Уильям Шекспир - Сонеты Страница 3

Неужто музе не хватает темы, Когда ты можешь столько подарить Чудесных дум, которые не все мы Достойны на бумаге повторить.

И если я порой чего-то стою, Благодари себя же самого. Тот поражен душевной немотою, Кто в честь твою не скажет ничего.

Для нас ты будешь музою десятой И в десять раз прекрасней остальных, Чтобы стихи, рожденные когда-то, Мог пережить тобой внушенный стих.

Пусть будущие славят поколенья Нас за труды, тебя - за вдохновенье.

39

О, как тебе хвалу я воспою, Когда с тобой одно мы существо? Нельзя же славить красоту свою, Нельзя хвалить себя же самого.

Затем-то мы и существуем врозь, Чтоб оценил я прелесть красоты И чтоб тебе услышать довелось Хвалу, которой стоишь только ты.

Разлука тяжела нам, как недуг, Но временами одинокий путь Счастливейшим мечтам дает досуг И позволяет время обмануть.

Разлука сердце делит пополам, Чтоб славить друга легче было нам.

40

Все страсти, все любви мои возьми, От этого приобретешь ты мало. Все, что любовью названо людьми, И без того тебе принадлежало.

Тебе, мои друг, не ставлю я в вину, Что ты владеешь тем, чем я владею. Нет, я в одном тебя лишь упрекну, Что пренебрег любовью ты моею.

Ты нищего лишил его сумы. Но я простил пленительного вора. Любви обиды переносим мы Трудней, чем яд открытого раздора.

О ты, чье зло мне кажется добром. Убей меня, но мне не будь врагом!

41

Беспечные обиды юных лет, Что ты наносишь мне, не зная сам, Когда меня в твоем сознанье нет, К лицу твоим летам, твоим чертам.

Приветливый, - ты лестью окружен, Хорош собой, - соблазну ты открыт. А перед лаской искушенных жен Сын женщины едва ли устоит.

Но жалко, что в избытке юных сил Меня не обошел ты стороной И тех сердечных уз не пощадил, Где должен был нарушить долг двойной.

Неверную своей красой пленя, Ты дважды правду отнял у меня.

42

Полгоря в том, что ты владеешь ею, Но сознавать и видеть, что она Тобой владеет, - вдвое мне больнее. Твоей любви утрата мне страшна.

Я сам для вас придумал оправданье: Любя меня, ее ты полюбил. А милая тебе дарит свиданья За то, что мне ты бесконечно мил.

И если мне терять необходимо, Свои потери вам я отдаю: Ее любовь нашел мой друг любимый, Любимая нашла любовь твою.

Но если друг и я - одно и то же, То я, как прежде, ей всего дороже...

43

Смежая веки, вижу я острей. Открыв глаза, гляжу, не замечая, Но светел темный взгляд моих очей, Когда во сне к тебе их обращаю.

И если так светла ночная тень Твоей неясной тени отраженье, То как велик твой свет в лучистый день, Насколько явь светлее сновиденья!

Каким бы счастьем было для меня Проснувшись утром, увидать воочью Тот ясный лик в лучах живого дня, Что мне светил туманно мертвой ночью.

День без тебя казался ночью мне, А день я видел по ночам во сне.

44

Когда бы мыслью стала эта плоть, О, как легко, наперекор судьбе, Я мог бы расстоянье побороть И в тот же миг перенестись к тебе.

Будь я в любой из отдаленных стран, Я миновал бы тридевять земель. Пересекают мысли океан С той быстротой, с какой наметят цель.

Пускай моя душа - огонь и дух, Но за мечтой, родившейся в мозгу, Я, созданный из элементов двух Земли с водой, - угнаться не могу.

Земля, - к земле навеки я прирос, Вода, - я лью потоки горьких слез.

45

Другие две основы мирозданья Огонь и воздух - более легки. Дыханье мысли и огонь желанья Я шлю к тебе, пространству вопреки.

Когда они - две вольные стихии К тебе любви посольством улетят, Со мною остаются остальные И тяжестью мне душу тяготят.

Тоскую я, лишенный равновесья, Пока стихии духа и огня Ко мне обратно не примчатся с вестью, Что друг здоров и помнит про меня.

Как счастлив я!.. Но вновь через мгновенье Летят к тебе и мысли и стремленья.

46

Мой глаз к сердце - издавна в борьбе: Они тебя не могут поделить. Мой глаз твой образ требует себе, А сердце в сердце хочет утаить.

Клянется сердце верное, что ты Невидимо для глаз хранишься в нем. А глаз уверен, что твои черты Хранит он в чистом зеркале своем.

Чтоб рассудить междоусобный спор, Собрались мысли за столом суда И помирить решили ясный взор И дорогое сердце навсегда.

Они на части разделили клад, Доверив сердце сердцу, взгляду - взгляд.

47

У сердца с глазом - тайный договор: Они друг другу облегчают муки, Когда тебя напрасно ищет взор И сердце задыхается в разлуке.

Твоим изображеньем зоркий глаз Дает и сердцу любоваться вволю. А сердце глазу в свой урочный час Мечты любовной уступает долю.

Так в помыслах моих иль во плоти Ты предо мной в мгновение любое. Не дальше мысли можешь ты уйти. Я неразлучен с ней, она - с тобою.

Мой взор тебя рисует и во сне И будит сердце, спящее во мне.

48

Заботливо готовясь в дальний путь, Я безделушки запер на замок, Чтоб на мое богатство посягнуть Незваный гость какой-нибудь не мог.

А ты, кого мне больше жизни жаль, Пред кем и золото - блестящий сор, Моя утеха и моя печаль, Тебя любой похитить может вор.

В каком ларце таить мне божество, Чтоб сохранить навеки взаперти? Где, как не в тайне сердца моего, Откуда ты всегда вольна уйти.

Боюсь, и там нельзя укрыть алмаз, Приманчивый для самых честных глаз!

49

В тот черный день (пусть он минует нас!), Когда увидишь все мои пороки, Когда терпенья истощишь запас И мне объявишь приговор жестокий,

Когда, со мной сойдясь в толпе людской, Меня едва подаришь взглядом ясным, И я увижу холод и покой В твоем лице, по-прежнему прекрасном,

В тот день поможет горю моему Сознание, что я тебя не стою, И руку я в присяге подниму, Все оправдав своей неправотою.

Меня оставить вправе ты, мой друг, А у меня для счастья нет заслуг.

50

Как тяжко мне, в пути взметая пыль, Не ожидая дальше ничего, Отсчитывать уныло, сколько миль Отъехал я от счастья своего.

Усталый конь, забыв былую прыть, Едва трусит лениво подо мной, Как будто знает: незачем спешить Тому, кто разлучен с душой родной.

Хозяйских шпор не слушается он И только ржаньем шлет мне свой укор. Меня больнее ранит этот стон, Чем бедного коня - удары шпор.

Я думаю, с тоскою глядя вдаль: За мною - радость, впереди - печаль.

51

Так я оправдывал несносный нрав Упрямого, ленивого коня, Который был в своем упрямстве прав, Когда в изгнанье шагом вез меня.

Но будет непростительным грехом, Коль он обратно так же повезет. Да поскачи на вихре я верхом, Я думал бы: как тихо он ползет!

Желанья не догонит лучший конь, Когда оно со ржаньем мчится вскачь. Оно легко несется, как огонь, И говорит ленивейшей из кляч:

- Ты, бедная, шажком себе иди, А я помчусь на крыльях впереди!

52

Как богачу, доступно мне в любое Мгновение сокровище мое. Но знаю я, что хрупко острие Минут счастливых, данных мне судьбою.

Нам праздники, столь редкие в году, Несут с собой тем большее веселье. И редко расположены в ряду Других камней алмазы ожерелья.

Пускай скрывает время, как ларец, Тебя, мой друг, венец мой драгоценный, Но счастлив я, когда алмаз свой пленный Оно освобождает наконец.

Ты мне даришь и торжество свиданья, И трепетную радость ожиданья.

53

Какою ты стихией порожден? Все по одной отбрасывают тени, А за тобою вьется миллион Твоих теней, подобий, отражений.

Вообразим Адониса портрет, С тобой он схож, как слепок твой дешевый. Елене в древности дивился свет. Ты - древнего искусства образ новый.

Невинную весну и зрелый год Хранит твой облик, внутренний и внешний: Как время жатвы, полон ты щедрот, А видом день напоминаешь вешний.

Все, что прекрасно, мы зовем твоим. Но с чем же сердце верное сравним?

54

Прекрасное прекрасней во сто крат, Увенчанное правдой драгоценной. Мы в нежных розах ценим аромат, В их пурпуре живущий сокровенно.

Пусть у цветов, где свил гнездо порок, И стебель, и шипы, и листья те же, И так же пурпур лепестков глубок, И тот же венчик, что у розы свежей,

Они цветут, не радуя сердец, И вянут, отравляя нам дыханье. А у душистых роз иной конец:

Их душу перельют в благоуханье.

Когда погаснет блеск очей твоих, Вся прелесть правды перельется в стих.

55

Замшелый мрамор царственных могил Исчезнет раньше этих веских слов, В которых я твой образ сохранил. К ним не пристанет пыль и грязь веков.

Пусть опрокинет статуи война, Мятеж развеет каменщиков труд, Но врезанные в память письмена Бегущие столетья не сотрут.

Ни смерть не увлечет тебя на дно, Ни темного забвения вражда. Тебе с потомством дальним суждено, Мир износив, увидеть день суда.

Итак, до пробуждения живи В стихах, в сердцах, исполненных любви!

56

Проснись, любовь! Твое ли острие Тупей, чем жало голода и жажды? Как ни обильны яства и питье, Нельзя навек насытиться однажды.

Так и любовь. Ее голодный взгляд Сегодня утолен до утомленья, А завтра снова ты огнем объят, Рожденным для горенья, а не тленья.

Чтобы любовь была нам дорога, Пусть океаном будет час разлуки, Пусть двое, выходя на берега, Один к другому простирают руки.