Укридж. Любовь на фоне кур - Пэлем Грэнвилл Вудхауз Страница 41

– Но признай, ты сам напросился. Подъезжаешь в новехоньком «даймлере» и пускаешь пыль в глаза похлеще полдесятка миллионеров. И ведь ты катал их в авто?

– От силы раза два.

– И наверное, разглагольствовал про твою тетку? О том, как она богата?

– Возможно, я изредка и упоминал мою тетку.

– Ну, так вполне естественно, что они сочли тебя манной небесной. Богатеньким зятем. – Тут Укридж из глубины своего отчаяния сумел сложить губы в начало польщенной улыбки. Но затем его горести вновь его удручили. – Если ты действительно хочешь выпутаться, тебе достаточно признаться им, что у тебя и шиллинга не наберется.

– Но, малышок, в том-то и беда. Я ведь с минуты на минуту могу приобрести колоссальное состояние, и, боюсь, время от времени я им на это намекал.

– О чем ты?

– С тех пор как мы с тобой виделись, я все свои деньги вложил в букмекерское дело.

– То есть как – все твои деньги? Откуда ты взял деньги?

– Ты не забыл про пятьдесят фунтов моей выручки от продажи билетов на бал клуба моей тетки? И я кое-что поднабрал там и сям, делая продуманные ставки. Вот так. Фирма пока не велика, но мир полон типчиков, которые наперебой ставят на лошадей, которые проигрывают, и она скоро станет золотым дном, а я в ней пассивный компаньон. И убеждать этих людей в том, что я в стесненных финансовых обстоятельствах… Они просто рассмеются мне в лицо и бросятся подавать в суд за нарушение брачного обещания. Провалиться мне, это немножко слишком множко! Как раз когда я твердо поставил ногу на ступеньку лестницы успеха – и вдруг такое! – На время он погрузился в мрачные раздумья. – Пожалуй, есть одна возможность, – сказал он наконец. – Ты не против написать анонимное письмо?

– Это еще зачем?

– Я просто подумал, если ты напишешь им анонимное письмо и обвинишь меня в том, сем и этом… Можешь упомянуть, что я уже женат.

– Оно ничего не даст.

– Пожалуй, ты прав, – мрачно сказал Укридж, и после минуты-другой безмолвных размышлений я его покинул. И уже вышел на крыльцо, когда услышал, что он скатывается по лестнице следом за мной. – Корки, старичок!

– А?

– По-моему, я придумал, – сказал Укридж, присоединяясь ко мне на крыльце. – Секунду назад меня осенило. Что, если кто-нибудь отправится в Клэпем и выдаст себя за частного сыщика, наводящего справки обо мне? Чертовски зловеще и таинственно. Побольше многозначительных кивков и покачивания головой. Возникает впечатление, что меня разыскивают. Дошло? Тебе надо будет задавать побольше вопросов и делать пометки в записной книжке…

– То есть как это – мне надо будет?

Укридж посмотрел на меня со страдальческим терпением:

– Послушай, старый конь, ты же не откажешь в такой пустячной услуге старому другу?

– Откажу, и категорически. Да и в любом случае из этого ничего не вышло бы. Они же меня видели.

– Да, но они тебя не узнают. У тебя, – вкрадчиво сказал Укридж, – заурядная, ничем не примечательная физиономия. А не то какой-нибудь театральный костюмер поможет тебе изменить внешность…

– Нет! – сказал я непоколебимо. – Я готов в пределах разумного помочь тебе выкрутиться из этой ситуации, но ни ради тебя, ни ради кого-либо еще фальшивой бороды я себе не наклею.

– Ну ладно, – уныло сказал Укридж, – в таком случае ничего сделать…

В этот миг он исчез. Это произошло так быстро, что, казалось, его взяли на небеса. Только навязчивый запах его крепкого табака напоминал, что не столь давно он стоял рядом со мной, и только стук захлопнувшейся двери сказал мне, куда он делся. Я посмотрел по сторонам, ища причину такой внезапности, услышал галопирующие шаги и увидел дородного бородатого джентльмена средних лет, облаченного в сюртук и котелок. Он принадлежал к тем людям, которых, увидев раз, забывают нескоро, и я тотчас его узнал. Это был кредитор, типчик, которому Укридж задолжал небольшую сумму, человек, который попытался взять на абордаж наш автомобиль в Хеймаркете. Остановившись на тротуаре ниже меня на пять ступенек, он снял котелок и утер лоб большим ярким шелковым платком.

– Вы сейчас разговаривали с мистером Смоллуидом? – пыхтя, осведомился он. У него явно перехватило дыхание от пробежки.

– Нет, – ответил я вежливо. – Нет, не с мистером Смоллуидом.

– Вы мне лжете, молодой человек! – воскликнул кредитор, и его голос перешел в такой знакомый вопль. При этих словах, будто они таили магическое заклинание, улица внезапно пробудилась от сна. Она закишела людьми. Горничные повысовывались из окон, полуподвалы извергли квартирных хозяек, самые камни, казалось, извергали любопытных зрителей. Я оказался в центре внимания, и по непонятной причине мне отвели роль злодея в этой драме. Что, собственно, я сделал с бедным старичком, никто вроде бы не знал, но теория, что я очистил его карман и зверски на него напал, видимо, нашла наибольшее число сторонников. Раздавались неофициальные предложения незамедлительно меня линчевать. К счастью, молодой человек в голубом костюме из тонкой шерсти, который появился тут одним из первых, взял на себя обязанности миротворца.

– Пошли, старина, – умиротворяюще сказал он, обвивая рукой руку кипящего кредитора. – Вы же не хотите выставлять себя напоказ, верно?

– Там! – рявкнул кредитор, указывая на дверь.

Толпа, очевидно, поняла, что в ее диагноз вкралась ошибка. Теперь верх взяло мнение, что я похитил дочь этого человека и держу ее в заключении за указанной зловещей дверью.

– Ну-ну-ну, – сказал молодой человек, который с каждой секундой нравился мне все больше.

– Я ее вышибу!

– Ну-ну-ну, вы же не хотите наделать или натворить глупостей, – умолял миротворец. – Вы и оглянуться не успеете, как явится полицейский, и какой глупый у вас будет вид, если он решит, что вы затеяли глупый скандал.

Должен сказать, что, будь я на месте бородатого и имей на своей стороне бесспорное право, этот довод на меня вряд ли подействовал бы, но, вероятно, почтенные граждане с репутацией, которую можно потерять, по-иному смотрят на последствия столкновения с полицией, как бы правы они ни были.

Пыл кредитора начал угасать. Он заколебался. Он несомненно прилагал усилия, чтобы взглянуть на дело с позиций чистого разума.

– Вы знаете, где живет эта личность, – уговаривал молодой человек. – Понимаете, о чем я? О том, что вы можете прийти и застукать его, когда захотите.

И этот довод показался мне малоубедительным. Однако пострадавшего он