С Фингарет - Скифы в остоконечных шапках Страница 15

- Привет тебе, Гунда! Радуйся, ты идешь за царем! - закричали примчавшиеся дружинники. Акинаки взлетели вверх. Красные капли крови брызнули на траву. - Слава супруге царя! Слава Гунде! В жизни и смерти она рядом с Савлием! - прокричав, что положено, дружина подалась к вороной четверке, тащившей нарядную повозку, изукрашенную золотыми фигурными бляшками.

- Нет, - бросила сверху Гунда. - Я пойду за Савлием, девчонка пойдет за мной. Так я хочу. Другого разговора не будет.

Поймав по лучику солнца, блеснуло десять колец. Пухлые ладони оторвались от колен и ударили одна о другую.

- Коня для рабыни-гречанки, - приказала супруга царя.

Перед Мирриной тотчас очутилась пегая гривастая невысокая лошадка. Ездить верхом, в седле из двух кожаных подушек, скрепленных ремнями, Миррина умела не хуже любой скифской женщины.

- Благодарю, царица, ты добрее, чем кажешься, - сказала Миррина, взбираясь в седло.

Начерненные брови сдвинулись под золотым венцом.

- Глупая, думаешь, сбитые ноги твои пожалела? - с усмешкой сказала Гунда. - Как бы не так. Мне никого не жалко. А ты - рабыня, хуже лохматого пса, что бежит за кибиткой. Прикажу, и ты на четвереньках припустишься, да еще залаешь при этом.

Миррина прикрыла глаза, чтобы гнев не прорвался наружу. "Молчи, приказала она себе. - Вытерпи ради Одатис".

Гунда на гнев рабыни внимания не обратила.

- Я приказала тебе ехать рядом с собой, чтобы слушать сказки, сказала она как ни в чем не бывало. - Снизу слова плохо идут. Для того коня дала, чтобы слышать. Сказывай.

- Что ж, царица, слушай... Я расскажу... Есть много хороших и поучительных историй. В них действуют эллины, но события происходят на берегах Понта... Земли тебе хорошо известны, - сбивчиво начала Миррина. Трудно было прийти в себя после перенесенного оскорбления. Но вскоре голос окреп и сделался ровным. Зазвучал рассказ о делах стародавних и чудесных.

- Слушай, царица, про царя Атаманта и про все, что случилось. Женой Атаманта была Нефела - женщина-"облако", и было у царской четы двое детей - сын по имени Фрикс и маленькая дочь Гелла. Супруги жили счастливо, но потом Нефела-облако удалилась на небо и Атамант женился второй раз. В жены он взял женщину злую, злее не было во все Элладе, и мачеха стала преследовать Фрикса и Геллу. То не велит их кормить, то перед царем оклевещет. Вскоре и вовсе из дома прогнала. Пришлось бедным сиротам жить среди пастухов и в игры играть с овцами, да баранами, да собаками, овец сторожившими.

- Невидаль, - перебила Гунда. - Я тоже среди овец росла.

- Был ли в твоем стаде баран с золотым руном?

- Золотую шкуру видеть не приходилось.

- А Фриксе и Гелле пришлось: все руно, до последней шерстинки, чистым золотом переливалось. Полюбили сироты златорунного барана, и баран к ним привязался, всюду за ними ходил. Куда Фрикс с Геллой - туда и он. И вот однажды, когда никого из пастухов не оказалось рядом, баран вдруг заговорил. "Фрикс и Гелла, - сказал он человечьим голосом. - По просьбе Нефелы я спустился с золотых облаков, чтобы спасти вас от злой мачехи. Злодейка ищет вашей смерти, уже посланы слуги убийцы". - "Что же нам делать?" - в страхе вскричали дети. "Скорее садитесь ко мне на спину. Ты, Фрикс, держись за рога, а ты, маленькая Гелла, садись позади брата и крепко обхвати его за шею". Слышишь, что я говорю. Одатис, доверься во всем своему брату, он непременно вызволит тебя из беды.

- Какая Одатис? Ты, рабыня, сказывай, да не заговаривайся.

- Прости, царица, спутала имена. Геллой звали маленькую сестренку Фрикса. И повела эта Гелла себя неправильно. Сначала все шло ладно. Дети послушались златорунного, сели верхом, и баран помчался по горам и долинам, пока не достиг синего моря. Но и здесь посланец Нефелы привал не устроил, с разбега бросился в синие волны и поплыл. Заиграли волны, запенились. Любо им царских детей качать. Только руки у Геллы вдруг онемели. "Ах, устала я, братец, держаться". - "Потерпи немного, маленькая сестренка". - "Нет больше сил". - "Смотри, видна уже Азия. Еще немного, и мы у цели". - "Прощай, милый брат". Слабые руки разжались, девочка скрылась в синих волнах. С той поры синее море стали звать Геллеспонтом [Геллеспонт - древнее название пролива Дарданеллы]. Море Геллы значит это слово на языке эллинов.

- Девчонка утонула, с мальчонкой что сталось?

- Фрикс спасся, царица. Златорунный вынес его на берег.

- Кончилась, что ли, история?

- Истории не кончаются. Из одной вытекает другая, как из речки ручей.

- Все равно, в дугой раз доскажешь. Вон опять ошалевшие дружинники несутся пыль поднимать да вопить.

- Слава тебе, супруга Савлия! Радуйся! Радуйся! Оу-о!

- Царь! Царь! - завопили и запрыгали гадатели в шкурах мехом наружу. Подняли трезвон привязанные к рукам бубенцы.

- Оу! - затянул растянувшийся по степи змей с чешуйками из кибиток и всадников не виделось им конца.

- У-у! - подхватил пролетавший над степью ветер.

- У-у-у! - закачалась трава.

- Радуйся, Гунда! Ты уходишь вместе с царем!

Акинаки вспороли воздух, и дружина умчалась к вороной четверке, спеша занять место около Савлия. Но ни один из дружинников не посмел обогнать или подъехать близко к коренастому широкоплечему всаднику, вросшему в кожаное седло горделиво выступавшего серого скакуна. Неожиданно всадник сам повернулся к отцовской дружине. Едва заметным движением повода он заставил коня описать половину круга и, приподнявшись в седле, крикнул негромко, властно:

- Царь! Савлий!

- Савлий! - завопила в ответ дружина и снова умчалась в степь. Только комья земли брызнули из-под копыт.

Возле царской повозке сделалось пусто.

- Отец, - сказал Иданфирс, нагнувшись над навощенным телом. - Я поклялся богиней огня Табити, самой нерушимой из всех наших клятв, что твое последнее кочевание свершится, как должно. Я выполню клятву. Не гневайся и не насылай беду на народ из-за того, что воины покинут твою повозку и я сам окажусь вдали.

Тьмы войска явились, чтобы отнять у нас степи, небо и ветер, и глаза мои заливает ярость. Бой будет смертным. Знай и прости своих воинов за то, что они оставят тебя. Но не окажется сын вдалеке, когда отец уходит под землю. И когда ты, отец, будешь спускаться в жилище Вечности, я буду рядом и провожу тебя, как должно.

С этого дня змей, ползший за царской повозкой уменьшился. Чешуйки его поредели, но не умолкли крики и звон.

- Оу-о! - гудело по-прежнему за вороной четверкой.

- Савлий! Савлий! - вопила дружина. - Радуйся, Гунда! Оу-о! Радуйся! Ты идешь вслед за царем!

- Царь! Царь! - вызванивали бубенцы на жезлах гадателей.

Заслыша шум приближающейся повозки, в кочевьях вытаскивали из котлов с ручками-оберегами куски проваренного в пряностях мяса и разливали в чаши вино. Для Савлия наполнялся оправленный в золото дорогой ритон, к навощенным губам подносились лепешки, сыр-иппака, перья зеленого молодого лука.

Когда пир кончался и царь отправлялся в путь, кочевья, как раньше, пустели. На месте оставались лишь женщины с ребятишками да дряхлые старики. Мужчины, даже подростки, уезжали все до единого. Только дороги их расходились надвое. Мальчонки, не носившие кипий, отправлялись за Савлием. Остальные, с утроенным запасом стрел в грите у пояса, уезжали в другую сторону, чтобы, составив отряды, пополнить войско. У скифов армии не было. Все скифы-мужчины становились воинами, когда приходила война.

Поредел хвост кибиток и всадников, тянувшийся за четверкой черных, как ночь, лошадей. Из воинов, кроме отряда дружинников Савлия, никого не осталось. Днем дружина сновала растревоженным роем и испускала громкие вопли, ночью с еще большим усердием сторожила кибитку жены своего царя и другое его имущество, сложенное в большую шестиколесную кибитку.

И по-прежнему рядом с черной четверкой, прямо держась в седле, ехал широкоплечий всадник в остроконечной шапке, с гривной на шее, с браслетами на обнаженных ниже локтя руках. Конь под всадником был другой, хоть и серый, но не мышиного цвета, как раньше.

- Трус, - прошептала женщина, убранная как на пир.

Она сидела в проеме белой кибитки. Пухлые пальцы впились в колени. Черные без блеска глаза через головы всадников уставились в ненавистную спину, затянутую в простую, без шитья и меховой опушки, куртку.

- Все воины биться ушли, один сын старшей жены остался. Трус и есть. Эй, рабыня! - крикнула Гунда, не поворачивая головы. - Хватит петь-распевать. Сказывай дальше свои истории.

- Как угодно, царица, - откликнулась Миррина. Но прежде, чем подъехать, она довела до конца свою песню.

"Выпей нектар, что подаст тебе в амфоре брат твой. Сладко ли, горько ли - счастье придет".

13. ЦАРЬ ЦАРЕЙ ПРИНИМАЕТ ВАННУ

В короткий срок Иданфирс собрал пятидесятитысячное войско. Ядро сбили всадники, вооруженными луками, копьями и мечами. Подвластные земледельческие племена составили пехоту. Оружие пехотинцев - дротики с наконечниками, острее змеиного жала, и короткие обоюдоострые мечи.