Сорванец - Джордж Менвилл Фенн Страница 5

Мальчика душили слезы. Закрыв со стыда лицо руками, он упал на каменный пол и истерически зарыдал.

– Колеби, встань! – крикнул смотритель.

– Пожалуйста, оставьте его, мистер Гиппетс, – остановил смотрителя доктор.

Он молча смотрел на рыдавшего мальчика, школьники с изумлением следили за ним, а смотритель с учителем обменивались многозначительными взглядами.

– Странный мальчик! – заметил мистер Гиппетс.

Доктор нагнулся и положил руку на плечо мальчика, который мгновенно перевернулся, словно уворачиваясь от удара. Увидев, кто его тронул, Овид поднялся и схватил протянутую ему руку доктора. Взгляд этого чужого человека произвел на него странное впечатление, и он продолжал с удивлением всматриваться в строгое, но доброе лицо.

– Ну, что, пойдешь со мной? – спросил его доктор.

– Пойду… Но можно ли мне?

– Вы ничего не имеете против этого, мистер Гиппетс? – спросил доктор.

– Конечно, нет, сэр, – ответил смотритель с оскорбленным видом, – но я обязан сказать вам, какой характер у мальчика…

– Конечно, конечно.

– И предупредить вас, что вы вернете его обратно через три-четыре дня.

– Нет, не верну, мистер Гиппетс, – ответил спокойно доктор.

– Хорошо, сэр. Если вы удовлетворены, то не о чем и говорить.

– Да, я доволен.

– Но он не таких лет, как вы желали, сэр.

– Правда.

– Кроме того, вы хотели взять мальчика с хорошим характером.

– Да, но я раздумал. Мне нужен именно такой мальчик, как этот… Могу я взять его с собой прямо сейчас?

– Сейчас, сэр? – спросил смотритель и взглянул на мальчика, который с затаенным волнением следил за разговором. – Но ведь прежде я должен представить ваше предложение совету…

– То есть мне и моим коллегам, – улыбнулся доктор. – Мне кажется, что я, как попечитель этого заведения, могу взять мальчика прямо сейчас, а формальности уладим после.

– О, конечно, сэр. Но мне кажется, в формальностях не будет никакой надобности.

– Почему же, мистер Гиппетс?

– Потому что вы вернете его через неделю, – смотритель самоуверенно улыбнулся.

– Я уже сказал, что не верну его! – заметил холодно доктор.

Смотритель молча поклонился, а мистер Сибери кашлянул и окинул странным взглядом своих воспитанников.

– Ну, ты готов, мой мальчик? – спросил доктор, положив руку на голову мальчика.

– Да, сэр! – воскликнул мальчик с жаром. – Но…

– В чем же загвоздка? – ласково спросил доктор.

– Я бы хотел проститься с некоторыми товарищами и дать им кое-что.

– Хорошо. И что же ты хочешь дать им?

– Видите ли, сэр: я хочу дать Дику Дину мышку, Томми Робсону камешки, а другим мальчикам – пуговки. А еще у меня есть шесть веревочек, две косточки, трубка…

– Иди, раздели все и простись с друзьями, – сказал доктор с видимым удовольствием, и мальчик бросился к товарищам.

Затем доктор попросил мальчиков пожелать их бывшему товарищу всего хорошего, и они ответили таким громким криком, что в классе задрожали окна.

– А теперь, – сказал доктор, – я попрошу мистера Гиппетса устроить для вас праздник: я оставлю ему по три пенса2 на каждого из вас.

Мистер Гиппетс с улыбкой принял деньги, и мальчики снова крикнули «ура»!

– Может быть, вам нужен экипаж, сэр? – спросил мистер Гиппетс.

– Нет, Гиппетс, благодарю: мне не стыдно идти с ним. Пойдем, мой мальчик.

– Сэр… – Овид потянул доктора за рукав. – Позвольте мне еще проститься с мамой Кердли…

– С мамой Кердли? А кто это?

– Няня, сэр.

– Женщина, которая заботилась об Овиде, когда он был маленьким ребенком, – пояснил смотритель.

– А! Непременно сделай это! – сказал доктор. – Беги вперед: мы пойдем за тобой следом.

– А вы… Вы не шутите со мной, сэр? – спросил мальчик, пытливо взглянув на доктора.

– Нет, нет, не бойся, я не передумаю и не убегу от тебя!

Успокоенный Овид вприпрыжку бросился по длинному выбеленному коридору, а доктор повернулся к смотрителю:

– Правильно ли я понял вас, Гиппетс: у этого мальчика нет никого родных?

– Никого, сэр. Насколько я знаю, он безродный.

– Это хорошо.

Гиппетс отвел доктора в детскую, где у решетки камина ползало около дюжины детей под присмотром нескольких нянек. Одна из них, очень суровая с виду женщина, качала громадную плетеную колыбель с шестью отделениями, в каждом из которых лежало по несчастному младенцу.

– Он очень хороший и любящий мальчик, сэр, – сказала доктору миссис Кердли, с которой нежно прощался маленький Овид Колеби. – Ну, прощай! Будь счастлив! Да благословит тебя Господь, мой дорогой! – говорила она, ласково целуя мальчика, который доверчиво прильнул к единственному любящему его существу.

Этот порыв материнской нежности принес няньке пять шиллингов3, которые она, утирая с глаз слезы, не замедлила опустить в карман.

– Очень эксцентричный господин! – заметил Гиппетс.

– Да, правда, – согласился Сибери.

– Вот увидите, он очень скоро вернет нам этого маленького сорванца.

Тем временем доктор спокойно шагал по главной улице города, размахивая своей палкой. Рядом с ним, держась за его руку, шел притихший Овид, тщетно стараясь удержать навертывавшиеся слезы.

Доктор видел это и ласково пожимал руку мальчика.

«Вот такого-то мальчика мне и надо, – думал он. – Теперь я докажу этому Денби…»

Глава V

Настоящий сорванец

Служанка Мэри открыла дверь доктору и, увидев, что он сам снял с мальчугана шапку и повел его в гостиную, вытаращила от удивления глаза. В течение нескольких минут она стояла с открытым ртом, принявшим форму буквы О, а потом кинулась в комнату миссис Миллет, исполнявшей в доме доктора, после смерти его жены, обязанности экономки и кухарки.

– Какое безобразие! Доктор привел мальчишку из работного дома! – воскликнула Мэри с порога.

– Что? Мальчика из работного дома? – переспросила миссис Миллет, уронив новый чепчик, который шила себе в это время.

– Да, доктор провел его в гостиную!

– Это уж слишком! – возмутилась миссис Миллет. – Конечно, хозяин имеет право делать, что хочет, но я терпеть не могу мальчишек среди прислуги: эти бесенята просто невыносимы!

– Впрочем, он может носить уголь, – заметила Мэри после короткого раздумья, – а еще отворять двери, мыть овощи и делать многое другое. Какой-никакой, но помощник…

– Все равно не люблю мальчишек! – фыркнула миссис Миллет, отрезая кусок ленты.

Тем временем в гостиной происходила сцена иного рода. По дороге мальчика печалила разлука с немногими приятелями в школе. Но, оказавшись в доме доктора, он был так поражен новизной всего увиденного, что забыл о своих горестях. Даже круглое лицо Мэри ему понравилось, и он улыбнулся.

Доктор втолкнул мальчика в комнату, где Элен писала письмо, и произнес довольным голосом:

– Вот он!

Девушка подняла глаза и с удивлением посмотрела на мальчика.

– Как, папа?.. Разве ты…

– Да, да, моя дорогая,