Драган Мияилович - Девочка и ветер Страница 10

IX

Целую неделю Ивана не выходила из дома, только после обеда заходила к матери и дочери, живущим напротив, чтобы что-нибудь перекусить. Они обе смотрели на нее с грустью и сочувствием, а она как раз этого не выносила. Их печаль была ей непонятна и оскорбительна, поэтому, едва утолив голод, оправдываясь придуманными, несуществующими делами, она пропадала в известном только ей направлении.

Когда наконец опухоль под глазом прошла и губа зажила, хотя след от раны все еще был заметен, Ивана на городском автобусе отправилась в центр, не заплатив за проезд. Спрятав за темными очками синяк, переливающийся всеми цветами радуги, она устремилась в большой торговый центр «Феман». Ее целью было найти деньги. Там ежедневно рисовал портреты болгар Ванчо, параллельно по мелочи он перепродавал украденный товар, который ему приносили местные воры. Все, кто хорошо его знал, покупали у него за полцены духи, очки «Рейбан», зажигалки, а иногда и мобильные телефоны.

Ванчо был вдвое старше Иваны, но все еще находился в отличной форме, с редкой сединой в длинных черных волосах, которые он завязывал в хвост. Ивана много раз встречалась с ним, в основном когда у нее были финансовые проблемы, что в тот момент ей казались нерешаемыми. Решением всегда был Ванчо.

Он как раз заканчивал портрет мальчика, который нетерпеливо вертелся и ерзал на белом пластмассовом стуле, а мать его успокаивала. Она вглядывалась, довольная, в рисунок с его образом. Благодаря технике сухой кисточки и опытным движениям руки художника, портрет был завершен.

Ивана терпеливо стояла в стороне, ожидая, когда художник заметит ее присутствие. Наконец взгляды их встретились, и он, корректируя тонкую линию носа мальчика, спросил:

– Ты откуда? Уже две недели, как тебя нет. Что нового?

– Я была занята. – На лице с темными очками улыбнулся накрашенный яркой помадой рот. Печаль голубых глаз и чувство унижения, что снова вынуждена просить, были не видны. В стеклах ее очков отражался Ванчо, он, как ножом, рассекал воздух резким движением руки, уверенный в своем творческом мастерстве.

– Я думал, ты пропала.

– Куда? Куда я могу пропасть?

– Подожди, я закончу.

Портрет вскоре был готов, и три банкноты по сто крон оказались у него в кармане. Короткий путь купюр от его испачканных красками пальцев до лоснящегося и по краям обтрепанного кармана утвердил ее в надежде, что этот день будет небесполезным, а впрочем, все имеет свою цену.

– Пойдем ко мне? – Она призывно улыбнулась ему. Помада на губах открыла жемчужины белых зубов, по которым прошелся верх ее язычка цвета зрелой клубники. – Нам будет супер! – настойчиво уговаривала она.

– Не сейчас, у меня только пошла работа. Ты не поверишь, за последние три часа я написал пять портретов! А вчера за целый день всего два!

– Видишь, самое время отдохнуть.

– И?..

– Пойдем ко мне. Возьми бутылку «Токайера» и два бутерброда.

Они пришли в ее квартиру. Здесь все блестело, потому что Ивана, всю неделю не выходя из дома, коротала время за уборкой.

– Малышка, не собралась ли ты, часом, замуж, что все у тебя так сияет?

– А ты не хочешь на мне жениться? – Она ущипнула его за руку.

– Стар я для таких вещей. Мне хорошо и так.

Они сели на кухне, и Ивана, принеся два стакана и поставив их на стол, начала разворачивать бутерброды.

– Открывай вино! – проворковала она, сняла очки, положила их на микроволновку и приступила к бутерброду.

– Кто тебя так разрисовал? – изумился Ванчо, наливая золотистое вино в приготовленные стаканы.

– Неделю назад упала со ступенек на трамвайной остановке, – неубедительно ответила она.

– Не рассказывай мне сказки!

– Правда, так было. Неужели ты мне не веришь?

– Опять те, твои? – Ванчо пронзил ее рентгеновским взглядом насквозь.

– Какие мои? У меня никого нет.

– Те, твои наркоманы!

– Я сказала тебе, как все было. А если бы и они, это тебя не касается. Ты мне не отец, хотя по возрасту мог бы им быть, и не поп, чтобы я перед тобой исповедовалась. А впрочем, это не твоя проблема!

– Дело в том, что это твоя проблема, но поступай как хочешь. Знаешь притчу «“Каждому – по вкусу”, – сказал черт и залез в крапиву»? – Они вдвоем рассмеялись. Их стаканы, столкнувшись, отозвались хрустальным звоном.

– Иди сюда!

Она подвела его к кровати в спальне, на которой во всю длину разлегся большой плюшевый тигр. Ванчо по привычке отбросил его в угол рядом с зеркалом.

– Раздевайся. Я – в ванную.

Пока Ванчо раздевался, Ивана, поднявшись на цыпочки, отыскала на ощупь тюбик с вазелином на верхней полке туалетного шкафчика. Ее хрупкое тело вспорхнуло в комнату. Ванчо вожделенно наблюдал за ровной линией ее позвонков, которые, освещенные солнечным лучом, в правильном порядке спускались к красиво закругленной попе. Ивана опустила жалюзи на окне и исчезла под шуршащим белым покрывалом.

В полутьме летнего дня раздавалось лишь тихое попискивание кровати, похожее на плач мышонка, попавшего в мышеловку. Прыщеватая задница Ванчо ритмически появлялась в зеркале в углу комнаты, а Ивана ничего не выражающим взглядом следила за перемещениями маленькой черной мухи по белой полосе потолка над головой в ожидании, когда же все это закончится.

Неожиданно раздался звонок в дверь, сначала коротко два раза дзинь-дзинь, а потом, как оголтелый, глубоким приказным тоном, будто хотел сказать: «Откройте, бога ради, в конце концов!»

Ванчо прервался с кислым и одновременно смущенным выражением лица и тихим голосом спросил:

– Кто это?

– Пссст!..

Ивана приложила палец ко рту, давая знак успокоиться. Вспотевший и заметно разочарованный, Ванчо присел на край кровати.

Звонок упрямо звонил, а сердце Иваны стучало в горле, как испуганная белка. Ей казалось, что дыхание выдаст ее, что биение собственного сердца доносится до входной двери, поэтому она дрожащей рукой прикрыла рот, оторопело глядя в направлении коридора, откуда доносился звонок. Она была уверена, что дилеры из Хьельбу снова преследуют ее. «Почему именно сейчас, когда у меня появилась возможность заработать денег и сбросить их с шеи?» – задавала она себе вопросы, дрожа всем телом.

Крышка на почтовом ящике скрипнула, и через прорезь в тишину комнаты проник звонкий детский голос с грустными тонами обманутого доверия:

– Мама! Мама, открой! Я знаю, что ты здесь. Вижу твои сандалии.

Ивана вздохнула с облегчением. Взгляд Ванчо скользнул с поникшего члена на Ивану. Она улыбкой дала ему знак молчать. С другой стороны двери донесся звук тупого удара ногой, потом еще один, сильнее, и все затихло.

Вниз по ступенькам походкой лунатика спускалась Ангелина, держась рукой за перила. Разочарование отпечаталось на ее бледных, сжатых губах, а большие задумчивые глаза придавали ее ангельскому личику сходство с маленьким праведником, перед носом которого, хотя он ни в чем не согрешил, закрыли ворота рая.

X

В то утро Ивана проснулась очень рано, почувствовав резь и острую боль в области почек. Поскольку до обеда боль не прошла, она после полудня направилась в дежурную поликлинику на Улскрукене.

Доктор Магнус Петершон был дежурным в то время, когда молодая, тридцатилетняя женщина вошла к нему в ординаторскую. Ее большие голубые глаза не остались незамеченными, как и таинственная улыбка, которую обычно она не снимала с лица при встрече с другими людьми.

– На что жалуетесь?

– У меня боли в области почек.

– Периодические или постоянные?

– С утра, как проснулась, не прекращаются.

– Сейчас я вас осмотрю.

Проведя осмотр и прочитав лабораторный анализ мочи, доктор Петершон сразу же поставил диагноз:

– Воспаление мочевыводящих каналов. Я пропишу вам «Сипроксин», и все будет в порядке. Через пару дней зайдите на контрольный осмотр.

При прощании она заметила, как в его взгляде загорелась искра. Длинные пальцы, ухоженные, отметила про себя Ивана. Прощаясь, он задержал ее ладонь в своей дольше, чем было необходимо. «Интересный тип. Такого у меня еще не было», – подумала она.

Он дал ей визитную карточку со служебным номером телефона.

– Если вам не будет лучше, звоните мне.

Карточка нашла свое место в одном из отделений ее пустого кошелька.

– До свидания, – Ивана снова озарила его призывной многообещающей улыбкой.

Поскольку уже на следующий день Ивана почувствовала себя намного лучше, она решила не идти на контрольный осмотр. Через несколько дней, к ее величайшему изумлению, позвонил Магнус Петершон.

– Ивана, как вы? Вы не пришли на контрольный осмотр.

– Сейчас мне хорошо, я решила, что нет необходимости приходить еще раз, но вы меня приятно удивили своим звонком.

– Забота о пациентах – это моя обязанность, она мне приносит радость, – сказал он теплым, глубоким баритоном.

– Вероятно, в этом и есть причина, что пациенты привязываются к вам? Все это время я думала о вас, – солгала она, улыбаясь в телефонную трубку. – Если вы свободны, зайдите ко мне.