Редьярд Киплинг - Девять сборников рассказов Страница 16

Слыхал ли я! Я знал, что полк этот -- редкая коллекция отъявленных мерзавцев, похитителей собак и кур, мародеров и при этом самых отчаянных сорвиголов во всей армии. Пол-Европы и пол-Азии имели все основания помнить черных тайронцев -- да сопутствует удача их истрепанным знаменам, как им всегда сопутствовала слава!

Ух и ребята же были -- кипяток с уксусом! Я и сам как-то раз погорячился -- раскроил одному парню череп пряжкой и после некоторых неприятностей, каких -- распространяться не буду, попал в Старый полк и принес с собой репутацию молодца, который умеет за себя постоять.

Но, как я вам уже докладывал, в один прекрасный день мне опять довелось повстречаться с черными тайронцами, как раз когда они нужны были позарез. Ортерис, сынок, как называлось то место, куда послали одну роту наших и одну роту тайронцев, чтобы мы обошли гору, спустились вниз и малость проучили патанов? Это было после Газни.

-- Не знаю, как называли его окаянные патаны, а мы прозвали его Театром Сильвера. Неужто сам не помнишь?

-- Верно, верно. Театр Сильвера, ущелье между двумя горами, узкое, как талия у девчонки, а темно там было, как в колодце. Патанов там было видимо-невидимо, и величали они себя, по своему нахальству, ни больше ни меньше как резерв. Помнится, наши шотландцы и отряды гуркхов прижали патанские полки. Шотландцы и гуркхи неразлучны, как близнецы, даром что непохожи. И напиваются вместе, когда господь сподобит. Так вот, роте Старого полка и роте тайронцев приказали обойти гору и выбить оттуда патанский резерв. Офицеров у нас не хватало -- дрисентерия началась, а они не берегутся, нам и дали на роту только одного офицера, но зато он был не промах -- пальца в рот не клади.

-- Как его звали? -- спросил я.

-- Капитан 0'Нил, Старый Крюк, помните, я еще вам рассказывал про то, как он воевал в Бирме. Ха! Вот эго был парень! Тайронцев же вел молоденький офицерик, но кто кем командовал, это вы еще увидите. Влезли мы с тайронцами на гору по разные стороны ущелья и видим внизу кишит этот поганый резерв, как крысы в яме. "Не робей, ребята,-- говорит Крюк, он всегда заботился о нас, как мать родная -- А ну-ка, спустите на них несколько камушков покрупнее вместо визитных карточек". Скатили мы десяток-другой валунов, и патаны заорали, но тут вдруг офицерик тайронцев как взвизгнет с той стороны ущелья "Какого черта вы делаете? Вы моим солдатам все удовольствие испортите! Не видите, как они в бой рвутся?" "Ишь какой горячий выискался! -- говорит Крюк -- Ладно, отставить камни, ребята. Валяйте вниз и задайте им перцу!" -- "Как бы самим не поперхнуться", тихонько сказал кто-то позади меня. Но Крюк услышал "А ты не разевай пасть",--говорит он со смешком, и мы посыпались вниз. Лиройда-то с нами в ту пору не было, он, конечно, в лазарете отлеживался.

-- Вранье! -- оскорбился Лиройд, придвигаясь с койкой поближе -- Я же там вот это заработал, сам знаешь, Малвени. -- Он поднял руку, и от правой подмышки через заросли на его груди побежала наискось тонкая белая полоса, кончавшаяся где-то у четвертого ребра слева

-- Видно, старею, голова слабеет, -- невозмутимо сказал Малвени -Конечно, ты был с нами. Что это мне взбрело! В лазареге валялся совсем другой парень. Значит, ты помнишь, Джок, как мы и тайронцы с треском столкнулись на дне ущелья и увязли в толпе патанов ни туда ни сюда.

-- Еще бы не помнить! И давка же была! Меня так зажали, что чуть кишки не выдавили. Ортерис меланхолически погладил себя по животу.

-- Да, коротышкам тогда пришлось туго, но один коротышка, -- Малвени опустил руку на плечо Ортерису, -- спас мне жизнь. Мы там прочно застряли -патаны и не думают отступать, и мы не можем. Мы же их выбить должны. А самое главное -- как сцепились мы с патанами с разбегу, так и деремся врукопашную, а стрелять -- никто не стреляет. В лучшем случае нож или штык в ход пустишь, да не всякий раз руку высвободишь. Мы напираем на них грудью, а тайронцы сзади орут, как шальные, сперва я никак не мог взять в толк, чего они беснуются, но позже смекнул, и патаны тоже.

"Обхватывай их ногами!" -- с хохотом рычит Крюк, когда бежать дальше стало некуда и мы остановились, а сам обхватывает здоровенного волосатого патана. Им и не терпится друг друга прикончить, и двинуться не могут.

"В охапку!" -- орет Крюк, а тайронцы сзади пуще прежнего напирают. "И бей через плечо!" -- кричит какой-то сержант у него из-за спины. Тут вижу -мелькнул над ухом Крюка тесак, как змеиный язык, и патан рухнул с перерезанным кадыком, словно боров на Дромейской ярмарке. "Спасибо, приятель, хорошо меня охраняют, -- говорит Крюк, не моргнув глазом,-кстати, и местечко для меня освободилось". И, подмяв патана под себя, встал на его место. А тот, пока перед смертью корчился, успел Крюку откусить каблук. "Давай, ребята, нажимай! -- кричит Крюк. -- Нажимай, не рассыплетесь! Самому, что ли, вас тащить прикажете?"

Вот мы и нажали: кто лягает, кто пихает, кто ругается. А трава скользкая, ноги разъезжаются, и упаси тебя бог свалиться, если стоишь в первом ряду!

-- Случалось вам толкаться у входа в партер театра Виктории, когда все билеты проданы? -- перебил его Ортерис. -- Так тут было еще хужеони наседают на нас, а мы не поддаемся. У меня так в глазах было темно.

-- Это ты верно говоришь, сынок. Я держал малыша между колен, но он тыкал штыком во все стороны, вслепую, пыхтя, как зверь. Наш Ортерис -- сущий дьявол в таких делах. Разве не так? -- Малвени явно подтрунивал.

-- Смейся, смейся! -- отозвался тот. -- Я знаю, что толку от меня тогда было мало, зато уж когда мы открыли огонь с левого фланга, тут я им задал жару. Да! -- заключил он, стукнув кулаком по койке. -- Кто ростом не вышел, тому штыком работать -- все равно что удочкой махать! Терпеть не могу, когда такая каша заваривается, что когти да кулаки в ход пускать приходится. Нет, вы мне дайте винтовку с притертым затвором да патроны, которые полежали с годик, чтоб порох как следует просох, да поставьте меня так, чтоб на меня не наступил такой медведь, как ты, так тут я с божьей помощью пять раз из семи выбью с восьмисот шагов. Хочешь, попробуем, ирландская туша?

-- Отвяжись ты, оса ты этакая. Я тебя за работой видел. А по мне, самое милое дело штык: вогнал поглубже да повернул раза два -- и пусть потом выздоравливает.

-- К черту штык, -- проговорил Лиройд, который внимательно прислушивался.-- Гляньте-ка! -- Схватив винтовку чуть пониже мушки, он взмахнул ею с такой легкостью, с какой иной действует ножом.

-- Этак-то лучше всего, -- кротко добавил он, -- хочешь -- размозжишь человеку рожу, а закроется -- руку сломаешь. Это, понятно, не по уставу. Но все равно -- мне подавайте приклад.

-- Здесь как в любви -- каждый на свой лад, -- рассудительно заметил Малвени. -- Либо приклад, либо штык, либо пуля -- кому что нравится. Так вот, как я уже, значит, говорил, стоим мы, пыхтим друг другу прямо в морду и ругаемся на чем свет. Ортерис -- тот честит свою мать, зачем она его на три дюйма длиннее не сделала. Вдруг он мне говорит "Пригнись, дубина, я у тебя через плечо вон того сниму!" -- "Да ты мне башку разнесешь, -- говорю я и подымаю руку, -- пролезай под мышкой, клоп ты кровожадный, говорю, только не продырявь меня, а то я тебе уши оборву". Чем ты угосгил того патана, что насел на меня, когда я ни рукой, ни ногой двинуть не мог? Пулей или штыком?

-- Штыком,-- ответил Ортерис,-- снизу вверх под ребро. Он тут же растянулся. Твое счастье, что так вышло.

Верно, сынок! Давка эта, значит, тянулась добрых минут пять, потом -патаны назад, а мы за ними. Помню, мне страх не хотелось, чтоб Дайна вдовой осталась. Покрошили мы немного патанов и опять застряли. А тайронцы сзади и собаками-то нас обзывают и трусами -- на все корки честят за то, что загораживаем им дорогу "Чею им не терпится? -- думаю -- Ведь по всему видно, хватит и на их долю" Тут за мной кто-то пищит, жалостно этак. "Пропусти, дай мне до них добраться! Ради девы Марии, подвинься, дылда, ну что тебе стоит?" -- "Куда тебя несет? На тот свет еще успеешь", -- говорю я, не поворачивая головы, не до того было клинки плясали у нас перед носом, как солнце на заливе Донегол в ветреный день. "Видишь, сколько наших положили,--отвечает он и прямо втискивается мне в бок, -- а они еще вчера были живехоньки Вот и я Тима Кулана не уберег, а он мне двоюродным братом приходится! Пусти, говорит, пусти, а то я тебя самого проткну!" -- "Ну,-- думаю,-- уж коли тайронцы потеряли много своих, не завидую я сегодня патанам". Тут-то я и смекнул, отчего ирландцы за спиной у нас так беснуются.

Я посторонился, тайронец как ринется вперед, отводя назад штык, как косарь косу, и свалил патана с ног ударом под самый ремень, так что штык о пряжку сломался.

"Ну, теперь Тим Кулан может спать спокойно", -- говорит он, ухмыляясь. И тут же валится с раскроенным черепом, ухмыляясь уже двумя потовинками рта.

А тайронцы все напирают да напирают, наши ребята с ними переругиваются, и Крюк идет впереди всех -- в правой руке его сабля работает, как ручка насоса, а в левой револьвер фырчит, как кошка. Но опять-таки удивительное дело: никакого грохога, как это в бою бывает. Все как во сне, вот только мертвецы-то настоящие.