Гейвин Максвелл - Лети к своим собратьям, ворон Страница 35

(Здесь следует перечень, включающий некоторые ценные антикварные предметы мебели, оценённые в 1 фунт стерлингов).

Затем я сделал три предложения вернуть вышеупомянутое имущество, принадлежности и вещи, описанные надлежащим образом вышеозначенному Х или любому другому лицу от его имени, кто согласился бы оплатить долги и издержки, или же сумму, в которую оценены это имущество, принадлежности и вещи. Но так как никто не откликнулся на данное предложение (бедная Жизель к этому времени заперлась в ванной) и никто не захотел признать имущество, принадлежности и вещи своими, я, в силу вышеупомянутых распоряжений, отметил, постановил, и провозгласил дело об описи считать завершенным, и арест имущества исполненным по всем статьям закона, всё это имущество, принадлежности и вещи отныне переходят в собственность истца, но я постановляю, чтобы всё это имущество оставалось в распоряжении вышеозначенного Х там, где оно описано, до тех пор, пока не будет получено решение шерифа о его распродаже. И настоящим уведомляю вышеозначенного Х и всех остальных, к кому это может иметь отношение, что любое лицо или лица, которые посягнут на него или попытаются вынести это имущество, принадлежности и вещи вопреки закону, будут подлежать задержанию, пока не вернут взятое или же уплатят двойную стоимость имущества, оценённого согласно описи. Всё это я совершил в присутствии оценщиков и понятых, находившихся в это время в данном помещении.

И пробормотав, без сомнения, свои средневековые заклинания и испустив грубые взрывы судебного смеха, эта возмутительная компания зашаркала прочь по дорожке, наводя на мысль о грозных конфискациях и незаконных отчуждениях имущества в былые дни.

Судебный исполнитель: "А помните, как я делал опись шкур белого медведя у герцогини Кроматри? Ха-ха!"

Первый понятой: "Да, ей-богу, это было хорошенькое дельце. Вам не пришлось тогда долго описывать."

Судебный исполнитель: "Да, не пришлось..., в то самое утро, после завтрака".

Первый понятой: "Вот выношу судебное постановление! Да, вы сильны в этом деле! И взяв к тому же так мало из существенного!"

Второй понятой: "А как вы чихнули три раза, когда произносили: "Слушайте!", и пришлось начинать всё сначала? Они почти слились в один, ей-богу!"

Судебный исполнитель: "Ну, это не ваше дело. А касательно того прискорбного случая, когда вы сбились с ритма? Слово "шиллингов" прозвучало в полной тишине, когда мы уже закончили говорить. И мне пришлось воспользоваться тростью жильца в качестве дирижёрской палочки."

Второй понятой: "А я именем закона включил эту трость в опись. Ей-богу, полагаю, что, воспользовавшись ею, вы совершили противозаконное действие!"

Судебный исполнитель: Если это и было так, то это было лучшее из всех противозаконных действий! Ха-ха! Но вам не следовало включать её в опись, по крайней мере, именем закона.Вы лучше всего делаете опись тогда, когда у вас есть аппетит, ну, как во время еды. Я уже двадцать лет занимаюсь этим делом и знаю, что доставляет больше всего удовлетворения, как, например, посреди белого ковра у герцогини Кроматри".

Второй понятой морщится и произносит какую-то грозную фразу, которую можно истолковать как "de fideli administratione officii".

Первый понятой: "А мне нравится делать описи!"

Судебный исполнитель: "Но ведь не здесь же, на улице. Вот тут в четверти мили дальше по дороге есть один дом, у них там, кажется, есть персидские ковры."

Их голоса стали затихать. Жизель с девочкой, дрожа, выходит из ванной.

Девочка: "Ушли!"

Француженка (по-французски): "Да, ушли, но ты только посмотри, что они тут натворили! Понять не могу, из-за чеговсё это? И что значит это слово:

"Слушайте!" ? Может, они сошли с ума? А наш хозяин, что он скажет, когда вернётся? Думаю, он мне задаст!

Удаляющийся хор исполнителей, поющих в темноте на мотив "Deutschland Uber Alles":

"Опись, опись, ей же богу, Пусть наши голоса звучат как один Касательно "СЛУШАЙТЕ" и истца, Мы присуждаем, провозглашаем, постановляем!"

В это же время у меня шла напряжённая борьба с адвокатами, которые завели на меня дело по обвинению в клевете на Аллиату. Их иск показался мне чрезмерно завышенным, я несколько раз запрашивал, но подробного изложения пунктов счета так и не получил. И вначале я не ведал, как мне следовало действовать: то ли отдать счёт в юридическое общество (которое могло бы определить его разумность или наоборот), то ли в суд, который бы "таксировал" его (опротестовал и, возможно, снизил бы сумму). Эта битва тянулась более полутора лет и закончилась только тогда, когда я нанял своих адвокатов, которые оспорили их действия. Мы "таксировали" счёт в суде, и это привело к тому, что его снизили почти на треть.

Это следует отметить особо. Большинство обывателей, таких как я, почти не имеют представления о судебных издержках и возможностях их сокращения.

В Камусфеарне я стал исследовать её экономику и выяснил, что в основе всех наших проблем лежат вопросы транспорта и связи. Единственным приемлемым решением этих проблем была бы оптовая закупка припасов и их хранение. Продовольствие, как для людей, так и для выдр, обходилось нам во много раз дороже оттого, что всё покупалось в спешке и в небольших количествах, частенько издалека. Я уже как-то приводил это сравнение: жизнь на метеорологической станции в Антарктике относительно недорога, но как только вы пытаетесь установитьежедневную, или хотя бы еженедельную связь с внешним миром, стоимость жизни становится больше чем даже в пятизвёздном отеле. Ибо любой телефонный разговор в моём качестве исполнительного директора компании, испытывающей затруднения, былмеждугородным разговором и нередко довольно продолжительным, а также потому, что наши временные сотрудники ведут бесконечные телефонные разговоры с девушками за сотни миль отсюда, то счета за телефон становились главной проблемой, которую я практически не мог решить. Если сотрудникам отказать в праве на бесплатные телефонные переговоры, они уволятся, а если они уволятся, у меня не будет времени писать.

А вот в вопросах транспорта и снабжения можно кое-что сделать, и я стал закупать морозильники, в которых можно было бы хранить продовольствие для людей и животных месяцами. Это мероприятие, хоть и почти полностью исчерпало мои личные ресурсы, всё-таки на время разрешило одну из крупных проблем.

Пожалуй стоит упомянуть и о таком ради тех, кто, хоть это и очень маловероятно, вдруг окажется в таком же положении, что и я в Камусфеарне. У нас кругом была всевозможная природная пища: ракушки от моллюсков и мидий до устриц, многие виды рыб, съедобные грибки и многое другое, но обычный подросток не станет есть никакой пищи, к которой он не привык.

Ситуация очень сходна с той, что преобладает в примитивных мусульманских культурах, где по давно забытым причинам, некоторые птицы, звери и рыбы считаются "нечистыми", хотя другие, почти неотличимые от них, считаются вполне законной провизией, годной в пищу. Помню, как однажды в болотах южного Ирака меня послали охотиться на дичь, так как нам нечего было есть. Большинство попадавшихся мне болотных птиц было веретенниками, и я настрелял их, сколько мог. Когда я вернулся со своим ягдташем, добыча была резко и шумно поделена на чистую и нечистую. Там было два вида веретенника: куцехвостый и чернохвостый, и один из них (не помню, какой) был нечистым. Исключительно безвкусный пигмейский баклан и африканская змеешейка, напротив, считались чистыми, и меня упрекали за то, что я не принёс их.

Сколько раз я пытался внушать какому-либо новому временному сотруднику Камусфеарны, что от рождения он любил только материнское молоко и затем только ту пищу, которую давала ему мать после отлучения от груди, что для того, чтобы выжить в этом мире, надо приспосабливаться к пище тех людей, среди которых приходится жить, но всё безрезультатно. Пища должна быть такой, "как её делает мама" (чаще всего оказывалось из консервов), а её доставание в Камусфеарне было очень дорогим. С гастрономической точки зрения, исследовательский дух, обычно прививаемый британцам, совершенно отсутствовал. Вокруг нас была масса бесплатной пищи, которую никто не хотел есть, но которая в более изысканном обществе ценится очень высоко. (Помню, как одному моряку-греку на яхте моего брата предложили vol au vent c черной икрой и затем спросили, как это ему понравилось.

Тот ответил, что выпечка - великолепна, но ему не понравилась "черная начинка" в ней).

Вся эта борьба заключалась в переписке и телефонных переговорах. Задача физического плана, которую я поставил перед собой, некоторого рода омоложение, и сверх того вся прелесть общения со стихиями и природой, составлявшей такую большую часть моего бытия, - неуклонно отодвигалась на второй план, так как времени на физическое общение с природой почти совсем не оставалось. Я проигрывал битву на обоих фронтах, хотя подобно королеве Виктории, меня совсем не беспокоила вероятность поражения, я считал, что его просто не может быть.