Под крики сов - Дженет Фрейм Страница 46

белого, а белоглазки с крошечными стебельками костей сидели на вереске и раскачивались взад и вперед зелено-желтым облаком. И вот однажды дверь открыл человек, которого называли доктором, из племени врачей в белом, кружащихся вокруг вождя, как карусели вокруг высокого белого шеста, отдающего команды, и мы пойдем на представление, да, мы пойдем, Фрэнси, Тоби и Цыпка, только после свалки; посмотреть на толстую женщину с пятнадцатью мужчинами, вынужденными носить ее туда-сюда по сцене, и на карлика, который живет в кукольном домике, готовит еду на крошечной электрической плите и спит на дубовой кровати, покрытой розовым оборчатым пуховым одеялом, сделанным из перьев – кажется, дикого лебедя, летевшего один год и один день через снег во дворец. Нет, я не выдумываю, это правда. Мы пойдем на представление и будем бросать шарики, чтобы сбить с полки человечка или игрушечную собачку, которую завернет в серебристую и синюю бумагу и протянет нам конферансье, пахнущий матрасным тиком, самогоном и внутренностями резиновых сапог.

– Ах, – вежливо сказал доктор. – Позволите войти?

Он мог бы не притворяться, ведь медсестра открыла дверь, чтобы его впустить, и ему бы никто не помешал. Он подошел к Дафне, что уютно устроилась под одеялами в углу. Ночной горшок был полон и накрыт страницей из журнала, который Оливия, богиня, просунула в дверную дырку.

На странице написано: Затерянная плантация. Глава пятая этой захватывающей новеллы о силе и страсти. Затем мелким шрифтом: Продолжение.

Здесь рассказывалось о графине, которая уехала поправлять здоровье на чайную плантацию, принадлежащую ее кузену, на Цейлоне, чтобы обнаружить кузена мертвым и узурпатора, загорелого миллионера по имени Джеральд Уиттакер, безжалостно командующего плантацией. Так было написано на странице журнала, закрывавшей горшок, но доктор даже не взглянул на нее.

Он улыбнулся Дафне.

– Ну и как Дафна сегодня?

Дафна не ответила. Доктор потер руки.

– Мы сегодня чувствуем себя немного лучше, правда?

Потом он подался вперед, словно собираясь выдать какой-то секрет, и сказал:

– Может, Дафне хочется что-нибудь смастерить, связать шарф или сплести корзинку, разве не хотелось бы Дафне что-нибудь смастерить и ходить на занятия в парк с другими людьми; и вязать, и ткать, и шить, а не сидеть тут одной целый день, ни с кем не перекинувшись и словом?

Дафна не ответила, поэтому доктор повернулся к медсестре и сказал:

– Думаю, мы попробуем какое-нибудь рукоделие. Займет ее мысли, пока мы все не устроим.

Однако там было похоже на шерстяные фабрики, и Дафна закричала, увидев груды шерсти и людей в полузабытьи, собирающих нити, похожие на красных и желтых червей, и шьющих, и втыкающих иголки в полотно, вышивающих розу, потому что, видимо, повсюду существовало правило, что розы больше не растут в садах, а растут на скатертях, подушках, каминных экранах и ковриках, где красные и зеленые шерстяные черви пронзают их лепестки и разъедают их сердце, словно рак. Итак, комнату наполняли розы и шерсть, а люди собирали, разбирали, протыкали, сшивали, ткали. Ножницы хранились на специальном столе, и нужно было получить разрешение, чтобы прикасаться к ним, держать их и пользоваться ими, с медсестрой рядом на случай, если кто-то вздумает отрезать общепризнанное и надежное сокровище реального мира, оставив докторов, медсестер, клерков, официантов, продавцов, членов кабинета министров и всех прочих в растерянности, отсеченными и цепляющимися за невразумительный узор сна. Так что приходилось за всеми следить. Но Дафна закричала на шерсть, поэтому ее посадили в угол, в тишину за окном, а мать дала ей смазанную маслом оладью с малиновым вареньем сверху и пообещала еще одну, если будет сидеть спокойно и вести себя хорошо.

Время близилось к обеду, когда дверь рабочего кабинета открылась, и внутрь, прихрамывая, вошла женщина. На ней был белый халат, а под мышкой она держала сверток, завернутый в белую ткань. Она подошла к сиделке и что-то шепнула, а сиделка подошла к швее и ей что-то шепнула. Все держали в секрете. Тогда женщина с волосами цвета старой глины и белым свертком под мышкой подошла к Дафне и взяла ее за руку.

– Пойдем со мной, милая.

Но зачем?

Дафна не хотела идти. Она сидела тихо, смотрела, улыбалась и ждала, когда мама принесет ей очередную горячую оладью с черносмородиновым джемом вместо малинового. Тогда, возможно, она отправится с Тоби на свалку, где они найдут сокровища, и напишут по дороге свои имена на стене мельницы, или посмотрят, как мешки с мукой спускаются по желобу, и будут гадать: Что, если бы мы стояли внизу, что тогда?

– Пойдем, Дафна.

Хромая женщина взялась за одну руку Дафны, а сиделка взялась за другую.

Но зачем?

Они привели ее в комнату, блестящую, чистую и белую, как кухня, и усадили на стул посреди комнаты, а хромающая женщина с левой пяткой толще правой и темной, как кусок лакрицы, развернула свой сверток на столе, осторожно, будто там что-то драгоценное, но зачем? Это всего лишь кусок ткани, парикмахерские ножницы и еще один кусок ткани, похожий на белый поднос для чая. Затем прихрамывающая женщина, которую сиделка назвала миссис Флэгирон, накинула на плечи Дафны пластиковую накидку и стала ее стричь, пока пол не покрылся волосами, а миссис Флэгирон будто не планировала останавливаться. Один раз Дафна потянулась, чтобы пощупать, сколько волос осталось, но миссис Флэгирон схватила ее руку и сунула назад под накидку.

– Она догадывается, – прошептала миссис Флэгирон сиделке.

Дафна сидела неподвижно, ожидая, пока хромая женщина закончит, и думая: Эта женщина из Греции. Нет, из подземного мира. По ее толстым рукам ясно, что она переплыла множество рек подземного мира, срезая волосы с плавающих тел и собирая их в свой чистый белый сверток, и храня их в своем доме, в котором много-много комнат, а использовать она может только одну, и скоро ей будет негде жить, потому что все комнаты заполнятся волосами. Я знаю. Я знаю.

Дафна снова дернулась, и снова миссис Флэгирон схватила ее за руку и прошептала медсестре:

– Она догадывается.

И когда пришло время хромой женщине закончить и встряхнуть пластиковую накидку с оборками, и натереть благоухающим маслом волосы Дафны, и найти ручное зеркало, чтобы вручить Дафне и сказать с довольной улыбкой:

– Ну, как считаете, вам идет? Знаете, сейчас такую прическу носят вот так,

или так,

или так,

или

– Как думаете, может, снять чуть больше с этой стороны? Или наоборот? Или вы предпочитаете конусообразную форму, или под пуделя, или ежик?

В общем, когда пришло время хромой женщине дать Дафне зеркало, и спросить ее мнение, и порекомендовать что-нибудь для сухой кожи головы или восстановления волос, миссис