Путешествие на Запад. Том 4 - У. Чэнъэнь Страница 33

Чжу Ба-цзе, услышав эти слова, сразу же стал ломать растущие вокруг ивы. А Сунь У-кун прочел волшебное заклинание, и перед ним снова предстал местный дух земли.

– Набери скорей сухого хвороста. Мы разведем костер и выжжем всю нечисть, которая здесь завелась, чтобы она больше не причиняла зла людям.

Дух земли покружился: сразу же подул северный ветер и, откуда ни возьмись, появился целый сонм духов-воинов, которые приволокли несметное количество разных сухих трав и сухой камыш. Образовался огромный стог растений, которые сохли в течение двух лет и от одной искры могли загореться, словно облитые гарным маслом.

– Ба-цзе! – крикнул Сунь У-кун. – Не ломай деревья! Давай завалим пещеру этим стогом, подожжем его, и все сгорит дотла.

И действительно, как только взметнулся огонь, пещера Цветов, в которой жил оборотень, превратилась в бушующее море пламени.

После этого Сунь У-кун велел духу земли убраться восвояси. А затем вместе с Чжу Ба-цзе и духом звезды Долголетия, который вел на поводу оленя и тащил лисицу, прибыл ко дворцу правителя страны бикшу.

– Вот тебе твоя красотка, любуйся! – воскликнул Сунь У-кун, указывая на лисицу. – Разве можно было любить ее?

Правитель весь дрожал от страха. Все придворные, в том числе жены и наложницы правителя, увидев Великого Мудреца Сунь У-куна и духа звезды Долголетия, который тащил на поводу белого оленя, оцепенели от страха и принялись отбивать земные поклоны. Подойдя к правителю, Сунь У-кун взял его под руку и, смеясь, сказал:

– Хватит кланяться! Вот этот олень как раз и есть тесть государя. Ты бы лучше ему поклонился!

Правитель не знал, куда деваться от стыда.

– Благодарю тебя, святой монах, за избавление от смерти невинных детей моей страны, – лепетал он. – Вот уж поистине вы оказали нам милость, такую же великую, как само небо!

Затем он распорядился, чтобы приготовили обильную трапезу из постных блюд.

Широко распахнулись ворота восточного дворца, и правитель пригласил туда в знак благодарности духа звезды Долголетия, Танского монаха и его учеников. Танский монах и Ша-сэн приветствовали духа звезды Долголетия вежливым поклоном, а затем они оба заинтересовались белым оленем.

– Каким же образом он мог попасть сюда и натворить столько зла, если принадлежит вам? – спросили они у старца.

Дух звезды Долголетия рассмеялся.

– Вот как было дело, – начал он, – недавно мимо моей горы проносился Восточный князь21. Я задержал его у себя и уселся играть с ним в шашки. Не успели мы закончить партию, как эта скотина вдруг куда-то исчезла. Когда гость мой удалился, я пустился на поиски, но нигде не мог его найти. Тогда я стал прикидывать по пальцам, куда он мог деваться, и сообразил, что он может находиться только здесь. Едва я направился сюда, как повстречал Великого Мудреца Сунь У-куна, который прикончил бы эту скотину, если бы я еще немного задержался.

В это время явились слуги с докладом: «Кушать подано!» Каких только не было яств на этом пиру! Вот послушайте:

Числа нет украшениям богатым

У входа в зал. Там – тысячи ковров,

Завес узорных из живых цветов.

Дворец наполнен дивным ароматом.

Для пира пышный стол уже готов,

Парчовой, яркой скатертью накрытый.

Ковер червленый застилает плиты,

Как облако на утренней заре.

Из ста курильниц фимиам сандала

Плывет, клубясь, до пестрых балок зала.

Стол тонет в золоте и серебре:

Там овощей полны большие блюда,

Приятен вид их, тонок аромат.

В корзинах, сложенные свежей грудой,

Там фрукты разноцветные лежат.

Там звери разные, за рядом ряд,

Отлитые из леденца цветного:

Вот барс, вот пара уток «Юаньян»,

Вот лев, вот конь, вот лев багряный снова,

А вот верблюд и стадо обезьян.

Здесь ковш похож на птицу-рыболова.

Бокала клюв похож на какаду.

Там виноград разложен на виду.

А персики? – один сочней другого!

Стручков, бобов, орехов разных тьма.

Колючие плоды, личжи, каштаны

И фундуки… А здесь лежат бананы,

И финики, и фиги, и хурма,

Фруктовые пастилы и печенья,

И лакомые сласти на меду —

Все дразнит обоняние и зренье.

Куски сыров лежат в одном ряду

С творожниками… Просто объеденье!

Вот в чашах виноградное вино

С густым настоем из сосновых шишек.

На золотых подносах горы пышек!

Душистый рис, наваленный стеной!

Под масляной и сахарной подливой

Разложены, нарядны, горделивы,

Зажаренные овощи, ярки,

Сочны, точь-в-точь пионов лепестки!

Здесь все цветет, дымится и сверкает.

Горячий суп в серебряных котлах,

Настоенный на пряных овощах,

С лапшой, заправлен перцем: разжигает

Желанье он и дразнит жадный вкус.

Все перечислить я и не берусь,

Все кушанья, все блюда, все названья.

А сколько там кореньев и грибов,

Закусок разных – тысячи сортов!

Ростки бамбука, тающие сладко

На языке, как сахар, без остатка.

Все десять самых лучших овощей:

Имбирь нагорный, сладкий лук-порей,

Листы бобовые, латук с салатом,

Петрушка, спаржа, нежный сельдерей

И мальва с мелкокрошенным шпинатом,

В стихах как опишу я сотни блюд,

Их вкус и запах, соус и приправу?

Всех и не счесть, а новые несут!..

На славу пир! – могу сказать по праву.

Гости начали с того, что сперва определили места за столом по порядку старшинства. Первое место было предложено занять духу звезды Долголетия. Танский монах занял второе место. Правитель государства сел напротив. По бокам расселись Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. Далее, слева и справа, уселись несколько великих сановников и советников Тай-ши22, после чего сразу же было отдано распоряжение сановнику, ведавшему музыкой, пением и пляской, начинать представление. Правитель собственноручно подносил гостям пурпурные бокалы, наполненные вином. Один лишь Танский монах не выпил ни глотка.

– Брат! – сказал Чжу Ба-цзе, обращаясь к Сунь У-куну. – Бери все мои фрукты и плоды, а взамен отдай мне все супы и рис.

Сунь У-кун согласился, и Дурень принялся уплетать за обе щеки, ни крошки не оставляя после себя.

Но вот пир подошел к концу, и дух звезды Долголетия стал прощаться. Правитель приблизился к нему, опустился на колени и начал с поклонами