Бронзовый клад - Эдуард Шторх Страница 32

права носить оружие, потому что я заявил, что был дома охотником и купцом. И я получил отличный бронзовый топор, сунул за пояс красивый кинжал, а на спину повесил круглый щит – и превратился в воина страны Кем. Мы захватили несколько городов, и однажды, когда мы сносили в одно место всю добычу и я тащил по узкой улочке слоновий бивень…

– Что это еще за слоновий бивень, Ястреб?

– Слон – самый большой в мире зверь, даже больше зубра. Сам-то я его не видел, но мне о нем рассказывали. Он похож на свинью, рыло у него длинное, и он раскачивает им и изгибает его, как хочет. Из пасти у него торчат длиннющие клыки, или бивни, – примерно как у кабана, но только каждый такой клык – вот как моя нога или даже больше. И один такой клык я как раз и волочил по улочке. На стене разрушенного дома сидела кошка. Когда я проходил мимо, она зашипела и собралась кинуться на меня. Ну, вы знаете кошек, что водятся в наших лесах. Когда кошка в ярости, справиться с ней трудно. И я легонько оттолкнул ее кончиком бивня, чтобы она дала мне пройти. Что тут началось! Кошка прыгнула мне на шею и расцарапала ее. Я сбросил ее с себя, а когда она напала снова, ударил слоновьим клыком. Она растянулась на земле с разбитой головой…

Я хотел было идти дальше, но со всех сторон набежали люди. Крича, что я убил кошку, они обступили меня и повели к судье. И я был приговорен к смерти… Если бы я убил человека, ничего бы не произошло, но за убийство кошки полагалось суровое наказание. За меня вступился мой военный начальник, но это не повлияло на приговор. На свободу меня не отпустили, а применять силу он не захотел, потому что опасался народных волнений.

Назавтра мне должны были отрубить голову. Однако ночью город захватило другое войско, всех узников выпустили – и я оказался на воле.

И снова сделался воином.

Не то чтобы мне очень нравилось воевать, но что я мог поделать? Через год война закончилась, на какое-то время установился мир. Меня повысили: теперь я носил кожаную рубаху с бронзовыми бляхами и бронзовый шлем с двумя страусиными перьями; еще у меня был лук и стрелы с красным оперением, а рукоять моего кинжала была из яшмы.

Я стал возничим начальника военного отряда. Моя колесница так и сияла. Деревянный возок был украшен прекрасной резьбой и бронзовыми пластинами. У меня были отличные белые волы с черными пятнами и кони лисьего окраса. Сверху, над колесницей, я укрепил жердочку с куском ткани – от жгучего солнца. О! Вот бы вам прокатиться на такой повозке! Нет на свете ничего прекраснее!

– Вижу, там, в Кеме, тебе, Ястреб, понравилось… – заключил Винд.

– Да нет, не сказал бы. Мне было хорошо там, но я не мог позабыть наши леса, наши горы… Невзирая на все свои красоты и чудеса, Кем для нас – страна печали. Нет там ни радости, ни веселья.

Там нет свободы, нет воли.

Все порабощены золотом… Люди в Кеме угнетают тех, кто ниже, пресмыкаются перед теми, кто выше, и даже самый главный среди всех, фараон, бог мира и жизни, не свободен, потому что его всегда стерегут жрецы.

До чего же странно там живется! Наварят, скажем, браги, и ты думаешь, что сейчас начнется веселье, а они вместо этого гроб с мертвецом вокруг стола носят, дабы о суетности жизни не забывать… И повсюду – и на стенах, и на столбах – вырезаны знаки смерти… Мы поклоняемся Великому духу среди вольной природы, где всюду поется хвала жизни, а обитатели Кема поклоняются своим богам в темных пещерах. А там, где пещер нет, они сами строят их из обтесанных камней и называют храмами. Я видел их, они огромные и удивительные, но я всегда думал там, что камни вот-вот упадут на меня и раздробят мне кости…

Они умеют много такого, чего мы не умеем, – например, зерно выращивают лучше нашего… и шаманы их врачуют любую болезнь и продают чудесные талисманы, что охраняют от всех невзгод. Вот что еще есть у меня в моем мешочке, глядите-ка! Это оберег от внезапной смерти, это – от утопления, это – от дурного глаза и змеиного яду… Нигде нет таких чудес, как в Кеме…

Я слышал, что однажды даже сам фараон призвал к себе могущественнейшего из шаманов и велел показать, что тот умеет. И шаман из шаманов проделал такие чудеса, которые никто и никогда не видывал…

– Поведай нам о некоторых из них, Ястреб! У тебя так ловко подвешен язык!

– Шаман подвел фараона к пруду в королевском саду, изготовил из воска крокодила и бросил его в воду. И крокодил ожил – он плавал и разевал пасть. Фараоновы жены и юные прислужницы боялись его. Но шаман схватил чудище за хвост – и в его руках оно снова сделалось восковым.

Потом все катались по этому пруду на лодочках, и жена фараона уронила случайно в воду свое малахитовое украшение.

Царица принялась плакать.

Фараон сказал ей: «Успокойся, я дам тебе другое украшение, лучше прежнего!»

Но она продолжала плакать. И призвал к себе фараон прославленного шамана, и спросил, нельзя ли достать из пруда потерянную драгоценность.

Шаман поклонился, произнес положенное заклинание – и вода в пруду расступилась, обнажив дно. Шаман встал на сухое место, поднял украшение и отдал его царице. А потом опять пробормотал заклинание, и водные стены двинулись друг к дружке и закрыли узкий проход. Поверхность воды вновь стала гладкой.

– Надо же! Вот чудо так чудо!

– Дивились фараон и его приближенные умению шамана. Но царица пожелала увидеть еще большее чудо и сказала об этом мужу.

И фараон обратился к шаману: «Правда ли, будто в силах ты вернуть на место отрубленную голову?» – «Да, мой господин, это в моих силах».

И сказал тогда владыка богов и людей: «Пускай приведут сюда узника, что ожидает в темнице казни!»

Но шаман объяснил: «Не человеку, господин! Я могу сотворить это чудо со зверем!»

И принесли ему гуся с отрубленной головой. Шаман положил гуся в западный угол большого зала, голову его – в угол восточный и произнес нужные слова.

Гусь встал, покачиваясь.

И его голова тоже.

Когда они приблизились друг к другу, гусь тут же оказался живым и невредимым. И даже начал гоготать.

Потом принесли коршуна и отсекли