Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру Страница 27

Граф повел брата ужинать в кабаре. Горе Рауля было слишком недавним, и, возможно, в тот вечер он отклонил бы любые предложения, если бы граф, чтобы его убедить, не сообщил Раулю, что даму, занимающую все его мысли, накануне видели на одной из аллей Булонского леса в весьма приятной компании. Сначала виконт не хотел вовсе этому верить, но ему были рассказаны такие подробности, что он не решился больше протестовать. В конце концов, это самая что ни на есть обыкновенная история. Ее видели в экипаже, стекло которого было опущено. Она глубоко вдыхала леденящий ночной воздух; светила великолепная луна. Ее легко узнали; что же до ее компаньона, он был едва различим в полутьме кареты, ехавшей «шагом» по пустынной аллее за трибунами Лоншана.

Рауль оделся, обуреваемый бешенством, и уже был готов, чтобы забыть свою печаль, броситься, как говорят, в «водоворот удовольствий». Увы! Он был невесел и рано покинул графа. Таким образом, около десяти вечера он очутился в карете, двигавшейся вдоль трибун Лоншана.

Был собачий холод. Пустынную дорогу освещала луна. Виконт приказал кучеру терпеливо ждать его на боковой аллее и, стараясь остаться незамеченным, стал слегка пританцовывать, чтобы согреться.

Он предавался этому упражнению меньше получаса, когда показалась карета; свернув на аллею, она медленно поехала в его сторону.

Рауль сразу же подумал: она! И его сердце забилось, так же как в тот вечер, когда он услышал мужской голос за дверью ее гримерной… Боже, как он любил ее!

Карета все приближалась. Рауль ждал, не двигаясь с места. Если это она, Рауль решил броситься наперерез и остановить лошадей. Он хотел объясниться с Ангелом Музыки, чего бы ему это ни стоило!

Еще несколько метров – и карета с ним поравняется. Рауль абсолютно не сомневался, что это Кристина. Внутри кареты виднелось женское лицо. Луна осветила его.

– Кристина!

Святое имя его любви вырвалось из его сердца, он не смог его сдержать! Этот крик в ночи будто стал тем сигналом, которого ждала карета, чтобы совершить бешеный рывок вперед. Экипаж так быстро проехал мимо Рауля, что тот не успел привести свой план в исполнение. Стекло дверцы поднялось, а женское лицо исчезло. Рауль побежал было за экипажем, но он быстро стал просто черной точкой на заснеженной дороге.

Он еще раз позвал ее: «Кристина!» Ответа не было. Он остановился посреди молчания ночи.

Отчаянным взглядом Рауль окинул небо, звезды… ударил кулаком свою пылающую грудь: он любил и не был любим!

Он угрюмо смотрел на пустынную холодную дорогу, которую окутывала мертвенно-бледная ночь. Но ничто не было мертвее и холоднее его сердца: он полюбил ангела, а презирал женщину!

Рауль, какую шутку сыграла с тобой эта маленькая фея Севера! К чему обладать таким свежим цветом лица, лбом, всегда готовым покрыться розовой краской целомудрия, если можно ночью очутиться в роскошном экипаже в обществе таинственного любовника? Должны же быть какие-то границы лицемерия и обмана, ведь нельзя иметь глаза ясные, как у ребенка, а душу как у куртизанки?

…Она проехала, не ответив на его призыв…

Почему он встал на ее пути?

По какому праву он вдруг возник перед той, которая просила лишь забыть ее?..

– Уйди!.. Исчезни!.. Ты лишний!..

Ему было двадцать лет, а он уже помышлял о смерти! Утром его слуга застал его сидящим на кровати. Он не раздевался, и слуга при виде его заподозрил, что случилось какое-то несчастье – столь ужасно было его лицо. Рауль вырвал у него из рук почту. Он узнал письмо, бумагу, почерк… Кристина писала:

«Друг мой, приходите послезавтра на бал-маскарад в Оперу, ждите меня в полночь в маленькой гостиной, что находится за камином большого фойе; стойте около двери, ведущей к Ротонде. Никому не говорите об этом свидании. Оденьтесь в белое домино, закройте лицо маской. Умоляю, сделайте так, чтобы Вас не узнали.

Кристина».

Глава 10

На маскараде

На конверте, который был весь забрызган грязью, не было марки. «Передать господину виконту Раулю де Шаньи», и адрес, написанный карандашом. Письмо явно бросили на землю в надежде, что кто-нибудь его подберет и отнесет по указанному адресу; так и произошло. Записку нашли на тротуаре на площади Оперы. Рауль лихорадочно перечитал ее.

Этого хватило, чтобы в нем возродилась надежда. Тот темный портрет Кристины, забывшей о своем долге, который он на мгновение себе представил, уступил место первоначальному образу бедного невинного ребенка, жертвы собственной неосторожности и чрезмерной чувствительности. Но в какой мере она была жертвой? Чья она пленница? В какую бездну ее увлекли? Рауль мучительно раздумывал над этими вопросами; но эта мука казалась ему вполне выносимой по сравнению с той, в которую повергали его мысли о лицемерной и коварной Кристине! Что же произошло? Под чье влияние она попала? Какое чудовище так ее очаровало и каким оружием?

…Каким же еще оружием, если не музыкой? Да-да, чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что именно в этом кроется правда. Он не забыл тон, которым Кристина сообщила ему в Перросе, что ее посетил небесный посланец. Сама история Кристины за последнее время, казалось, могла ему помочь во всем разобраться. Он помнил, какое отчаяние охватило ее после смерти отца и как после этого она потеряла вкус ко всему земному, даже к своему искусству. В Консерватории она училась как бедная поющая машина, лишенная души. И вдруг она проснулась, словно от божественного дуновения. Появился Ангел Музыки! Она исполняет партию Маргариты в «Фаусте» и познает триумф! Ангел Музыки! Кого же она приняла за волшебного гения? Кто, узнав о легенде, милой старому Даэ, так жестоко использовал ее, что девушка стала в его руках лишь беззащитным инструментом, который можно заставить звучать по своему усмотрению?

И Рауль думал, что в этой истории не было ничего необычного. Он вспомнил о том, что случилось с княгиней Бельмонте, которая недавно потеряла мужа и отчаяние которой перешло в какое-то оцепенение. Вот уже месяц, как она не может ни говорить, ни плакать. Эта физическая и моральная инертность с каждым днем все усиливалась, и ослабление разума понемногу приводило к замиранию жизни. Каждый вечер больную выносили в сад, но она будто даже не понимала, где находится. Рааф, самый известный певец в Германии, по пути в Неаполь вздумал посетить эти сады, знаменитые своей красотой.