Отто Штайгер - Держите вора Страница 9

«Нет, Сильвио, — прошептал я, — не делай этого».

Он не пошевельнулся. Он продолжал сидеть выпрямившись, в застывшей и неестественной позе, как статуя, неотрывно глядя на хижину. Я повторил:

«Не делай этого! Мы хотим, чтобы он вернул наши деньги».

«Катись отсюда, — произнес он не шелохнувшись. — Проваливай и оставь меня в покое».

«Если ты это сделаешь, все тебя возненавидят. Тогда нам придется вернуться домой, и за это все тебя возненавидят».

Может, Сильвио и не думал об этом. Вдруг он неторопливо повернулся ко мне и сказал:

«Да, ты, наверно, прав».

Тут Сильвио как-то поник. Достал себе сигарету, а пачку протянул мне. Только не здесь, сказал я, давай отойдем немного в сторону. Сильвио уже приподнялся и почти выпрямился, но ребята, что находились поблизости, замахали руками: только не вставать, а то нас увидят.

Мы, пригнувшись, отошли метров двадцать назад, сели под кустом и закурили. Я испачкал джинсы, но мне было все равно.

«Ты хотел нас предать», — проговорил я.

Глаза у Сильвио, спрятанные за стеклами очков, кажутся очень большими. Когда он смотрит на меня, я тут же отвожу взгляд в сторону, я не выдерживаю его взгляда. Когда я сказал Сильвио, что он хотел нас предать, я сразу почувствовал на себе его взгляд. Я опустил голову в ожидании его возмущенного: «Нет, это не так». Но Сильвио совершенно неожиданно произнес: «Да».

«То есть как? Он ведь украл наши деньги. А мы просто хотим вернуть их назад. И больше ничего».

«Это ты мне сегодня уже объяснял. Вы хотите поймать итальянца. И вам это доставляет удовольствие. Так, что ли?»

«Конечно. Но сейчас мы, кроме того, обязаны довести дело до конца. Ведь это нам поручил полицейский».

«Может быть, ты считаешь это своим долгом, — проговорил Сильвио, — а я нет».

Увидев, что вернулись Штрассер с Артуром, мы погасили свои сигареты и подошли к остальным. Штрассер рассказал, как выглядит хижина с другой стороны: достаточно высокий галечный откос, примерно метров на сорок, к которому примыкает рощица, такая же, как и с этой стороны — сплошь кедры и сосны.

«Сейчас каждый должен вооружиться дубинкой или палкой, — сказал он, — потом будем окружать хижину. С другой стороны есть сарай, в который ведет узкая дверь. А что, если из этого сарая можно попасть наверх. Окна там на высоте второго этажа. Таким образом, через окно ему убежать не удастся, разве что прыгнуть со второго этажа на галечный откос. Но на такое он не пойдет, это — довольно рискованное дело. Тем не менее важно проявлять осторожность, и прежде всего потому, что нам неизвестно, ведет ли дверь только в сарай. Поэтому надо выделить шестерых, чтобы был пост у галечного откоса. Остальные вместе со мной будут штурмовать вход в хижину. Но учтите: здесь требуются смелые и решительные действия. Если итальянец не пожелает сразу сдаться, не вздумайте бросаться на него в одиночку, только все вместе. Уж лучше пусть он пострадает, чем кто-нибудь из вас».

«Ясно, — сказал Мартин, — все на него, и, прежде чем до него дойдет, что произошло, он уже будет лежать связанный».

«Тогда вперед, чего мы ждем», — проговорил кто-то.

«Времени у нас достаточно, — заметил Штрассер. — Улизнуть ему все равно не удастся. Мы начнем штурм, как только немного стемнеет. Ведь в сумерках легче подойти вплотную к хижине».

Артуру вместе с пятью ребятами было поручено занять исходную позицию с противоположной стороны хижины. Он быстро набрал людей, причем на этот раз в пятерку не попали ни я, ни Сильвио.

В роще мы насобирали дубинок и палок. Рассекая воздух своей палкой, чтобы проверить силу удара, я на мгновение вспомнил о Сильвио. Он говорил, что это настоящая охота на человека. Конечно, разговор с ним немного омрачил мою радость от всей этой операции. Но я попытался внушить себе, что Сильвио не прав и что он против погони только потому, что Каневари — итальянец. Если во всем этом есть что-то порочное, то какой тогда смысл в передаче «Шифр XV», ведь она словно приглашает телезрителей участвовать в поимке преступника. В нашем случае таким преступником является Каневари. Поэтому наш долг — задержать его и передать в руки полиции. К тому же все это увлекательно. Жутко увлекательно.

Вооружившись кто чем мог, мы снова собрались на опушке рощицы, где нас ждал Штрассер. Поскольку времени было предостаточно, он неторопливо проговорил:

«Если кто-нибудь из вас не желает участвовать в этой операции, пусть скажет, пока не поздно. Мне нужны только добровольцы».

Колеблющихся не было.

«Артур, сверим часы, — предложил Штрассер. — На моих сейчас 18.12. Начало операции в 18.30. Все ясно?»

Мы кивнули в знак согласия и сверили свои часы. Вся эта история представлялась нам еще более увлекательной, чем какой-нибудь детективный фильм по телевизору, потому что мы оказались в роли настоящих участников, а не просто зрителей. Я спокойно сидел, держа палку в руке. Ладонь от возбуждения была влажной. В таком же состоянии находились наверняка и другие, в том числе и сам Штрассер.

«Я должен выкурить еще одну сигарету, чтобы успокоиться», — сказал он.

Артур дал своим подчиненным знак к началу операции. Вдруг именно в этот момент открылась дверь, и на пороге хижины показался Каневари. Теперь мы впервые увидели его перед собой живьем. Он был действительно невысокого роста. Его возраст примерно соответствовал описанию полицейского. Конечно, в это даже трудно было поверить — Каневари собственной персоной, который уже через несколько минут окажется в нашей власти, вдруг вырос перед нами. Все мы радовались, что наконец-то увидели его, и теперь уже нисколько не сомневались в том, что сладить с ним будет проще простого.

Во рту у Каневари была сигарета. Он огляделся, но без тени недоверия, скорее с видом человека, который в дверях собственного загородного дома наслаждается закатом, разглядывая небо и окрестности.

Я подумал, что Каневари сразу же повернется и захлопнет за собой дверь, но он не уходил. Видимо, ему нравилось стоять под открытым небом. Докурив сигарету, итальянец бросил окурок и зевнул. Но когда он повернулся, чтобы войти в дом, Сильвио вдруг вскочил и громко закричал: «Эй, Каневари! Беги, беги!» — а потом еще что-то непонятное по-итальянски. Итальянец обернулся, увидел Сильвио и всех нас, потому что мы тоже вскочили. Видимо, Каневари сразу сообразил, в чем дело. До него явно дошло, чего ради мы все здесь собрались. Какое-то мгновение он пребывал в оцепенении и нерешительности. Затем с быстротой молнии вбежал в дом, захлопнув за собой дверь.

От поступка Сильвио мы все оторопели не меньше, чем итальянец. Мы выскочили из укрытия, не понимая, что нам теперь делать. Мы видели, как Сильвио спокойно идет в нашу сторону, наблюдали за тем, как Каневари закрывает в доме ставни.

Первым пришел в себя Штрассер.

«Артур, — скомандовал он, — вместе со своими людьми построиться позади дома. Если он попытается сбежать, вы бьете тревогу. Нельзя же дать ему уйти».

Артур со своей пятеркой бросился выполнять приказ. Остальные стали окружать Сильвио, который невозмутимо поглядывал по сторонам, прислонившись спиной к сосне. Он всех нас привел в ярость. И меня тоже. С дубинками в руках его окружили тесным кольцом. Я стоял чуть в стороне и думал о том, что если они накинутся на Сильвио с дубинками, то наверняка его убьют. Я посмотрел на Штрассера, потому что только он еще мог остановить надвигавшуюся беду. Учитель медленно приблизился. Он, разумеется, понимал, что они вот-вот набросятся на Сильвио, но не очень торопился. Видимо, его совсем не беспокоило, что сейчас вспыхнет драка. Я подумал, стоит кому-то задраться, как все набросятся на Сильвио, и тогда уже будет поздно. Сильвио, наверно, думал то же самое. Тут я впервые заметил страх в его глазах.

«Трус, предатель, гад», — орали они, ожидая, что кто-то даст сигнал, ударив первым. Тут к ним приблизился Штрассер и громко крикнул:

«Тихо! Слушайте меня внимательно! Никто не притронется к нему! Никто! Понятно?..»

Кольцо вокруг Сильвио разжалось, и в него вошел Штрассер. Так удалось отвести первую опасность. Штрассер приблизился вплотную к Сильвио и сказал:

«Тому, что ты сейчас сделал, есть только одно название: предательство. Своим предательством ты исключил себя из нашего сообщества. Исключил, понимаешь? Сегодня я скажу тебе откровенно, Сильвио Контини: ты никогда не был мне симпатичен. В тебе всегда было что-то скрытое, если не сказать — лживое. Своим предательством ты подтвердил, что мое недоверие к тебе было оправданно. Тебя здесь никто не тронет. Твои товарищи покарают тебя не кулаками, а своим презрением. Не думай, однако, что все тебе сойдет с рук».

«Ему в любом случае не место больше в нашем классе», — прокричал Мартин. Другие с ним согласились. Потом, несмотря на предостережение Штрассера, ими вдруг снова овладело чувство мщения. Они толкали его, пинали ногами. Штрассер все это видел, но молчал. Сильвио никак не выдавал своего волнения, разве что отдернул ногу, когда кто-то хотел наступить ему на голень.