К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек Страница 59

– Надо взглянуть. Салинас-Вэлли, по-моему, не совсем обычная долина. Если наберетесь терпения, могу кое-что порассказать, я ведь тут каждый уголок обследовал, везде носом поводил. Как говорится, голодный всегда мечтает о еде.

– Мистер Траск приехал из Новой Англии, – пояснил Луис Липпо. – Собирается осесть в наших краях. Вообще-то он прежде бывал на Западе. Воевал с индейцами, когда служил в армии.

– Правда? Тогда рассказывать должны вы, а мне остается только слушать.

– Не хочется об этом говорить.

– Почему? Если бы мне довелось сражаться с индейцами, у моего семейства и всех соседей в округе давно бы уши завяли! Им осталось бы только молить Господа о милосердии.

– Я вовсе не хотел с ними воевать, сэр. – Слово «сэр» сорвалось с губ непроизвольно.

– Понимаю. Наверное, трудно убить совсем незнакомого человека, к которому не питаешь ненависти.

– А может быть, наоборот, так даже легче, – возразил Луис.

– В твоих словах имеется определенный смысл, Луис. Дело в том, что есть люди, в сердцах которых умещается любовь ко всему миру, но существуют и другие: они ненавидят себя и распространяют ненависть на все, к чему прикасаются. Как масло расползается по горячему хлебу.

– Может, лучше побеседуем о земле, – смущенно предложил Адам, пытаясь отделаться от всплывшей в памяти жуткой картины с горой нагроможденных друг на друга мертвых тел.

– А который час?

Луис выглянул на улицу и посмотрел на солнце.

– Еще нет десяти.

– Если я начну рассказывать, то уже не остановлюсь. Мой сын Уилл говорит, что когда рядом нет слушателей, я беседую с деревьями. – Сэмюэл вздохнул, усаживаясь на бочку с гвоздями. – Я уже говорил, что эта долина – место необычное. Может быть, мне так кажется, потому что я родом из зеленого края. А ты, Луис, не видишь ничего странного в нашей долине?

– Нет. Я ведь больше нигде не бывал.

– Кто бы знал, сколько я здесь земли перекопал, – продолжил Сэмюэл. – В ее недрах происходили необычные процессы, а возможно, происходят и сейчас. Там, в глубине, когда-то находилось дно океана, а под ним, еще глубже, совсем иной неизведанный мир. Впрочем, фермерам нет до этого дела. Верхний слой почвы плодородный, особенно в низинах. В верховьях долины почва светлая, песчаная, но сдобренная перегноем, что смывается с холмов в зимнее время. По мере продвижения на север долина расширяется, а почва становится темнее, плотнее и скорее всего богаче. Мне думается, в тех местах были когда-то болота. Корни растений веками перегнивали в земле, удобряя ее и делая черной. Если перевернуть верхний пласт, виден тонкий слой жирной глины, который будто склеивает землю. Такая земля, к примеру, в Гонсалесе, к северу от устья реки. А вокруг Салинаса, Бланко, Кастровилля и Мосс-Лэндинга болота существуют и поныне, и когда в один прекрасный день их осушат, там будут самые плодородные земли в здешних краях.

– Он всегда говорит о том, что будет бог весть когда, – встрял Луис.

– Человеческий разум, в отличие от тела, не может стоять на месте.

– Если я решу обосноваться здесь, то должен знать, что и как тут будет дальше, – поддержал Сэмюэла Адам. – Когда у меня появятся дети, им предстоит жить на этой земле.

Сэмюэл из тьмы кузницы смотрел поверх голов собеседников на золотистый солнечный свет.

– Тогда вам следует знать, что на большей территории долины, где глубже, где ближе к поверхности, находится твердый пласт очень плотной, маслянистой на ощупь глины. Местами его толщина не более фута, но кое-где он значительно толще. И вот этот пласт не пропускает воду. Не будь его, зимние дожди просачивались бы вглубь и смачивали почву, а летом вода снова бы поднималась наверх и поила корни. А так, когда земля над твердым пластом насквозь пропитывается влагой, избыток воды возвращается наверх в виде половодья либо застаивается на этом пласте, и тогда корни загнивают. В этом-то и заключается главная беда долины.

– Но все равно жить здесь хорошо, верно?

– Да, но человеку нет покоя, если он знает, что можно сделать землю богаче. Я вот подумал, что если пробурить в пласте тысячи скважин и открыть путь воде, она может его растворить. А потом я провел опыт, пробурил в пласте отверстие, заложил несколько шашек динамита и взорвал. Пласт в том месте раскололся, и вода прошла вниз. Господи, сколько же потребуется динамита, чтобы взорвать весь пласт! Я вот прочел, что один швед, тот самый, что изобрел динамит, придумал новую взрывчатку, более мощную и безопасную. Возможно, это и есть решение проблемы.

– Его хлебом не корми, только дай что-нибудь изменить, – насмешливо и в то же время с неподдельным восхищением сказал Луис. – И все-то ему не так.

Сэмюэл улыбнулся в ответ:

– Говорят, когда-то люди жили на деревьях. Но потом кому-то из них разонравилось перескакивать с ветки на ветку, а иначе ты бы до сих пор так и не спустился вниз и не ходил бы на двух ногах. – Сэмюэл снова весело рассмеялся. – Так и вижу себя со стороны. Сижу на грязной куче, весь в пыли, и мысленно занимаюсь сотворением мира. Ну прямо как Господь Бог. Только Всевышний увидел свое творение, а мне этого не дано. Разве что в мечтах. В один прекрасный день наша долина станет сказочно богатой и сможет прокормить весь мир. Вполне вероятно, именно так и случится. И жить здесь будут тысячи счастливых людей… – Сэмюэл оборвал речь на полуслове, глаза его затуманились, а на лицо легла тень грусти.

– Выходит, здесь действительно подходящее место, чтобы прочно обосноваться, – заметил Адам. – Если у долины такое будущее, то где же еще растить детей, как не в этих краях?

– И все-таки кое-что мне неясно, – продолжил Сэмюэл. – Над долиной висит непонятный мрак. Не могу объяснить, что он собой представляет, но чувствую его присутствие. Иногда в