Виктор Дьяков - АРМЕЙСКИЕ БУДНИ сборник рассказов Страница 9

Володя молчал, даже не улыбнувшись в ответ. Танкист понял, что веселость здесь совсем не к месту, спросил уже серьезно:

- Что бой был сильный… потери большие?

- Да… много там положили, да еще в лесу артиллерией и «Юнкерсами» накрыли, когда отходили. Раненых даже не успели вывезти,- нехотя ответил Володя.

- Понятно,- тяжело вздохнул и сразу помрачнел танкист. Тактично помолчав, вновь спросил: - Ну что, поможешь? Возьми наши котелки и скажи своим кашеварам, что для раненых, дескать, они сами подойти не могут. Или еще что соври, а то прямо мочи нет смотреть, как тут все жрут кругом…

- А мне котелок дадите?...- с надеждой попросил Володя.

- Котелок?... Да мы тебе сразу четыре дадим,- не понял просьбы танкист.

- Нет, мне самому котелок нужен, а то я свой, того, в общем, потерял и тоже поесть не могу.

- Ах, вот ты о чем,- вновь заулыбался командир танка.- Мы твоему горю поможем. Мы ведь танкисты, люди запасливые. Саня слазай, дай этому товарищу по оружию запасной котелок, и наши заодно захвати.

Тот самый худощавый башенный стрелок, видимо пользовавшийся особым доверием командира, полез в танк и вскоре появился оттуда сразу с пятью котелками.

- Держи… Давай двигай, только побыстрее, а то не ровен час фрицы налетят, поесть не успеем,- сержант поднял глаза к небу.

- Вам как… во все первое, или в половины первое, а в остальные второе,- спросил Володя, обрадованный, что его мучения разрешились, и он тоже впервые за день поест.

- Как ребята, первое будем?- вновь обратился к своим сержант

- Да ну его… видел я тут один пробегал с этим первым, одна вода и капуста. Пусть лучше каши побольше возьмет с тушенкой и хлеба,- отозвался коренастый заряжающий. Остальные согласились…

- Ты чего это… сразу столько несешь, то ни одного, а то сразу пять, а не слипнется столько жрать?- с иронией спросил старшина. А стоящий за ним кашевар с черпаком в руках протяжно заржал, обнажив желтые зубы.

- Да я это… мне… я своих ребят из взвода нашел… там раненых много, вон на танке привезли, они сами идти не могут,- немного волнуясь, озвучил то, что придумал танкист Володя.

- Ой, врешь хлопчик,- недоверчиво покачал головой старшина.

- Тарасыч? Да черт с ним, скорее разгрузимся да поедем, опасливо покосился на небо кашевар.- Торчим тут как шиш на ровном месте, разбомбят, как пить дать, и лошади выпряжены, отъехать не успеем.

- Ладно, давай свои котелки… Так и быть получай на своих раненых,- насмешливо проговорил старшина и невольно прислушался, повернул голову в ту сторону откуда из леса продолжали подходить и одиночки и группы бойцов, и сразу подъехали две полуторки одна из которых была с красным крестом… откуда все явственнее слышалась пока еще не очень близкая канонада. По всей видимости, немцы догнали арьергард полка и там шел бой… а может и просто избиение, ибо опытное ухо могло по звуку определить – это стреляют немецкие танковые орудия.

Володя не забыл пожелания танкистов, упросил кашевара насыпать только каши с тушенкой, но вот с хлебом произошел облом, хлеб уже кончился. Он пошел назад к танку, стараясь не выронить содержимого котелков. И хоть ему было очень неудобно, но он донес все. Танкисты тоже слушали канонаду и негромко переговаривались:

- Т-4-е, тяжелые,- определил по звуку выстрелов тип немецких танков башенный стрелок.

- Эх, и мы ведь сейчас там бы должны быть,- на этот раз довольно нервно высказался командир.

- Да что бы мы там одни смогли? Видишь бегут все без оглядки… Сожгли бы нас и все дела, возразил коротконогий механик-водитель

- Не вини себя Коля. У тебя приказ какой? Явиться в распоряжение командира полка, чтобы он нам задачу поставил. А где он этот командир полка, может его уже и в живых нету? А соваться наобум, это наверняка и себя и машину сгубить. У нас и так танков почти нет,- явно пытался утешить командира стрелок.

- Может ты и прав,- согласился командир, уже не казавшийся уверенным и молодцеватым.

Повернувшись, он увидел Володю обвешанного дымящимися котелками. Его комичный вид вновь вернул сержанту хорошее настроение.

- А, брат по оружию… молодец. Самое время сейчас подкрепиться. Спасибо выручил…

- Только, это, ребята… извините, хлеба нет, кончился,- виновато проговорил Володя, отдавая котелки танкистам.

- Это, браток, не беда. Я ж тебе говорил, мы народ запасливый. У нас сухари имеется, так что не пропадем… Ты как, не боишься зубы сломать, сухари будешь?...

Володя пристроился неподалеку. Достал из-за голенища ложку и начал жадно есть пахучую гречневую кашу, заедая ее полученными от танкистов сухарями. Танкисты же приступили к еде с относительным комфортом. Они разогрели на горячих стенках своего машинного отделения, так называемой трансмиссии, воду, сделали чай и запивали им кашу и сухари. Увидев это, Володя вновь подошел к танкистам.

- А вы мне кипяточку не нальете,- вежливо попросил он.

- О чем разговор, кружку-то ты не потерял, давай пользуйся, пока у нас движок горячий…

                                                                                  3

            Что надо человеку для счастья? Все зависит от жизненной ситуации, в которой он находится. В тот момент Володя был совершенно счастлив. Он пережил такой бой и остался жив, так сказать, в схватке с внешним врагом, а сейчас отбивал атаку врага внутреннего, голода. Он уже не прислушивался к тому, о чем переговариваются танкисты. По всему, это был очень дружный экипаж, оттуда то и дело раздавался негромкий смех, под перестук ложек о стенки котелков. Однако возглас их командира сразу прервал и смех и стук:

            - Эх ты, мать честная… никак наш командир дивизии катит… Точно, его Эмка. Может он даст команду, как нам быть и куда выдвигаться?

            - Не лезь Коля… Я слышал про него, что он психованный и дурной бывает,- раздался в ответ предостерегающий голос стрелка.

            Володя посмотрел в ту же сторону, куда смотрели танкисты с высоты своей машины. На дороге, объезжая воронки и газуя, двигалась штабная легковая машина. Она остановилась в метрах десяти-пятнадцати от танка. Из нее вылез полковник в сбитой на затылок фуражке с лихорадочным, нездоровым блеском бесцветных глаз, с расстегнутым воротом гимнастерки и расстегнутой кобурой.

            - Это какой полк, третий!? Командира полка ко мне!- скорее взвизгнул, чем крикнул полковник.

            Не дождавшись никакой ответной реакции от грязных, перевязанных, но упорно продолжающих жевать бойцов, он стал беспокойно осматриваться.

            - Командиры батальонов, рот, взводов!... Есть тут кто-нибудь из комсостава!?- продолжал визгливо вопрошать полковник.

            Конечно, на поляне и рядом были офицеры. Володя сам видел, как они подходили к кухням, и с одним капитаном, с перебинтованной головой, кажется командиром батальона, занимавшего соседние с ними позиции, о чем-то разговаривал старшина-интендант. Почему этот капитан, явно старший по должности, среди отступивших сюда, не принял общего командования? Может  серьезно ранен, хоть на ногах вроде держался крепко, а может просто сам только подошел и не успел, а у старшины выяснял есть ли здесь кто из офицеров штаба полка… Так или иначе, но  сейчас ни капитан, ни кто другой из офицеров не отозвались на команды комдива, явно попрятались, не желая подвернуться под горячую руку полковника, про несдержанность и дурной характер которого уже ходили слухи. Даже старшина, до того монументально маячивший рядом со своими кухнями, сейчас куда-то исчез вместе со своими подчиненными – кухни стояли без обслуги, сиротливо попыхивая жидким дымком из труб.

             Полковник, конечно, видел стоящий на дороге танк, более того он не мог ехать дальше потому как тот загораживал дорогу. Но он хотел сначала вызвать какого-нибудь старшего офицера и при всех громогласно отчитать: что такое, почему бросили позиции, почему бежите, почему жрете вместо того чтобы сражаться… И еще он обязательно хотел спросить почему столь грозное оружие как тяжелый танк КВ тоже отступает, бежит, а экипаж сидит на броне с котелками и тоже жрет… Кто во всем этом виноват, кто ответит!? И тут же он назначит виноватого и передаст в руки майора, начальника особого отдела дивизии, что сидит на заднем сидении его машины.

            Но к нему так никто и не вышел, не подбежал с докладом, держа руку у виска. Казалось, на всей поляне лежали только солдаты, и уткнувшись в котелки ели с такими лицами, будто все, что происходит вне этого их жующего действа их совершенно не касалось и не интересовало…

            Связь с полками в штабе дивизии отсутствовала с самого утра. То ли диверсанты перерезали, то ли еще что. Он не знал, что творится на позициях, посылал связных. Те не возвращались, или докладывали, что полки отступают, бегут. Как бегут… почему бегут? Он не отдавал приказа об отступлении. Связался со штабом армии, доложил, правда, не о том, что его полки бегут, а всего лишь, что потерял с ними связь. Командарм его отматерил и приказал самому ехать в полки и выяснить обстановку. Ничего не оставалось как, прихватив с собой особиста, ехать, чтобы попытаться остановить бегущих, заставить их контратаковать и вернуть позиции. Ведь иначе… Он даже не хотел думать о том, что может ждать его лично, если дивизия не удержит позиций. И вот он видит один из бегущих полков. Он хотел их тут же поднять, построить, пристыдить, послать в бой… Но как это сделать, если не возможно найти ни одного офицера, а солдаты делают вид что его не видят и не слышат. Это уже не полк. Это какое-то неорганизованное сборище…