. Не проходило и нескольких дней, чтобы не слышалось: «Спорнем?» или: «На спор?» Поскольку материальные возможности Олега, как уже говорилось, были невелики, то спорили чаще всего «на американку» — проигравший должен был исполнить любое желание победителя. Друзья часами ломали голову и над тем, что бы еще такое придумать, чтобы втянуть закадычного приятеля в новый спор и гарантированно выиграть, и над тем, что такого интересного попросить у проигравшего. А одноклассники с нетерпением ждали очередного развлечения. Всем было любопытно, что Вербовский и Игнатенко изобретут в этот раз.

Однажды, ближе к концу года, когда ветви деревьев за окнами школы уже подернулись зеленой дымкой, Денис появился в классе в приподнятом настроении. Бодро вошел, направился к столу, где сидел сонный и задумчивый товарищ, небрежно опустил на пол свой «дипломат», хлопнул соседа по плечу и, сверкая направо и налево обаятельной улыбкой, стал радостно приветствовать одноклассников и особенно одноклассниц. Девчонки тут же оторвались от своих дел и принялись кокетничать кто во что горазд.

Олег спокойно наблюдал эту привычную картину. В восьмом классе они считали себя абсолютно взрослыми, слово «любовь» и все, с ним связанное, перестало вызывать у мальчишек глупое хихиканье, они уже не стеснялись проявлять свой интерес к девчонкам, писали им записки, звонили по телефону, приглашали гулять, в кино и на медленный танец во время дискотек. Что касается девушек, то эти уже не первый год красились, делали маникюр, переписывали друг у друга в разрисованные сердечками и обклеенные вырезанными из журналов фотографиями «песенники» стихи о любви и шушукались на переменках, кто с кем «встречается». Для Олежки не являлось секретом, что почти все девочки в классе были влюблены в его друга. Они как будто не замечали, что, сходив вчера в кино с Верой Гавриловой, сегодня он ведет в кафе-мороженое Вику Зайцеву, а назавтра целуется прямо на школьном крыльце с Юлей Парамоновой. Олега удивляла нетребовательность девчонок, но в душе его не было ни зависти, ни ревности, просто искреннее недоумение. Он был даже рад за приятеля, имевшего такой бурный успех, но сам ни за что не стал бы строить отношения с девушками подобным образом.

Вот уже полгода Олег Игнатенко робко переглядывался с Олей Большаковой. Она сидела на первой парте у стены, была худенькой, застенчивой и казалась Олегу очень красивой, а еще почему-то маленькой и беззащитной. Один вид Оленьки и даже звук ее голоса вызывал в нем желание расправить плечи и заслонить девочку собой, чтобы никто на свете никогда не посмел ее обидеть.

Олег был преданно и страстно влюблен, но открыться в своих чувствах все не решался. Однажды он поделился своими переживаниями с Дэном, и тот почти убедил его, что надо действовать. Под влиянием друга Олежка написал Оле записку без подписи, в которой пригласил ее в воскресенье в кино, в Клуб имени Серафимовича. Весь день он ужасно волновался, пришел, боясь опоздать, чуть ли не за час и спрятался на стройке, откуда был хорошо виден вход в клуб. И тут смелость его покинула. Олег так и не решился выйти из укрытия и, ругая себя за робость, наблюдал, как нарядная Оля стоит у крыльца, вертя головой по сторонам. За минуту до начала сеанса она решительно поднялась по ступенькам, потянула на себя дверь и скрылась в клубе. Тогда Олег побежал следом, тоже купил в кассе билет, но в зал вошел только после журнала, когда там уже было темно. Сел и весь сеанс смотрел не столько на экран, где шла «Принцесса на горошине», сколько на тонкий профиль в шестом ряду. Пытался собрать волю в кулак, представлял, как после фильма подойдет к Оле. Придется, конечно, извиниться за опоздание. Надо будет придумать какую-то уважительную причину… Хотя можно обойтись и без этого. Просто бросить небрежно: «Извини, никак не мог прийти раньше», тогда он будет выглядеть совершенно по-взрослому, как будто у него есть важные дела. А еще лучше ничего не говорить, просто сделать вид, что никакой записки он не писал и встретились они тут совершенно случайно…

Увы, все эти грандиозные планы так и остались нереализованными. За пять минут до окончания сеанса Олег с позором бежал и до вечера бродил по улицам, проклиная самого себя на чем свет стоит. Кроме стыда за собственную трусость, угнетали еще и мысли о предстоящем разговоре с Денисом. Наверняка приятель начнет расспрашивать, как прошло свидание, — а это было смерти подобно… К счастью, Дэн сразу понял, что друга лучше оставить в покое, и не стал задавать никаких вопросов.

С тех пор Олег больше не решался сделать ни одного шага навстречу Оле. Несмотря на то, что сам стал замечать, как она смотрит на него. А иногда даже улыбается своей неземной улыбкой. Робкой и приветливой.

Так было и в тот апрельский день, которому суждено было перевернуть всю его жизнь. Следом за Денисом в класс вошла Оля и улыбнулась — именно ему, а не кому-нибудь другому! И он почувствовал, что за спиной точно вырастают крылья. А Дэн тем временем продолжал рисоваться. Что и говорить — выглядел он великолепно. Форменный синий пиджак красиво облегал стройную фигуру, в вырезе ворота, была видна модная серая водолазка, вместо школьных брюк — джинсы «Леви Страус». Приятель эффектно опустился на стул, и Олег с грустью подумал, что, видимо, никогда не научится так красиво садиться — сам он до сих пор не мог избавиться от детской привычки плюхаться за стол как куль с мукой, с громким сопением и непременно роняя при этом тетрадь или учебник.