Деннис Лихэйн - Ушедший мир Страница 2

– Это я, – сказал Бобо Фречетти, выходя из-за огромного баньяна на краю лужайки.

Джо опустил руку:

– Как дела, малыш Бобо?

– Все в порядке, Джо. А ты как?

– Нормально. – Джо всмотрелся в ряд деревьев, но там было темно. Детский голос умолк.

– Кто привел ребенка, Бобо? – спросил он.

– Что?

– Мальчика. – Джо махнул рукой. – Который играл в самолет.

Бобо уставился на него.

– Ты не видел там мальчишку? – Джо снова махнул рукой.

Бобо помотал головой. Бобо – такой маленький, что все сразу верили, будто раньше он был жокеем, – снял шляпу и держал ее в руках.

– Ты слышал о сейфе в Лутце?

Джо покачал головой, хотя знал, что Бобо говорит про сейф, из которого взяли шесть тысяч долларов, на камнедробильном заводе «Бей-Палмз агрегат», дочернем предприятии одной из транспортных компаний его Семьи.

– Мы с напарником понятия не имели, что его хозяин Винсент Имбрулья. – Он взмахнул руками, словно судья, выкликающий игрока на базе. – Вообще.

Джо его понимал. Вся его жизнь была предопределена раз и навсегда, когда он вместе с Дионом Бартоло, еще только что выбравшиеся из пеленок сосунки, грабанули по неведению гангстерское казино.

– Ладно, слушай, невелика беда. – Джо закурил сигарету, протянул пачку маленькому «медвежатнику». – Верните деньги.

– Мы пытались. – Бобо взял у Джо сигарету и зажигалку, покивал, благодаря. – Мой напарник… ты ведь знаешь Фила?

Фил Кантор. Фил-Рубильник, как его прозвали из-за огромного носа. Джо кивнул.

– Фил пошел к Винсенту. Объяснил, что мы ошиблись. Сказал, что деньги в целости и сохранности и мы готовы вернуть их. Знаешь, что сделал Винсент?

Джо покачал головой, хотя догадывался.

– Толкнул его под машину. На Лафайет-стрит, среди бела дня, черт побери. Под «шеви». Фил отлетел от радиатора, как мячик от стенки. Бедро раздроблено, колени всмятку, челюсть на сторону. Он лежит, значит, посреди Лафайет, а Винсент ему говорит: «Вернешь в двойном размере. У тебя неделя». И плюнул на него. Какой скотиной нужно быть, чтобы плюнуть на человека? На любого человека, Джо? Ответь. Ничего, что тот валяется посреди улицы с переломанными костями?

Джо покачал головой, а затем развел руками:

– Что я могу поделать?

Бобо протянул ему бумажный пакет:

– Тут всё.

– Все, что взяли, или все, что велел Винсент?

Бобо занервничал, покосился на деревья, прежде чем снова взглянуть на Джо.

– Ты же можешь с ними поговорить. Ты же не скотина. Можешь объяснить им, что мы ошиблись, что Фил в больнице и лежать ему, наверное, месяц. По-моему, это и так высокая цена. Можешь ты им сказать?

Джо молча курил.

– Если я вытащу вас из этой передряги…

Бобо схватил руку Джо и поцеловал, угодив губами в часы.

– Если. – Джо отнял руку. – Что я буду с этого иметь?

– Только скажи, Джо.

Джо посмотрел на пакет:

– Здесь все?

– До последнего доллара.

Джо затянулся, медленно выдохнул дым. Он ждал, что мальчик вернется или снова раздастся его голос, однако за деревьями было тихо.

Джо взглянул на Бобо и сказал:

– Ладно.

– Ладно? Господи! Ладно?

Джо покивал:

– Только помни, Бобо, ничего не бывает даром.

– Знаю. Знаю. Спасибо, спасибо тебе!

– Если я когда-нибудь попрошу тебя о чем-нибудь… – он придвинулся ближе, – о чем угодно, ты явишься мигом и сделаешь это. Ясно?

– Как божий день, Джо. Как божий день.

– А если решишь надуть?

– Нет, ни за что!

– Тогда я наложу на тебя проклятье. И не абы какое. У меня в Гаване есть знакомый колдун. Этот сукин сын никогда не подводит.

Бобо, как и многие, кто рос при ипподромах, был суеверным. Он показал Джо раскрытые ладони:

– Не беспокойся. Я не подведу.

– Это будет не какая-нибудь там заурядная порча, наведенная усатой итальянской старухой из Нью-Джерси.

– Даже не думай об этом. Я всегда отдаю долги.

– Я говорю о настоящем кубинском проклятии. Оно и на твоих потомков перейдет.

– Обещаю. – Он поглядел на Джо. На лбу и веках у него выступила испарина. – Разрази меня Господь.

– Ну, вот этого не нужно, Бобо. – Джо потрепал его по щеке. – Тогда ты не сможешь отдать мне долг.

Винсента Имбрулью собирались повысить, хотя сам он об этом еще не знал, а Джо не нравилась эта идея. Но времена настали суровые, настоящие добытчики стали редки, кое-кто из лучших ушли в армию, так что в следующем месяце Винсента ждало повышение. Но до тех пор он был человеком Энрико Диджакомо, и, значит, деньги, украденные из заводского сейфа, на самом деле принадлежали Рико.

Джо нашел Рико в баре. Отдал ему пакет с деньгами и разъяснил ситуацию.

Рико неспешно потягивал напиток из своего бокала и хмурился, пока Джо пересказывал ему историю несчастного Фила.

– Бросил под машину?

– Вот именно. – Джо тоже сделал глоток.

– Что за поступок. Никакого стиля.

– Согласен.

– По-моему, просто низость.

– Не спорю.

Рико заказал себе еще порцию, тем временем немного поразмыслил.

– По-моему, наказание с лихвой искупило преступление. Да, вот еще что. Скажи Бобо, что он снят с крючка, но пусть пока не показывается в наших барах. Пусть все поостынут. Так, значит, сломал бедняге челюсть?

Джо кивнул:

– Да, так он сказал.

– Жалко, что не нос. Может быть, это пошло бы ему на пользу, а то Фил выглядит так, словно Бог по пьяной лавочке приделал ему вместо носа локоть. – Рико умолк, обводя взглядом комнату. – Отличная вечеринка, босс.

– Я больше не твой босс, – сказал Джо. – И вообще ничей.

Рико молча согласился, поведя бровью, и снова окинул комнату взглядом.

– Все равно шикарная вечеринка. Твое здоровье.

Джо посмотрел на танцпол, где уважаемые бизнесмены танцевали с бывшими плохими девчонками, на всех этих людей с безупречными репутациями. Вдруг среди развевавшихся в танце фрачных фалд и широких юбок он снова увидел мальчика – или ему показалось, что увидел. Мальчик стоял к Джо спиной, на затылке торчал небольшой хохолок, бейсболку он снял, но был в тех же никербокерах.

А потом мальчик снова исчез.

Джо отставил в сторону свой стакан и дал себе слово не пить до конца вечера.

Позже он будет вспоминать об этой вечеринке как про последний заезд на финишной прямой, пока еще не наступил безжалостный март и все не рухнуло.

Но в тот вечер они просто все веселились.

Глава первая

Из дела миссис Дель Фреско

Весной 1941 года в Тампе, штат Флорида, мужчина по имени Тони Дель Фреско взял в жены женщину по имени Тереза Дель Фреско. К сожалению, это был единственный отчасти приятный момент, который кто-либо помнил, связанный с их браком. В конце концов как-то раз Тони ударил Терезу бутылкой по голове, а она в ответ ударила его крокетным молотком. Молоток был собственностью Тони, он купил его несколькими годами раньше в Ареццо, после чего на сыром заднем дворе их дома на западной окраине Тампы поставил воротца и столбики. Днем Тони чинил часы, а ночью вскрывал сейфы. Он говорил: крокет – единственное занятие, которое помогает остудить голову; а у него в голове, как говорил он, всегда бурлили гневные мысли, тем чернее, чем меньше он их сам понимал. Ведь у него были две хорошие работы, красивая жена, а по выходным – время сыграть в крокет.

Но какие бы мысли ни терзали Тони, в начале зимы сорок третьего года они все разом испарились, когда Тереза раскроила ему череп. Следователи установили, что, вырубив мужа первым же сокрушительным ударом, Тереза поставила ногу ему на скуловую кость, зафиксировав таким образом голову, и била молотком по затылку до тех пор, пока затылок не стал похож на пирог, упавший с подоконника на пол.

По профессии Тереза была флористом, но основной заработок ей приносили ограбления, а иногда убийства, которые ей обычно поручал ее босс Люциус Брозуола, известный как Король Люциус. Сам Король Люциус платил положенную дань Семье Бартоло, но в остальном его организация была сама по себе, а незаконные прибыли он отмывал в своей же фосфатной империи, выстроенной на берегу Пис-Ривер, а также через цветочный бизнес в порту Тампы. Именно он, Король Люциус помог Терезе получить специальность флориста, а позже дал денег, чтобы она смогла открыть цветочный магазин в центре города, на Лафайет-стрит. У него была своя команда воров, скупщиков краденого, поджигателей и наемных убийц, и все работали, соблюдая одно четкое правило: никаких дел на территории своего штата. Потому за все эти годы Тереза убила нескольких совершенно посторонних для нее человек – пятерых мужчин и одну женщину: двоих в Канзас-сити, одного в Де-Мойне, одного в Дирборне, одного в Филадельфии и последней женщину – в Вашингтоне, округ Колумбия, которую она застрелила, пройдя мимо навстречу, а потом развернувшись, с двух шагов, выстрелом в затылок в теплый весенний вечер в Джорджтауне, на улице, обсаженной деревьями, когда с веток еще капали капли после только что закончившегося дождя.