Сорванец - Джордж Менвилл Фенн Страница 41

Бежать предполагалось, когда все в доме улягутся спать, а между тем у него уже все было готово. Вдруг мальчик вспомнил о самом необходимом предмете, без которого он уйти не мог, но о котором между тем совсем забыл: кепи висело в передней, совсем рядом с гостиной.

Декстер тихо отворил дверь, прислушался и, прокравшись к перилам, стал смотреть через них. Все было тихо. Лампа, бросавшая кругом желтоватый свет, с особенной силой, как казалось мальчику, освещала именно кепи. Достать ее было просто. А вдруг, когда он подойдет к вешалке, отворится дверь гостиной, выйдет доктор и спросит, что он тут делает? Была и другая опасность: две ступеньки лестницы скрипели, и, стань он на них теперь, кто-нибудь наверняка выйдет посмотреть, кто это там ходит.

Тут в голову мальчика пришла спасительная мысль. Перила были из красного дерева и отлично отполированы. Он лег на них и, перебирая руками, бесшумно спустился вниз. До вешалки с шляпами оставалось не более шести шагов. Декстер уже прошел на цыпочках мимо двери гостиной и только хотел снять кепи, как заскрипела ручка двери и она приотворилась, пропустив в переднюю новую полосу света.

Декстер уронил кепи и стоял, стараясь придумать ответ, когда его спросят, что он тут делает.

То была Элен со свечой в руках. Она уже готова была шагнуть через порог, как ее остановили следующие слова отца:

– Да, так насчет Декстера…

– И что же, папа? – спросила Элен, снова возвращаясь в гостиную.

– Что ты думаешь о…

Мальчик больше ничего не слышал. Пользуясь тем, что Элен стояла спиной к дверям, он схватил кепи и поспешно поднялся наверх. Когда Элен снова вышла в переднюю, он был уже в безопасности в своей комнате. Сердце его сильно билось, в ушах звенело, и ему очень хотелось знать, что же доктор говорил о нем.

Стоя за своей дверью с кепи в руках, Декстер слышал, как мимо прошла Элен, напевая одну из баллад, которую пела вечером. Мальчиком овладела грусть: он уже никогда больше не услышит ее песен, не ощутит прикосновения ее мягкой, ласковой руки…

В душе Декстера шевельнулось смутное желание идти к ней или отворить дверь и позвать ее, броситься перед ней на колени и сознаться во всем. Но он вспомнил насмешки Боба Димстеда, и в ушах его зазвенели снова слова, так часто повторяемые Бобом: «Вот охота возиться с уроками! На твоем месте я давно бы ушел от них. Чего они над тобой командуют и ругаются?» И шевельнувшееся в душе доброе чувство тотчас рассеялось.

Вскоре послышался кашель доктора, проходившего в свою комнату, а на церковных часах пробило одиннадцать с четвертью. На сомнения и колебания оставалось еще полчаса, а затем настанет конец всем тревогам и начнется новая, свободная жизнь!

Но вот часы пробили половину двенадцатого. Он взял веревку, связанную в нескольких местах, прикрепил ее к оконной решетке и, осторожно отворив окно, перекинул в сад.

Стояла темная ночь, и звезды слабо мерцали в недосягаемой вышине. Декстер глянул вниз: казалось, ему предстоит спуститься в черную бездну, где его ожидает неминуемая гибель. После некоторого колебания мальчик положил письмо на стол и потушил свечку. Надев кепи, он перекинул одну ногу за окно и просидел несколько минут в нерешительности верхом на подоконнике. Потом перекинул другую ногу – и повис всей своей тяжестью на старой, ненадежной бельевой веревке, держась за нее руками и ногами.

Достигнув подоконника первого этажа, Декстер отдохнул на нем и потом спустился на большую липу. Выбираясь из густой листвы, он неосторожно зашумел и плашмя упал с ветки на землю. Он мгновенно вскочил, понесся пулей на лужайку и, остановившись здесь, стал прислушиваться.

Вокруг было тихо, в спальне хозяина дома еще горел свет: в окне промелькнула тень доктора.

«Он сейчас выйдет!» – молнией пронеслось в голове Декстера, и он бросился бежать через лужайку к речке, инстинктивно огибая клумбы с цветами.

Глава XXX

Темное дело

На берегу под ивами было совсем темно, но Декстер отлично знал дорогу и молча пробирался вперед, пока не нащупал рукой дерева, так часто служившего ему наблюдательной вышкой. Здесь он остановился и стал отыскивать глазами лодку со своим приятелем.

Кругом царила полная тишина, и лишь тихое журчание речки да изредка плеск воды нарушали безмолвие ночи.

– Боб! Ты здесь?

– Ага! – послышалось с другого берега. – А я уж хотел уйти.

– Уйти?

– Я думал, что ты не придешь. Не ждать же мне тебя всю ночь!

– Но ведь ты же назначил в двенадцать.

– Ну, брат, двенадцать пробило час тому назад!

– Нет, то было одиннадцать. Да вот же, слушай!

На церковной башне пробило двенадцать.

– Значит, мне показалось… Ты готов?

– Да, – сказал Декстер шепотом. – Добыл лодку?

– Разумеется, нет, одному не достать.

– Но ведь ты говорил, что достанешь!

– Знаю, но за ней надо идти вдвоем. Я ждал тебя.

Это был первый удар, поразивший Декстера.

– А как же я попаду к тебе? – спросил он разочарованно.

– Перейди! – сухо ответил Боб.

– В такой темноте?!

– Конечно. Или ты трусишь? Вот так товарищ!

– Да ведь тут глубоко.

– Ну и что глубоко? – проворчал Боб. – Переплыви. Плавать, что ли, не умеешь?

– Но ведь я промокну.

– Эка важность! – воскликнул презрительно Боб. – Ты не девчонка. Разденься, платье свяжи в узел и плыви.

Декстеру хотелось сказать: «Переплыви ты ко мне», но, зная, что из этого ничего не выйдет, он решился покориться.

– Слушай, – сказал он, уже раздеваясь, – не лучше ли тебе сначала добыть лодку? Очень темно и холодно!

– Нечего сказать, хорош товарищ! – воскликнул Боб. – Боится замочить ноги!

– Но…

– Ладно! – проворчал Боб. – Мы не поедем.

– Да ведь я не говорил, что не переплыву, – шептал в отчаянии Декстер. – Я сейчас, Боб, сейчас!

Ответа не последовало.

– Боб!

Молчание.

– Боб, не уходи! Я сейчас разденусь. Ты не ушел? Нет?

То же молчание. Декстер перестал раздеваться и, стоя на холодном ночном воздухе, чувствовал себя покинутым и одиноким.

– Боб! – прошептал он снова.

– Ну?

– А, ты все же не ушел! – крикнул радостно Декстер.

– Нет, но сейчас уйду. Не стоило связываться с таким трусом. Переплывешь ты ко мне или нет?

– Переплыву, – ответил Декстер. – Только подожди минутку, я сейчас вернусь.

У Декстера блеснула счастливая мысль. Он сбегал в