Сергей Алексеев - Дороги Страница 9

– Вы знаете, а он мне рассказывал однажды, – с жаром заговорила Валентина Сергеевна, – что в районах вечной мерзлоты дороги будут строить на сваях! Представляете? Без грунтового полотна! В таком случае не будет растепления грунта, это будет вечная дорога!

– Может, когда-то и будут, – согласился профессор, – но сейчас нам такое не по карману…

И лишь спустя два года от Петра пришло письмо. «Долго мучился, писать тебе или нет. Ведь напишу – искать меня станешь. Прошу тебя, не ищи. Так лучше, – писал Петр. – Живу я здесь неплохо, работаю техником-геодезистом. Трудно начинать с нуля, иногда, особенно по ночам, кажется, уже невозможно достигнуть прежнего, но утром оживаю и радуюсь, что человеку дано такое благо – начинать снова. Время еще есть впереди, я построю свою дорогу. Кое-какие материалы по исследованию вечномерзлых пород я взял с собой, работаю над ними. Хватило бы только здоровья…»

Здоровья-то Петру и не хватило. В пятьдесят четвертом году он работал на Чукотке. Подался в тундру, чтобы быть поближе к своей вечной мерзлоте. Однажды простудился, заболел ангиной, которая дала сильное осложнение на сердце, и через месяц умер в больнице города Анадыря. Из больницы Валентина Сергеевна получила два письма. Петр хорохорился, бодрился, но каждый раз просил присмотреть за Вилором, дескать, сиротой живет при живом отце. Я, мол, свои идеи доказываю, а мальчишка без твердой руки растет. Ему же сейчас крепкую руку надо.

4

В приемной на стене висели деревянные часы с маятником, и стук их раздражал Смоленского. После пяти минут ожидания он вышел в коридор, застеленный мягкой дорожкой, и стал ходить взад-вперед, засунув руки в карманы. Несмотря на поздний вечер, в здании горисполкома были люди, ходили из кабинета в кабинет с папками, с листками, трепещущими в руках, а несколько человек, разномастно одетых, что не поймешь, кто и откуда, ожидали, как и Смоленский, в приемной. Вилор Петрович уже жалел, что согласился поехать. Впрочем, он даже и не соглашался, все произошло неожиданно для него самого. Сказали – надо ехать. И только потом, в машине, сообразил, что можно было просто-напросто отказаться. Мол, кто хочет его видеть, пусть приезжает сам.

Между тем очередь в приемной рассосалась. Мужчины, сидевшие там, по одному заходили в кабинет и, пробыв там недолго, уходили. Когда Вилор Петрович, проходя мимо, заглянул в приемную, там оставался всего один человек, одетый в свитер и болотные сапоги.

Вилор Петрович молча сел с ним рядом, безразлично глядя по сторонам. Мужчина тут же объяснил, что он директор городского рынка, и что его грузовики попадаются уже в третий раз, и теперь уж точно не будет прощения, а либо выговор, либо денежный начет. Шоферы завтра же придут увольняться и скандалить: зарплата у них небольшая, вот они и делают левые рейсы по выходным.

Директора рынка продержали в кабинете минут десять, а когда он появился оттуда, успел бросить на ходу.

– Все, сняли меня…

«Так тебе и надо, – подумал Смоленский, открывая двери кабинета, – не будешь шоферов распускать!»

Курилин оказался человеком неожиданно молодым, лет на тридцать пять, а то и меньше. Широкоскулое решительное лицо и одновременно простоватое, улыбчивое. Обстановка в кабинете тоже неброская, без лишней претенциозности, без длинных столов и кресел. Курилин вышел из-за стола, поздоровался с таким видом, словно был безмерно рад Смоленскому, давно жаждал увидеться и совсем не собирался выговаривать за инцидент на шоссе. Затем он вернулся за стол и отыскал какую-то бумажку.

– «Вилор Петрович Смоленский», – прочитал Курилин. – Начальник партии изыскателей?

– Главный инженер проекта, – поправил его Вилор Петрович, – попрошу вас объяснить, что за нелепые указания задерживать на дорогах автомобили?

– Сразу видно – человек новый! – улыбнулся Курилин и серьезно пояснил: – Мы ежегодно проводим месячник по экономии горючего. Вы, наверное, видели, сколько сегодня было здесь руководителей предприятий. Это за один выходной день…

– Мы работаем без выходных, – сдержанно сказал Смоленский, – специфика работы. Приходится использовать каждый погожий день.

– Мы вот тоже, – снова улыбнулся Курилин. – Вы смелый человек, Вилор Петрович. В наших краях я впервые слышу, чтобы вот так от инспектора ГАИ удирали. Наши-то шоферы все стараются обхитрить, липовый путевой лист подсунуть или еще что. А вот так, напролом… – Он покачал головой. – В Ленинграде вы бы такого не позволили себе. А здесь, на периферии, выходит, можно?

– В Ленинграде бы меня предупредили заранее и выдали пропуск.

– Мы бы так и сделали, – нашелся Курилин, – но ваша партия – организация на нашей территории временная. Свои-то мы знаем все. Кстати, я о вас слышал и давно хотел познакомиться с вашими работами… Вы куда направлялись-то?

– В район нового бокситового месторождения, – сухо ответил Смоленский и глянул на часы: одиннадцать… Со своей корректностью Курилин наверняка задержит еще минут на двадцать. Сказал бы уж прямо: штраф надо заплатить. Прежде Смоленскому доводилось встречаться с местными властями по самым разным причинам: где-то трасса через огород частника прошла, где-то заповедник на пути стоит, который нужно обходить. В любом случае долгих разговоров не было. Все же производственные вопросы решались через заказчика. Изыскатель – это первая ласточка, это предвестник каких-то изменений в районе, и поэтому к нему всегда относятся благосклонно.

– Одну минуту, а что вы там делаете? – вдруг насторожился Курилин.

– Мы делаем изыскания под дорогу к месторождению, – объяснил Смоленский и подумал: «Ну начал – что да зачем…»

– Погодите, Вилор Петрович, – чуть растерянно проговорил Курилин. – Насколько мне известно, дорогу к месторождению делает бокситовый рудник собственными силами. Кстати, на прошлой неделе Лобов отчитывался об этом на исполкоме!

Он перелистал какие-то бумаги на столе, отыскал нужную и, глянув туда, поднял руку, дескать, что я вам говорил.

– И мы тоже, – подтвердил Смоленский. – Тем более партия работает второй сезон.

– Позвольте, кто же вас подрядил?

– Институт Гипроникель.

Курилин озабоченно встал из-за стола и сел рядом со Смоленским. «Теперь все, – раздраженно подумал Вилор Петрович, – теперь надо битый час, чтобы все объяснить. А там Валентина Сергеевна приехала…»

– Ничего не понимаю, – сказал после паузы Курилин. – Вы простите, Вилор Петрович, я тоже на этом месте человек, можно сказать, новый… При чем здесь Гипроникель? Вас, может быть, подрядили в качестве помощи изыскателям Лобова?

– Да нет же… – поморщился Смоленский. – Мы ведем свою трассу, они – свою.

– Две дороги на одно месторождение? – переспросил Курилин, уже не скрывая недоумения.

– Пока две трассы, – уточнил Смоленский. – И позвольте откланяться: меня ждут в партии.

– Нет, вы уж погодите! – решительно сказал Курилнн и пошел к телефону. – Что значит откланяться? Рассказываете такие вещи и убегаете? Нет, я не тот инспектор ГАИ…

– Мне нужно ехать, – твердо сказал Смоленский. – Вы, пожалуйста, разбирайтесь тут сами.

– Ехать? – вдруг возмущенно спросил Курилин. – Мы так знаете куда уедем?.. Извините, я быстро.

Он набрал какой-то номер телефона и стал спрашивать Лобова. Смоленский не вслушивался в смысл разговора, но понял, что Лобова нет дома и что он еще в субботу уехал на рыбалку и пока не вернулся.

– Время такое, – пожаловался Курилии, досадливо морщась, – на местных озерах какой-то особый клев начался, полгорода на рыбалке… – Он поставил стул напротив Смоленского и сел. – Вилор Петрович, давайте по порядку. Вас подрядил бокситовый рудник?

– Да нет же… Институт Гипроникель! Еще в прошлом году, – устало объяснил Вилор Петрович, – Он наш непосредственный заказчик.

– Каким образом? Здесь какая-то путаница…

– Ничего подобного! – отрезал Смоленский. – Рудник обратился в Гипроникель, они давно, видимо, связаны. Гипроникель заказ принял, поставил себе в план, но обеспечить изыскательские работы не смог. Не хватило специалистов, или что там, как всегда бывает… Короче, Гипроникель обратился к нам. Институту тоже надо было план добирать, и он согласился принять заказ. Это же элементарно!

– Почему же не напрямую к вам? Так-то проще?!

– У них там, возможно, свои отношения с Гипроникелем… – отмахнулся Вилор Петрович. – И вообще, меня меньше всего интересует вся эта кухня. Я изыскатель, а не плановик. Мне выдается задание, я получаю материалы и проектирую дорогу.

– В таком случае почему Лобов начал изыскания силами рудника? – то ли размышлял вслух, то ли спросил Курилин. – Вот же на исполкоме он докладывал: с трассой все в порядке, изыскания идут…

– Не знаю, – бросил Смоленский. – И можно ли это назвать изысканиями? Они взяли за основу старую проселочную дорогу и срезают на ней повороты, вроде бы попрямее делают. Можно представить, если они за полтора месяца нас обогнали…