Эльга Мира - Улитка Страница 13

– Ну не знаю…

Мы так чудесно проводили время вдвоем, зачем бередить старые раны? Я с грустью окинула взглядом комнату друга: у окна суперсовременный компьютер, колонки с сабвуфером, вертушка, вся правая стена – огромные стеллажи с пластинками, книгами, фотоальбомами. Над кроватью панно – два больших черно-белых фото, на них Джудит в роли модели – безупречен! На полу у окна красное кресло-мешок, яркое пятно среди серебристо-бежевых тонов. Мне не хочется уходить, здесь мой мир, но если уж Джу что-то задумал, его не остановишь, лучше сразу сдаться без боя.

– Дай мне пять минут, – нехотя сказала я и ушла в свою комнату переодеться.

По выходным на венских улицах уйма народа. Горожане, приезжие превращаются в одну хаотично двигающуюся массу, растворяющую индивидуальность. В то воскресенье было особенно многолюдно. Чтобы добраться на Наглергассе к дому № 12 нам пришлось перепрыгнуть десяток маленьких собачек, сотню раз наступить кому-то на ногу и тысячу раз извиниться за беспокойство.

И вот уже знакомый подъезд. Пожилая консьержка, уставшая от людской суеты, вяло бросает: «Лифт не работает». О’кей! На третий этаж можно и пешком. Настойчивый звонок, стук каблуков. Знакомый нежный голос говорит с придыханием:

– Какая умопомрачительная галлюцинация! Неужели нашли повод?

Легкий ветерок из приоткрытой двери… Чувство вины, затопившее душу…

Часть III 

ДОЛЬЧЕ ВИТА

ГЛАВА 1

Сиси, она же Элизабет или просто Бет, как я уже упоминала, моя некогда самая близкая подруга, была потомственной австрийской аристократкой, любимым отпрыском богатой семьи Хильденбранд. Ее родителям, владельцам и основателям одной из крупнейших фармацевтических компаний, принадлежало огромное поместье с роскошным средневековым замком недалеко от Зальцбурга.

Те, кому хотя бы однажды посчастливилось побывать там, от зависти надолго лишались сна. Декоративные пруды и причудливые ротонды, тенистые корты и конюшни, столовые, рассчитанные на сотню гостей, кровати под балдахинами, а также целая армия горничных – весь этот грандиозный размах казался нереальным и сказочным даже самым обеспеченным. Надо отметить, Элизабет, выросшая среди дворцовой роскоши и безграничной вседозволенности, решительно не испытывала неловкости по поводу своего статуса. Она одинаково свободно общалась как с друзьями, которых выбирала исключительно по зову сердца, так и с титулованной родней, чьи активы в ближайшие двадцать лет преумножать не собиралась. Обладая всеми привилегиями, высоким положением в обществе, славная сумасбродка безбожно транжирила выделенные ей средства на всякие прихоти, а особенно – на игру в либерализм. Кого только не заносило в ее венскую квартиру: художники, актеры, спортсмены, философы, писатели, диджеи. Двери всегда были распахнуты – добро пожаловать, кто бы ты ни был!

Безусловно, когда того требовали обстоятельства, Бет с легкостью превращалась в светскую львицу, чопорную аристократку с безупречными манерами, восхитительную и недосягаемую Снежную королеву с глазами зимнего неба. Но перевоплощение происходило там, на подиумах и светских раутах, а в кругу приятелей Элизабет была милой и хорошей подругой, прекрасной собеседницей и хохотушкой. Наша Сиси грешила, выпивала, гуляла ночи напролет… Подчас она становилась празднично-фривольной или невыносимо циничной, одновременно искушенной и невинной. Парадоксально! В головокружительном калейдоскопе своего характера она всегда пребывала в гармонии с собой и окружающим миром.

О Сиси мечтали, ею бредили, страстно жаждали, ненавидели и проклинали. А она, с детства привыкшая к всеобщему вниманию, даже и не пыталась ничего предпринимать для прекращения любовной лихорадки вокруг своей персоны.

Начальное образование Элизабет получила в Англии, в закрытой элитной школе для девочек. После, вернувшись в Австрию, поступила в колледж. Ну а по его окончанию был Лозаннский университет, факультет международного права, где мы с ней и познакомились. Грустно, конечно, что, успешно «добив» учебу, ни одна из нас не воспользовалась специальностью. Меня всегда привлекала литература, Бет, судя по всему, работать вообще не собиралась.

Однажды во время тестирования ей попался вопрос: «Что, на ваш взгляд, вы никогда не измените в своей жизни». Ни секунды не раздумывая, она написала: «Я всегда буду пить, курить и, надеюсь, никогда не потеряю вкус к сексу».

Конечно же, ее вызвали на педагогический совет и жестко отчитали. Надувшись и поджав губки, паршивка ехидно парировала:

– В тесте просили отвечать правдиво.

Любой другой студент после подобной выходки полетел бы в тартарары. Но кто посмеет тронуть дочь фармацевтического магната и спонсора Университета?

Нет! Бет не была бунтарем. Играя без правил, моя подруга прекрасно понимала: для нее и ей подобных правила просто переписываются, а любые границы раздвигаются. Впрочем, из-за этих ее хитрых уловок я не переставала любить ее меньше. Яркая, умная, неординарная, она влекла меня за собой. С ней вместе мы умудрялись кружиться в водовороте мужского внимания, за ней без оглядки я поехала в Вену…

Грациозная, длинноногая, неизменно на высоченных шпильках и в платье с откровенно-шокирующим декольте. Знакомьтесь, это Сиси! Виват, королева!

За спиной Джудит не видны ни мое смущенное лицо, ни впившиеся в ладонь ногти, но, кажется, ироничный взгляд Бет уже буравит мое нутро, и я готова бежать куда подальше, перепрыгивая через две ступеньки.

– Теперь для визита к тебе нужен повод? – спасает ситуацию Джу. – Как ты, старушка?

Приветливые объятия, поцелуй в губы. Для кого-то примирение – всего лишь констатация новой встречи, без суеты, без опущенных глаз. А у меня потеют подмышки, и я ничего не могу с этим поделать!

– Старушка-потаскушка! Ха! Как всегда. – Пожимает плечами Бет и мягко, но уверенно вытягивает меня из-за спины друга. – Поцелуемся, что ли?

– Привет, – лишь успеваю выдавить из себя, как тут же ощущаю ее теплое дыхание и аромат дорогих духов.

– Ого! – вырывается непроизвольно.

Элизабет смотрит с откровенным интересом.

Подобным Сиси не понять, почему у других пересыхает во рту от волнения.

– «Как всегда» – весьма неопределенное понятие. В нем присутствует элемент скуки. Здесь стало тихо. Неужели пора бурных оргий прошла? – произносит Джудит, озираясь.

– Ты все еще с ним?

Насмешливый кивок в сторону всеобщего любимчика. Тихое прищелкивание языком, еле заметная издевка в голосе. Стеснение начинает меня тяготить.

– Надо было нам с тобой остаться вместе. По крайней мере, наша связь была менее абсурдной. Помнишь, как мы веселились? – Она засмеялась звонко, по-детски, как в годы наших студенческих авантюр.

Бесшабашная, мечтательная пора! Казалось, впереди нас ждут одни приключения, а родительские средства – всего лишь маленькое одолжение, предоставленное нам судьбой, ведь сами мы стоим дорого и любые горы свернуть нам по плечу. Все это привносило в жизнь невероятный подъем, а самоуверенность молодости подстегивала к дерзким выходкам. Позднее, вспоминая те дни, я часто со сладкой грустью перебирала в памяти каждую полочку наших забитых доверху платяных шкафов, снова и снова раздвигала легкий тюль на окне комнаты, в которой девушка с обликом австрийской императрицы дарила мне огромный мир новых неведанных чувств.

С тех пор Бет совершенно не изменилась: все такая же красивая, чуточку надменная, пылкая, как в далекие зимние бесстыжие ночи. Верится с трудом, а ведь когда-то она была со мной! У меня дико защемило сердце при воспоминании о наших маленьких интимных тайнах. Мы так много отдали друг другу и так много взяли – без самопожертвования, без ущерба для обоих, просто в благодарность, – что, казалось, память о наших отношениях навсегда останется во мне, всем монотонным будням вопреки.

И вот сейчас, стоя перед девушкой, которую еще год назад считала больше чем сестрой, я не могла взять в толк, откуда во мне появились силы с такой легкостью отказаться от столь дорогого некогда человека. Что поделать, замыкаясь в своих слепых обидах, мы зачастую топчем чужую душу, особенно если она принадлежит невольному свидетелю твоей трагедии. Так произошло с Элизабет. Ошибочно приняв невмешательство за предательство, я вычеркнула подругу из жизни на долгие месяцы. Но самое страшное – это далось мне слишком легко… Так зачем я сегодня пришла сюда и кто мы теперь друг для друга? Стоит ли ворошить пепел, ведь он лишь поднимется в воздух, а затем осядет бессмысленной пылью?

А взгляд с поволокой продолжает буравить насквозь, и от него так стыдно, неловко, волнительно! Неосторожное движение – и фарфоровая ваза на полу. Мелкие кусочки, острые осколки, что режут до крови – их не склеить. Не склеить вазу, не склеить дружбу. Так зачем я все же пришла?