Сорванец - Джордж Менвилл Фенн Страница 39

Боб встал и стряхнул с пакета воду.

– Ладно, – сказал он. – Я заверну его в носовой платок. Он скоро высохнет в моем кармане. А что в нем?

– Кое-что для сэра Джеймса.

– А разве ты не знаешь?

– Бумага не испортилась? – спросил озабоченно Декстер.

– Нет, все в порядке, скоро просохнет.

– Непременно отнеси пакет к сэру Джеймсу сегодня же вечером и осторожно опусти его в ящик!

– Ладно. Я замочил себе рукав, пойду домой просушить его и собрать свои вещи. Приготовь и ты свои!

Декстер не ответил, совесть его была неспокойна. Он прислушивался к шагам и посвистыванию Боба, уходившего приготовиться к путешествию в дальние страны, и спрашивал себя, хорошо ли он поступает. Мальчик чувствовал, что нехорошо. Но события последних дней укрепили его в мысли, что здесь его никто не любит.

– Все они смотрят на меня как на приютского, – прошептал он. – Боб прав: лучше уехать.

Глава XXVIII

Приготовления к бегству

Когда шаги Боба Димстеда затихли вдали, Декстер прокрался мимо дома прямо на сеновал, вынул из кармана свечной огарок и зажег его, вставив в старую бутылку из-под имбирного пива.

Свет разбудил его любимцев, и все они тотчас потребовали корма: раздались писк и царапанье.

Декстеру стало грустно, когда он выпустил крысу и она шмыгнула в щель между досками. Затем он выпустил мышей, которые тотчас взобрались к нему на плечи; но он снял их с себя и не без сожаления спустил на пол. Кроликов он вынес во двор, в надежде, что они опять одичают. О вреде, который они могут причинить овощам старого Дэниела, мальчик даже не подумал. Ежа Декстер посадил на цветочную клумбу, а белку – на ветку сосны.

Оставалось выпустить на волю змею и жабу. Заросли ежевики показались ему хорошим местом для змеи, и Декстер нежно опустил ее на землю. Глядя на жабу, сидевшую на его теплой ладони, он почувствовал желание взять ее с собой. «Места ей нужно немного, и прокормить ее ничего не стоит», – подумал мальчик. Но, идя через двор к саду, он решил не брать ее с собой из опасения, что это не понравится Бобу Димстеду.

Жаба все время жила в горшке вместе со змеей, и потому Декстер решил не разлучать друзей. Опустившись на колено, он раздвинул кусты ежевики, чтобы посадить между ними жабу.

– Прощай, Сэм, – сказал он тихо, – мы с тобой не раз забавлялись вместе. Надеюсь, старый друг, ты будешь счастлив и без меня.

Он ожидал, что жаба с радостью сползет с его руки на мягкую землю, и опечалился при мысли, что его друзья рвутся на свободу, неблагодарно забывая о нем. Ему и в голову не приходило, что он так же неблагодарно собирается покинуть приютивших его людей.

Жаба продолжала неподвижно сидеть на его руке.

– Ну, Сэм, что же ты не уходишь?

Декстер дернул рукой, чтобы заставить жабу сойти, но она не трогалась с места и еще крепче прижалась к ладони. Декстер, по обыкновению, потер ей бок, и она с видимым наслаждением наклонилась к почесывавшим ее пальцам.

– Ну, теперь уходи! Марш!

Жаба не шелохнулась.

– Не хочешь? – воскликнул мальчик и поднес своего любимца к карману куртки.

Жаба зашевелила лапками, вползла в карман и улеглась под носовым платком.

– Как будто знает! – воскликнул Декстер. – Ну, я возьму ее с собой.

Вернувшись в дом, в передней он встретил миссис Миллет.

– А, вы тут, мистер Декстер! Мне нужно сказать вам пару слов.

«Узнали!» – подумал мальчик, мучимый угрызениями совести.

– Ну-с, – громко проговорила старая экономка, держа мальчика за пуговицу куртки, так что уйти ему было невозможно, – я все знаю!

– Вы… вы все знаете? – пролепетал мальчик.

– Да, сэр, нечего хмуриться. Я знаю ваши мысли.

– Как… вы узнали? – лепетал он.

– Как я узнала? Ну-с, сэр, я сейчас же иду к доктору и все скажу ему.

– Нет, пожалуйста, не делайте этого, – прошептал Декстер, хватая ее за руку.

– В таком случае я должна сказать мисс Элен.

– Нет, нет, пожалуйста, не теперь, – молил Декстер, и смягченная старушка покачала головой.

– Ну уж, право, не знаю, что и делать, – сказала она тихо. – Ведь нужно же им знать все это…

Мальчик смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Если бы все открылось через несколько часов, он был бы уже далеко и не слышал бы гневных слов и упреков. Выслушивать же их теперь было свыше его сил. Пусть Боб думает и говорит, что хочет, но Декстер должен попросить прощения у старой экономки и бросить всякую мысль о бегстве!

– Ну, – сказала миссис Миллет, – я вижу, что вы очень жалеете об этом.

– Да, да, – шептал он, – так жалею… и… и…

– Значит, вы теперь выпьете, как и подобает хорошему мальчику?

– Выпить?

– Да, милый. Меня трудно провести. В последний раз стакан был пустой, но я знала, что вы не выпили лекарство: на наружной стороне стекла не было следов ваших губ…

«Она о ромашке!» – подумал Декстер и вздохнул с облегчением. Старушка раз в неделю готовила для него это лекарство, которое если и не приносило ему пользы, то и вреда не причиняло.

– Так вы выпьете ромашку на ночь?

– Да, непременно, – сказал Декстер с твердым намерением сдержать слово.

– Вот теперь я вижу, что вы хороший мальчик! – улыбнулась старушка и погладила его по голове. – Вам это очень полезно. Вы похорошели здесь. Волосы отлично выросли, да и цвет лица теперь такой свежий! Это все от ромашки.

Миссис Миллет положила руки на плечи мальчика и поцеловала его с такой материнской нежностью, что у Декстера захватило дух. Он, в свою очередь, тоже поцеловал ее.

– Вот и хорошо, – сказала старушка. – Вы совсем не так дурны, как говорит Мэри. Шалун, конечно, да ведь все мальчики шалят. Не правда ли, мой дорогой?

Декстер ничего не ответил.

– Я поставлю вам ромашку на умывальник, не забудьте принять ее, как встанете завтра утром.

– Непременно выпью, – сказал Декстер.

Старушка ласково кивнула ему головой и ушла наверх, оставив его в передней.

Почему именно теперь, когда он хочет уйти, люди стали казаться Декстеру ласковее? Только что ему хотелось освободиться от уроков, от наставлений доктора, от этой правильной жизни в доме. К тому же его увлекала мысль путешествовать по свету и испытывать разные приключения. Но теперь эта мысль не доставляла мальчику ни удовольствия, ни уверенности.

Ему предстояло исполнить еще один долг. Он чувствовал, что должен проститься с Элен, которая с первого дня его жизни в