Путешествие на Запад. Том 3 - У. Чэнъэнь Страница 21

– Наставник! – испуганно сказал он. – Сунь У-кун опять явился.

Отшельник пришел в неописуемую ярость.

– Негодный Царь обезьян! Давно я слыхал о его могуществе, а сейчас убедился в том, что правду о нем говорят. Против его посоха поистине трудно устоять.

Привратник стал успокаивать отшельника:

– Наставник мой! Да и ты по могуществу не уступишь ему. Ты вполне достойный соперник!

– Молчи лучше! – прервал его отшельник. – Ведь он оба раза выиграл битву.

– Ну и что же? Это лишь потому, что он свиреп. Зато ты дважды сбивал его с ног своим волшебным крючком, когда он пытался доставать воду. Вот и выходит, что силы у вас равны. Ведь он так и ушел ни с чем. А теперь пришлось, видно, ему затаить обиду и явится на поклон, потому что плод созрел и Танский монах не в силах больше выносить мучений. Уверяю тебя, что он обманет надежды своего наставника и ты выйдешь на сей раз победителем!

Эти слова обрадовали отшельника; он почувствовал прилив сил, какой бывает при наступлении весны. Распрямившись и приняв грозный вид, отшельник выставил вперед свой волшебный крючок, вышел за ворота и крикнул:

– Ах ты, подлая обезьяна! Зачем ты снова явилась сюда? Что тебе надо?

Сунь У-кун коротко ответил:

– Я явился лишь затем, чтобы взять воды, – больше ничего мне не надо.

– Разве ты не знаешь, что я хозяин родника? – отвечал отшельник. – Даже самому императору и его сановникам, если они не попросят как следует и не предложат подарков, яств и вина, я не дам ни капли воды. А уж тебе, моему врагу, да еще явившемуся сюда с пустыми руками, я и подавно ничего не дам.

– Значит, не дашь? – спросил Великий Мудрец ледяным тоном.

– Не дам! Ни за что не дам, – решительно произнес отшельник.

Сунь У-кун крепко выругался и добавил:

– Не дашь воды, так я угощу тебя своим посохом.

С этими словами Сунь У-кун бросился на отшельника, – куда девался его важный вид, – и, ни слова не говоря, изо всех сил стал колотить своим посохом, стараясь угодить отшельнику в голову. Но тот все же успел отскочить в сторону и поспешно пустил в ход свой крючок. На этот раз произошел еще более яростный бой. Вот послушайте:

Тот, что с железным посохом, ястребом нападал,

Тот, что с крюком волшебным, коршуном налетал.

Был одному племянник, другому – наставник мил,

Один за друга сражался, другой – за родича мстил.

Ненавистью объяты, злобой опалены,

Оба противника были в гневе своем страшны.

Прах из-под ног их вился, дымным столбом вставал,

Черной тучей клубился и небосвод закрывал.

Мраком ночным оделась Западная сторона:

Спрятало солнце лик свой и не взошла луна.

Только сильнейший может слабого победить,

Только слабейший может сильному уступить.

Как же достичь победы, ежели силы равны,

Если единой мощью соперники наделены?

Яростью ослепленный, один кидается в бой,

Хитрость свою и ловкость зовет на помощь другой…

Но не отступит сила перед ловкостью ни на шаг,

И головы не склонит перед противником враг.

Шуму борьбы внимая, замерло все вокруг,

Колотит тяжелый посох, жалит проворный крюк!

Клики бойцов подобны звукам медной трубы,

Ветер от их дыханья валит в лесу дубы,

Эхо грохочет в скалах, гром гремит в горах,

Духов тоска терзает, демонов гложет страх…

Злое безумство боя высится до небес,

Заполонив только собою тысячи ли окрест…

В каждом ударе силы черпает Сунь У-кун,

Но от него в упорстве не отстает колдун!

Верит ли чарам черным борющийся злодей,

Или таит тревогу в черной душе своей?

Коль не на жизнь, а на смерть ведут противники бой,

Должен один погибнуть, торжествовать другой.

Кто же у них сумеет жизнь свою уберечь?

Кому же из них придется в землю сырую лечь?

Прыгая и притопывая, противники все дальше и дальше отступали от входа в пещеру, и теперь уже бились на склоне горы, где мы их пока и оставим.

Между тем Ша-сэн с бадьей и веревками шмыгнул в дверь, но ему преградил дорогу к роднику привратник.

– Ты кто такой? – закричал он. – Кто позволил тебе войти сюда и брать воду?

Ша-сэн поставил бадью с веревкой наземь, достал посох, укрощающий злых бесов, и, не говоря ни слова, стал бить привратника по голове. Тот не успел увернуться и повалился на землю с перебитым левым плечом, катаясь от боли. Тогда Ша-сэн стал бранить его:

– Я бы мог забить тебя до смерти, – орал он, – но щажу лишь потому, что ты имеешь человеческий облик; убирайся отсюда и не мешай мне: я хочу достать воды из родника!

Привратник пополз в глубь пещеры, причитая и охая от боли. А Ша-сэн тем временем опустил бадью в родник и, зачерпнув воды до краев, вышел из пещеры и вскочил на облако. Пролетая мимо сражающегося Сунь У-куна, он крикнул ему:

– Братец! Пощади его! Я достал воды.

Сунь У-кун услышал и, отразив посохом удар волшебного крючка, сказал отшельнику:

– Я готов биться с тобой не на жизнь, а на смерть, но ты ведь ни в чем не провинился передо мною, и, кроме того, я пощажу тебя ради твоего брата – Князя с головой быка. Первый раз, когда я пришел сюда, ты дважды своим волшебным крючком помешал мне набрать воды. Зато теперь я тебя перехитрил, выманил из пещеры, как охотник выманивает тигра из логова. Пока мы с тобой бились, один из учеников моего наставника успел проникнуть в пещеру и набрать воды. Будь уверен, что если бы я обратил все свое волшебство против тебя, то будь ты не один, а десять таких, как ты, чародеев-отшельников, все равно всех бы вас забил до смерти. Но, право, я лучше сохраню тебе жизнь. Живи, сколько тебе суждено, но, смотри, не смей больше поступать так с теми, кто будет просить у тебя чудодейственной воды.

Однако чародей-отшельник не отличал добра от зла. Он продолжал махать крючком, а затем неожиданно хлестнул Сунь- У-куна крючком по ногам. Но тот успел подскочить и бросился на отшельника с криком: «Стой! Не уйдешь!» Не успел чародей опомниться, как Сунь У-кун одним ударом сшиб его с ног. Тогда Великий Мудрец вырвал у него волшебный крючок, разломал его пополам,