Нора Робертс - Трибьют Страница 9

— Работа точно подождет, а вот кисть не может. Мыло, вода, штопор и бокалы — все это на кухне. — Он взял ее под руку — непринужденно, но достаточно твердо, чтобы повести туда, куда хотел.

— Мне нравится ваш дом.

— Мне тоже. — Он вел ее по широкому коридору с высокими потолками, обрамленными кремовым пояском над карнизом. — Я купил его почти таким же, какой он теперь. Предыдущие хозяева сделали хороший ремонт, и мне осталось только обставить его мебелью.

— Что вас в нем привлекло? Обычно для покупателя имеется одна или две наживки. Вот это, — добавила она, входя в огромную кухню, отделенную широкой гранитной стойкой от светлой гостиной, — как раз для меня.

— А для меня — вид со второго этажа и освещение там, наверху. Я работаю наверху, так что это было главным.

Он открыл буфет, взял штопор, и Силла поняла, что в его доме все лежит на своих местах. Отложив штопор, он шагнул к раковине, чтобы вымыть кисть.

Спок исполнил замысловатый танец с прыжками и помахиванием хвостом, а затем пулей вылетел в дверь.

— Куда это он?

— Когда я в кухне, в его мозгу срабатывает пищевой рефлекс. Вот что значит этот радостный танец.

— Правда?

— Да, он очень простой парень. Еда делает его счастливым. В прихожей у него есть автоматическая кормушка. В любом случае кухней я почти не пользуюсь — и столовой тоже, потому что не устраиваю обеды, а просто ем. Я тоже очень простой парень. Но я люблю просторные помещения. Присаживайтесь, — он тщательно промыл щетинки кисти, поставил ее в стакан и взялся за штопор.

Силла села за стойку, восхищенно разглядывая сдвоенную духовку из нержавеющей стали, шкафчики из вишневого дерева, плиту с шестью конфорками и грилем под сверкающим стальным колпаком вытяжки. А также его ягодицы — накопившаяся к концу дня усталость не сделала ее бесчувственной.

Из одного из шкафчиков с узорчатыми стеклянными дверцами Форд достал два бокала и налил вино. Один он протянул Силле, затем поднял свой и облокотился на стойку рядом с ней.

— Итак.

— Итак, — перебила его Силла. — Скорее всего, некоторое время нам придется жить через дорогу друг от друга. Так что лучше сразу все прояснить.

— Прояснить — это хорошо.

— Мне лестно, что меня представляют в образе мифической богини-воительницы, — начала она. — Необычно, но лестно. Может, мне это даже нравится — помесь Зены и Чудо-Женщины, в стиле двадцать первого века.

— Хорошо, причем недалеко от истины.

— Но мне не нравится, что вы наблюдали за мной и рисовали меня, когда я об этом не знала. Это меня не устраивает.

— Потому что вы рассматриваете это как вторжение в частную жизнь, а для меня это просто естественный процесс наблюдения.

Она сделала глоток.

— Всю жизнь люди смотрели на меня, фотографировали. Наблюдали за мной. Прогулка пешком, покупка туфель или мороженого — все это превращалось в фотосессию. Я не могла этого контролировать. Теперь я ушла из профессии, но я остаюсь внучкой Дженет Харди, и время от времени все повторяется.

— И вам это не нравится.

— Не просто не нравится. Это меня достало. И я не хочу привозить сюда этот душок Голливуда.

— Я могу удовлетвориться вторым лицом, но мне нужны ваши глаза.

Она сделала еще один глоток вина.

— В том-то и вся трудность. Я не хочу, чтобы вы использовали другое лицо. Я чувствую себя глупо, но мне нравится, что я стану прототипом героя комиксов. Никогда не думала, что услышу от себя такое признание.

Форд мысленно исполнил танец радости не хуже, чем у Спока.

— То есть дело не в результате, а в процессе? Хотите что-нибудь съесть? Лично я хочу, — он отвернулся, открыл другой шкафчик и достал пакет чипсов «Доритос».

— Это не настоящая еда.

— И в этом ее достоинство. Всю жизнь, — продолжал он, сунув руку в шуршащий пакет, — я наблюдал за людьми. И рисовал, рисовал — с тех самых пор, как научился держать в руке карандаш. Я наблюдал за их движениями, жестами, за строением их лиц. Как они несут свое тело. Для меня это необходимо, как дыхание. Я мог бы пообещать, что не стану наблюдать за вами, но в этом случае я солгал бы. Я могу пообещать, что буду показывать вам все рисунки, и постараюсь сдержать это обещание.

Она взяла пакет с чипсами — просто потому, что он стоял рядом.

— А что, если рисунки мне не понравятся?

— Понравятся, если у вас есть хоть капля вкуса — иначе дело плохо.

Задумавшись, она положила в рот пластинку чипсов. Его тон остается непринужденным, отметила она, но за ним скрывается непреклонность.

— Это жесткое условие.

— Меня вряд ли можно назвать гибким, когда речь идет о работе. В остальном со мной можно договориться.

— Я знала подобных людей. А что будет после эскизов?

— Сюжет. Рисунки — это только половина комикса. Но вам нужно… Берите свое вино. Идемте наверх.

Он взял кисть.

— Я растушевывал последний лист «Расплаты», когда вы постучали, — сказал он, ведя Силлу к лестнице.

— Это старинная лестница?

— Не знаю, — наморщив лоб, он посмотрел на ступени. — Может быть. А почему вы спросили?

— Превосходная работа. Перила, балясины, отделка. Кто-то заботился об этом доме. В отличие от моего.

— Теперь вы о нем заботитесь. И вы наняли Мэтта — мы с ним приятели — для столярной работы. Я знаю, что его приглашали в этот дом еще до того, как я его купил. И для меня Мэтт тоже кое-что сделал, — с этими словами Форд открыл дверь студии.

Силла увидела великолепный пол каштанового дерева, красивые высокие окна и широкий, блестящий цоколь.

— Какая чудесная комната!

— Главное — большая. Изначально это была хозяйская спальня, но мне не нужно столько места для сна.

Силла рассматривала несколько рабочих мест, организованных в комнате. Пять больших, чрезвычайно уродливых шкафов для хранения документов выстроились вдоль одной стены. Вторая стена была занята полками, на которых в идеальном порядке были сложены инструменты и рабочие принадлежности. Часть комнаты занимали фигурки героев комиксов. Она узнала некоторых и удивилась, почему Дарт Вейдер и Супермен выглядят такими дружелюбными.

Центр комнаты занимала огромная чертежная доска с листами, о которых, по всей видимости, говорил Форд. С одной стороны от чертежной доски тянулась конторка с разнообразными инструментами, карандашами, кистями, стопками бумаги. Вырванные или вырезанные из журналов фотографии и рисунки — люди, пейзажи, здания. На другом конце конторки стояли компьютер, принтер, сканер — и фигурка из сериала «Баффи — победительница вампиров».

Напротив, образуя широкую дугу, стояло зеркало в полный рост.

— Здесь так много всего.

— Все это для работы. Если хотите знать, то для каждого произведения я делаю тысячи эскизов, отбирая персонажей, по-разному одевая их, манипулируя задним и передним планом, меняя место действия, — и одновременно пишу сценарий, разбивая его на листы. Затем я составляю краткое описание — маленькие, простые эскизы, которые помогают понять, как лучше разделить пространство и как правильно скомпоновать фигуры. После этого я выполняю рисунки в карандаше. Потом обвожу тушью — так примерно выглядит весь процесс.

Она подошла к чертежной доске.

— Черное и белое, свет и тень. Но книга, которую вы мне подарили, выполнена в цвете.

— И эта будет цветной. Обычно я раскрашиваю и делаю надписи от руки — это забавно, — он прислонился бедром к одному концу U-образной конторки, — и отнимает много времени. Но если книгу переводят на другой язык, а мне приходилось с этим сталкиваться, то трудно изменять нарисованное от руки облачко с текстом, чтобы вместить туда перевод. Поэтому здесь я использую цифровые технологии. Сканирую обведенные листы и раскрашиваю их в «Фотошопе».

— Потрясающие рисунки, — искренне сказала Силла. — Практически все понятно даже без надписей. Сильные образы.

— Я жду, — после паузы произнес Форд.

— Чего? — она оглянулась на него через плечо.

— Когда вы спросите, почему я трачу свой талант на комиксы, вместо того чтобы делать серьезную карьеру в искусстве.

— Вам придется долго ждать. Я не считаю пустой тратой времени, когда человек делает то, что хочет и что у него превосходно получается.

— Я знал, что вы мне понравитесь.

— Плюс вы разговариваете с человеком, который восемь сезонов подряд был звездой комедии положений с получасовыми сериями. Не Ибсен,[7] конечно, но достаточно серьезно. Люди узнают меня в ваших рисунках. Теперь ко мне утратили интерес, но я похожа на бабушку — а к ней интерес не иссякнет. Она всегда будет привлекать внимание. И люди увидят связь.

— Это вас беспокоит?

— Сама не знаю.

— У вас есть пара дней на размышление. Или… — он потянулся, открыл выдвижной ящик и вытащил оттуда бумаги.