Испанская баллада - Лион Фейхтвангер Страница 80

Итак, сей ученый муж Беньямин Тудельский решил нанести визит господину и учителю нашему Иегуде ибн Эзре – он во что бы то ни стало хотел познакомиться с человеком, благодаря которому за годы его странствий столь сильно изменилась жизнь полуострова. Иегуда принял прославленного путешественника с великим почетом. Он повел его в свою библиотеку, показал драгоценнейшие книги и свитки, показал строящуюся синагогу, сопровождал его в поездках по недавно основанным мануфактурам. Рабби Беньямин смотрел и слушал внимательно, как настоящий знаток.

За трапезой, в присутствии Мусы, рабби Беньямин поведал о своих путешествиях. В ответ на расспросы дона Иегуды он многое рассказал о жизни евреев на Востоке. В Византийской империи и Святой земле евреи претерпевали великие бедствия от крестовых походов, зато в Каире и Багдаде они наслаждались миром, покоем и достатком. Рассказал он и о реш-галуте, то есть экзилархе, «князе изгнания» у восточных иудеев. Его резиденция располагалась в Багдаде, и сам халиф признавал его главой евреев. Ему были даны полномочия управлять своими единоверцами, прибегая к помощи палки и кнута, он имел право взимать налоги и вершить суд. Под его властью находились евреи Вавилона, Персии, Йемена, Армении, Междуречья и Кавказа; до рубежей Тибета и Индии простиралась область его влияния. Когда халиф утверждал в этом сане ныне правящего реш-галуту, господина и учителя нашего Даниила бен Хасдаи, он громогласно объявил всему народу: «Я – преемник пророка Мухаммада, а сей человек – мой друг, и он же преемник царя Давида». Даже среди мусульман реш-галута пользуется большим уважением. А если он совершает выезд, впереди бегут скороходы, возглашающие: «Дорогу господину нашему, сыну Давидову!» – и все кругом упадают на колени, как перед самим халифом.

Сие красочное описание произвело заметное впечатление на дона Иегуду. А Беньямин продолжал так:

– Реш-галута, кстати, упоминал и твое имя. До дальних стран Востока дошли слухи, что ты покинул Севилью, где занимал высокое положение, и переселился в Толедо ради того, чтобы отсюда помогать своим братьям. Тринадцать лет странствовал я по всей земле, а возвратившись, обнаружил самое дивное из всех чудес света здесь, у себя на родине, – заключил он свою речь.

Эти слова рабби Беньямина, человека независимого и не имевшего надобности льстить, усладили душу Иегуды, тем более что сказаны они были в присутствии его друга Мусы.

Он чувствовал себя как самый настоящий окер харим[99], как человек, который способен вырвать горы из земли, который не смущается тем, чтобы пред всеми обнаруживать свое могущество. Поскольку король задерживался в Бургосе дольше, чем предполагалось, Иегуда на собственный страх и риск отдал важные распоряжения. К неудовольствию прелатов и строптивых баронов, он посадил на доходные должности кое-кого из франкских беженцев. Одного из них, Натана из Немура, который и прежде навещал Кастилию, он назначил бальи, то есть правителем Суриты.

Настал праздник Пурим, учрежденный в память того, как царица Эсфирь спасла иудеев от беды. Злодей Аман, фаворит царя Агасвера[100], хотел истребить всех евреев в городе Сузах и в целом Персидском царстве, а все оттого, что еврей Мардохей оскорбил его самолюбие. Но была у Мардохея племянница и воспитанница по имени Гадасса, она же Эсфирь. Девушка приглянулась царю, и он сделал ее своей царицей. И вот, по научению дяди своего Мардохея, она взялась сокрушить замыслы Амана. Хоть Агасвер под страхом смерти запретил придворным являться без зова, она все-таки пришла к царю и стала просить за свой народ. Царь был тронут ее красотой и мудростью, и простер он к Эсфири золотой скипетр, и помиловал ее и весь народ ее, а злодея Амана предал в руки евреев. И те повесили его на том самом дереве, которое он приготовил для Мардохея. И десятерых его сыновей тоже повесили, а потом перебили всех своих врагов в ста двадцати семи странах, подвластных царю Агасверу.

Среди еврейских праздников, несомненно, есть дни, напоминающие о событиях более важных, и все-таки ни один из этих дней правоверные евреи не отмечают с таким невоздержным ликованием, как эту дату. В сей день устраивают роскошные пиршества, шлют друг другу подарки, раздают щедрые пожертвования беднякам, устраивают представления, и пляски, и разные игры. А первым долгом – под веселые выклики, оживленно жестикулируя – читают ту книгу, в коей записаны все подробности этого чудесного спасения, Книгу Эсфирь.

Дон Иегуда, вообще любивший праздники, на эти дни созвал в кастильо многочисленных гостей, чтобы вместе с ними еще раз послушать красочный рассказ из Книги Эсфирь, вкусить яств и вина, посмотреть на игрища, развлечься умными речами и шутовством.

Баснословные события, о которых говорится в Книге Эсфирь, произошли около 3400 года по Сотворении мира. Ныне шел год 4950-й, и все это время, из года в год десятки тысяч, сотни тысяч евреев находили удовольствие и поучение, слушая сию историю. Однако за все минувшие годы мало кто внимал ей с такой же гордостью, как дон Иегуда в эти праздничные дни. Испытания и победы Мардохея и Эсфири – все это пережил он сам и его Ракель. Кто, кроме него, Иегуды, способен был в полную меру оценить мужество Эсфири, представшей перед царем, кто способен был так глубоко сопереживать ей в смертельной опасности? Кто способен был, подобно ему, разделить все ликование Мардохея, когда он сидел на коне, а враг его Аман вел коня на городскую площадь, дабы там возгласить: «Так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью!»[101] А когда книгу дочитали до конца, где сообщается, что царь назначил Мардохея хранителем печати, Иегуда торжествующе подумал о гербовой печати на своей собственной груди и с удовлетворением взглянул на трех франкских беженцев, которых он пригласил на праздник.

Потом, как принято в этот веселый день, воспитанники иешивы, школы, где изучают Библию и Талмуд, в том числе дон Беньямин бар Абба, пародировали своих наставников, задавая друг другу разные мудреные вопросы.

По мнению молодого дона Беньямина, Мардохей и Эсфирь, несмотря на все свои заслуги, были повинны в двух грехах. Во-первых, они не ведали сострадания.

– На праздник Пасхи, – говорил он, – мы отливаем десять капель вина из кубка, ибо скорбим о муках наших врагов. А Мардохей и Эсфирь с нескрываемым ликованием вздернули Амана и его десятерых сыновей, перебили всех своих противников – и к радости их не примешалось ни капли сожаления.

Сотоварищи Беньямина принялись горячо ему возражать.