Серебряные коньки - Мэри Мейпс Додж Страница 34

Три стула с тростниковыми сиденьями стояли у стены, чередуясь с тремя узкими деревянными кроватями. Во всякое другое время мальчики ни за что не согласились бы спать по двое, да еще на таких узких ложах; но в этот вечер их не пугала никакая теснота, и они жаждали только одного – уложить свои истомленные тела на перины, пышно вздымавшиеся на кроватях. Если бы мальчики были сейчас не в Голландии, а в Германии, они, вероятно, покрылись бы другой периной, набитой пухом или перьями. Но в те времена лишь богатые или чудаковатые голландцы позволяли себе такую роскошь.

Людвиг, как мы уже знаем, еще не совсем утратил желание порезвиться, но остальные мальчики после двух-трех слабых попыток кидаться подушками улеглись спать в высшей степени чинно. Ничто так не смиряет мальчиков, как усталость.

– Спокойной ночи, ребята! – прозвучал из-под одеяла голос Питера.

– Спокойной ночи! – откликнулись все, кроме Якоба, который уже храпел рядом с капитаном.

– Слушайте, вы, – крикнул Карл немного погодя, – не вздумайте чихнуть кто-нибудь, а то Людвиг и так перепуган до смерти!

– Вовсе нет, – возразил Людвиг вполголоса.

Вслед за тем возникла короткая перебранка шепотом, и последнее слово в ней осталось за Карлом.

– Вот я… – сказал он, – я не знаю, что значит страх. А ты, Людвиг, форменный трусишка.

Людвиг проворчал что-то сонным голосом, но больше возражать не стал.

Было уже около полуночи. Огонь в печке все дрожал и дрожал, пока не угас, а вместо его отблесков на пол легли квадратики лунного света и медленно, очень медленно поползли по комнате. Кроме них, двигалось еще что-то, но ребята ничего не видели. Спящие мальчики – плохая стража.

В начале ночи Якоб Поот постепенно, но упорно поворачивался на другой бок вместе со всеми своими одеялами. Теперь он лежал, похожий на куколку бабочки-великанши, рядом с полузамерзшим Питером, которому, естественно, снилось, что он стремглав скатывается на коньках с каких-то отчаянно холодных и мрачных айсбергов в стране снов.

Кроме лунного света, что-то еще двигалось по голому натертому полу – двигалось не так бесшумно, но почти так же медленно.

Проснись, Людвиг! Пират перед казнью воплощается в жизнь.

Нет, Людвиг не просыпается, он только стонет во сне. Неужели этих стонов не слышит Карл, храбрый, бесстрашный Карл!

Нет, Карл видит во сне конькобежные состязания.

А Якоб? Ван Моунен? Бен?

Нет! Им тоже снятся состязания и… Катринка; она поет, смеясь и обгоняя их. Время от времени до них доносятся волны звуков, исходящие от огромного органа.

А что-то все движется, медленно-медленно…

Питер! Капитан Питер, опасность близка!

Питер не слышал зова, но во сне он скатился по тысячефутовому склону с одного айсберга к подножию другого, и толчок разбудил его.

Ой, как холодно! Не надеясь на успех, он все-таки с силой дернул «куколку» – Якоба. Тщетно! Простыня, одеяло и покрывало туго спеленали бесчувственное тело его соседа. Питер сонно посмотрел на окно.

«Светлая лунная ночь, – подумал он. – Завтра будет прекрасная погода… Постой! Это что такое?»

Он увидел какой-то движущийся предмет, вернее – просто что-то черное, что скорчилось на полу и замерло на месте, когда Питер пошевелился.

Питер молча смотрел.

Вскоре предмет снова стал придвигаться, все ближе и ближе… Это был человек, и он полз на четвереньках!

Первым побуждением капитана было позвать товарищей, но он помедлил, чтобы обдумать положение.

Человек держал в руке блестящий нож. Это было страшно, но Питер хорошо владел собой. Когда голова человека повертывалась в его сторону, мальчик закрывал глаза, притворяясь спящим; но, когда человек отворачивался, капитан следил за ним во все глаза.

Все ближе, ближе подползал грабитель… Теперь спина его была совсем близко от Питера. Нож он тихонько положил на пол и осторожно протянул вперед руку, чтобы стащить одежду со стула у кровати капитана… Началось! Теперь наступил черед Питера! Задерживая дыхание, он вскочил и, собрав все силы, прыгнул на спину грабителю, ошеломив его этим толчком. Схватить нож было делом одной секунды. Грабитель отбивался, но Питер уже сидел верхом на распростертом теле.

– Только пошевельнись! – крикнул храбрый юноша, стараясь изо всех сил придать грозный тон своему голосу. – Сдвинься хоть на дюйм, и я воткну тебе нож в шею!.. Ребята! Ребята! Просыпайтесь! – крикнул он, пригибая к полу черноволосую голову и держа нож наготове. – Помогите! Я поймал его! Поймал!

«Куколка» перевернулась на другой бок, но не откликнулась.

– Вставайте, ребята! – кричал Питер не шевелясь. – Людвиг! Ламберт! Гром и молния! Умерли вы все, что ли?

Умерли? Ну нет! Ван Моунен и Бен в ту же секунду соскочили с кровати.

– А! Что такое? – крикнули они.

– Я тут грабителя поймал, – спокойно ответил Питер. – Лежи смирно, негодяй, не то я тебе голову отрежу!.. Вот что, ребята: срежьте веревки с вашей кровати… времени у вас хватит… Попробуй он шевельнуться – убью!

Питер чувствовал себя так уверенно, словно он весил тысячу фунтов. Да и было от чего: ведь в руке он держал нож. Человек рычал и ругался, но не смел и пальцем пошевельнуть.

Тем временем встал и Людвиг. В кармане штанов у него лежала его гордость – огромный складной нож. Теперь он пригодился. Мальчики вмиг сдернули постель на пол. Рама кровати была вдоль и поперек оплетена веревкой.

– Я срежу ее! – крикнул Людвиг, перепиливая ножом веревку возле узла. – Держи его крепче, Пит!

– Не беспокойся, – ответил капитан, для острастки кольнув грабителя ножом.

Спустя минуту мальчики принялись расплетать веревку, стараясь изо всех сил. Наконец она расплелась и оказалась крепкой и длинной.

– Ну, ребята, – приказал капитан, – теперь поднимите руки этого подлеца. Заложите их ему за спину!.. Так… простите, что я вам мешаю…

Вяжите покрепче!

– Да и ноги связать негодяю! – кричали мальчики в величайшем возбуждении, завязывая узел за узлом и затягивая их изо всех сил.

Пленник сбавил тон.

– Ox… ox! – стонал он. – Пощадите бедного больного человека… Я просто лунатик и ходил во сне.

– Вот как! – проворчал Ламберт, затягивая верейку еще крепче. – Ты спал, да? Ну, так мы тебя разбудим!

Человек пробормотал сквозь зубы свирепое ругательство, потом крикнул жалобным голосом:

– Развяжите меня, добрые молодые господа! Дома у меня пятеро маленьких детей. Именем святого Бавона клянусь дать вам каждому по монете в десять гульденов, только отпустите меня!

– Ха-ха-ха! – засмеялся Питер.

– Ха-ха-ха! – расхохотались остальные.

Тут посыпались угрозы, такие угрозы, что Людвиг даже вздрогнул, не перестав, однако, связывать грабителя и затягивать узлы с удвоенной энергией.

– Замолчи, мейнхеер громила! – сказал ван Моунен предостерегающим тоном. – Нож у самой твоей глотки. Попробуй только рассердить