Мил Миллингтон - Бытовая химия Страница 21

– Послушай, Эми, просто скажи, что мне делать? До дня рождения Сары осталась всего неделя.

– Удиви ее. Подготовь какой-нибудь большой сюрприз – запряженную лошадьми повозку, новое платье с завернутыми в него туфлями, она может переодеться в них, пока вы едете в ложу на балет, билеты на который ты заказал втайне от нее…

– Если ты собираешься издеваться надо мной, Эми, тогда…

– Я не издеваюсь. Что в этом такого ужасного?

– Балет? Я ненавижу балет, даже и не думай. Даже и не думай, потому что и от Сары я никогда не слышал, чтобы ей нравился балет. Думаю, что она там и не была ни разу.

– Ага!

– Что?

– А то, придурок, что возьми и сделай ей сюрприз.

– А если предположить, а я в этом уверен на все сто, что ей не понравится? Я хочу подарить Саре что-то, что ей подойдет. Я не хочу рисковать и разочаровывать ее.

– Даже если ей жутко не понравится, у нее всегда будет возможность сказать: «Не нравится мне балет», и эти слова будут связаны в ее памяти с прекрасным воспоминанием о том, как она это узнала, как ты сделал ей сюрприз в день рождения, тайком увез на балет.

– Ты что…? «Тайком увез»? Что за черт? Тебе кто-то угрожает, Эми? Тебя связали и держат сейчас, да? Кашляни разок, если это так?

– Знаешь, вообще-то ты сам мне позвонил, а не я тебе.

– Да, но не для того, чтобы выслушивать твои высокохудожественные фантазии. Я никак не ожидал, что ты вдруг, – господи, изо всех моих знакомых! – именно ты вдруг превратишься в миссис Радклифф, саму романтичность! Давай спустимся на землю. Существует миллиард вещей, которые могут не совпасть с таким грандиозным планом. И к тому же Сара – современная женщина, она не хочет, чтобы ее тайно увозили. Ну, то есть, может, она и говорит иногда, что хочет, но лишь на абстрактном уровне. Прекрасная иллюзия, но в реальности не нужная: Саре нравится, когда мы вместе принимаем решения, ей будет не по себе, если я решу все за нее и ей придется следовать моему плану.

– Ты… О господи, тогда просто купи ей платье, понятно? Купи ей платье, на хрен.

– Хорошо. Ты представляешь, какой у нее размер?

Не стоило уделять особого внимания ответам Эми. Судя по всему, переговоры по контракту оказались для нее большим потрясением, чем я предполагал.

Вскоре пошел дождь. Мутный дождичек, который сваливается как проклятие в середине мая и вымачивает до нитки. Воздух сырой, а улицы пахнут мокрой джинсой. Я прошлялся по магазинам, так и не найдя для Сары ничего подходящего. Промокшая одежда прела в тепле, и потом я уже не мог различить, где по мне течет дождевая вода, а где пот. Удрученный и униженный, я сел на автобус и поехал домой.

Как только я вошел в дом, скинул промокшие насквозь шмотки и залез под душ, быстро вымылся и, выходя оттуда, попал в обычную передрягу: одна нога стояла на полу, а другая, что была еще в ванной, неожиданно поскользнулась.

– Боже! Черт! – фу, вовремя остановился, – ох, мороз по коже, – давно не чувствовал себя настолько живым!., черт, а где все полотенца?

Я взял мобильный (да-да, я беру мобильный в ванну, а что тут такого?) и отправился искать чистое полотенце в шкафчике в спальне и быстро обтерся насухо. Увидев свою мокрую, сваленную в кучу одежду на полу спальни и доверху наполненный бак грязного белья, я решил спуститься вниз и загрузить белье в стиральную машину. В надежде, что Сара заметит мой тонкий жест одомашнившегося Принца и зачтет его на следующей неделе, когда я окажусь в полном прогаре с пустыми руками и не подарю ей ничего на день рождения. Шлепая восвояси через кухню, я включил чайник и потопал в столовую, чтобы взять со стола чашку, оставленную там еще утром. Я положил мобильный рядом с ноутбуком. Ах… я, конечно, гол, но вот мобильный, ноутбук, и чай скоро подоспеет: именно такой и была задумана жизнь Человека. «Оставьте себе пустые легкомысленные радости современного общества. Вот все, что мне нужно», – подумал я. Заметив на столе конверт, я вынул из него фотографии, чтобы взглянуть еще разок. Жизнь Джорджи в коробочке. Вспомнилась сцена из фильма, где герой выходит из тюрьмы и получает конверт со всем тем, чем он являлся двадцать лет назад. Ребенок. Девочка. Подросток. Девятнадцатилетняя девушка, выходящая из моря. Я задержался взглядом именно на этой фотографии и присел на кресло. Джорджи была такой… и с годами хуже не стала. Более того…

Я положил фотографию на стол рядом с собой и включил ноутбук. Немного времени мне потребовалось, чтобы найти то, что искал. Просто для сравнения: оказалось, ее ноги на фотографии, где она в прилипшем к телу купальнике, ничем не хуже, чем на той фотографии в Интернете, где она вылезает из машины и видны ее ляжки и трусики. Интересно. Я смотрел поочередно то на одну фотографию, то на другую, размышляя над их особой способностью запечатлевать момент, запечатывать его в янтарь времени. Я думал о том, что будущие поколения без преград смогут понять суть сегодняшних явлений, у них будет возможность подглядеть за нашей жизнью. Мы же не можем заглянуть в прошлое, особенно если говорить о людях, живших до изобретения фотоаппарата. Каким особым был ход моих мыслей, но меня немного раздражало, что развить их далее мне мешал отвлекающий меня и трущийся о живот эрегированный член. Я опустил руку и подвигал его немного, стараясь найти для него менее заметное положение. Но он был непоколебим и коварен и продолжал стоять вертикально. Я не мог проиграть, и его сопротивление только сподвигло меня на то, чтобы удвоить усилия и усмирить его с помощью ручной борьбы.

Довольно быстро эта затея стала началом конца.

Время исчезло. Несмотря на отлетное состояние, я был удивительным образом собран и не потерял способности соображать. Упрямая эрекция просто отказывалась заканчиваться то ли из-за моих умственных усилий, то ли из-за попыток обойтись с ней жестко, по-полицейски и применить технику рукопашного боя – быстрого и решительного. Само собой, оставался единственный способ избавиться от этого упрямого гостя. Как только я осознал это, то начал действовать по плану, воплощая его в жизнь и применив все свои силы и упорство. Безо всяких сомнений, я был довольно близок к намеченной цели, как вдруг зазвонил телефон. Как всегда, я схватил его со стола и ответил. Привычка. Совершенно безумное движение, в котором никоим образом функции мозга не участвуют: вот гротескный пример того, что происходит, когда левая рука не знает, что делает правая.

– Алле, – сказал я. Ну ладно, выдохнул.

– Привет, Том, – ответила Джордж.

О боже! Рой самых стремительных мыслей пронесся в моей голове и спикировал в живот.

– О… Джор… хммм… привет, Джордж. Как твои? Дела?

– Все нормально. Послушай, я звоню по поводу того издательского мероприятия. Понимаешь, я как раз буду в Америке. Я знаю, что ты уже сказал, что тебе неинтересно, но была бы очень тебе благодарна, если бы ты выступил за меня.

– Ммм… Ну я не… – Я рассеянно отметил, что, несмотря на катастрофическую ситуацию, моя рука, как оказалась, все еще орудует там. Она остановилась на долю секунду, когда раздался голос Джордж, но каким-то образом умудрилась не ослабить хватку. И теперь она снова двигалась. Я, конечно, здорово ужаснулся этому факту. Я мог только предположить, что рука продолжает совершать позорные движения исключительно из-за наполнившего меня мятежного возбуждения: неужели можно вытворять такое и тебя не накажут (о господи, прости).

– Я буду у тебя в долгу, – прошептала Джорджи в трубку, одновременно одетая в дьявольский черный купальник и сверкающая божественными белыми трусиками, выходя из машины.

Это было из ряда вон. Я чернил себя. Хоть бы что-нибудь произошло! Конечно, должно же быть какое-то спасение? Печально, но в голове у меня было пусто.

– Да… ну… – ответил я, отвалясь на стуле.

– Ну, пожалуйста, Том. Даваааай… ради меня?

Жуть. Просто застрелиться и не жить.

Просто поразительно, какими скачками способен двигаться человеческий разум. И я не в том смысле, что он стремится к какому-то заключению, но просто как ему удается нестись сквозь тысячи мыслей, рисуя сотни возможностей и складывая калейдоскоп из бессчетного количества вертящихся образов? Если в мире и существовал рекорд по скорости мысли, в этот момент я точно побил его. Я – голый за столом с фотографией Джорджины Най в купальнике, передо мной – ноутбук, на его экране – «личная страница Дэйва: фотки под юбкой», на проводе – сама кинозвезда, в руке – пульсирующий эрегированный член, а у входной двери – голос Сары: «Том? Ты дома?»

– Черт!

– Что? – ответила Джорджи слегка удивленно.

– О господи, черт-черт-черт…

Ну и что дальше? Засунуть фотографию обратно в конверт? Выключить компьютер? Постараться в предсмертном состоянии зажать отвердевший член где-то между ног, чтобы он исчез? Прервать разговор с Джорджи, повесив трубку? Накинуть что-нибудь из одежды? Если ваша девушка уже за дверью и нет никакой возможности успеть сделать все сразу, нужно найти главную улику, в противном случае все ваше алиби рухнет и оставит вас безо всякой надежды на более-менее внятный ответ. Вам просто придется признаться: «Привет! Я сижу в столовой голый и дрочу на Джорджину Най». Вы скажете, что главная улика – эрекция, но пораскиньте мозгами. Если даже у вас все в полном покое, но на столе фотография женщины в купальном костюме, изображение ее трусиков, плюс вы сидите нагишом в столовой: явно Сара что-то заподозрит, она же не дурочка. Если бы у меня была всего лишь эрекция, с которой пора разобраться, я бы, по крайней мере, мог сблефовать: «А! Сара! (широкий театральный жест), я так тебя ждал!»