Эльга Мира - Улитка Страница 35

Вот и второе открытие того вечера: наш внутренний мир может совершенно не соответствовать среде, в которой мы обитаем, или времени, в котором мы живем.

Задумайтесь! Бесчисленное множество красивых современных женщин одиноки. Что в них не так? Почему, несмотря на страстность натуры, ум и трудолюбие, они не становятся привлекательными для противоположного пола? Может быть, виной всему общество, поставившее условие – если ты не сука в течке, то, значит, ненужный придаток эроса?

Парадокс заключается в том, что юноши, мечтая о славной, доброй и порядочной подруге, вновь и вновь западают на стервозных потаскух так же, как хорошие девочки обожают хулиганов! Роб был таким хулиганом, и этим сводил меня с ума. Но химия отношений ни к чему не привела и не сумела спасти от расставания. Вот тебе и капкан!

– Чего ты пузыришься? – приободрил Джудит, когда я поделилась своими наблюдениями. – В каждом этапе жизни есть свой положительный фактор. Считай, что ты взяла отпуск, ну или просто недосягаема в данный момент, а недосягаемость притягательна и мгновенно вызывает желание.

– Нет, Джу, я утратила азарт. Без него и гей-клубы не помогут.

В кругу его приятелей я не всегда чувствовала себя уютно. Все они хоть и проявляли ко мне расположение, но, тем не менее, держались на расстоянии, как бы демонстрируя, что к дружбе нельзя принудить. Мое же мнение на этот счет было иным. Очень часто именно из вынужденных отношений рождается крепкий союз. Конечно, всем хочется верить в искреннюю близость рядом сидящего человека, который делит с тобой одинокие вечера не только своим физическим присутствием, но и сердцем. Однако мимолетность сопереживания товарища не дает права требовать от него и в дальнейшем постоянного взгляда в одном с тобой направлении.

Спору нет, так сладко мечтать о зависимости, той самой, что порождает иллюзию защищенности, незыблемости! Но в зависимости всегда много злости, напряжения, вины, а близость опасна тоской, предательством и стыдом. Поэтому меня вполне устраивало общение на безопасном для души расстоянии. В нем не существовало порыва, но и не намечалось боли.

– Я здесь, как изгой среди гонимых, – однажды заявила им насмешливо.

Все восхищенно зааплодировали моей шутке, и даже Джудит улыбнулся. В этой среде любили муссировать тему своего безнадежного индивидуализма, выпячивая напоказ гипертрофированное мученичество.

Время шло, а я словно зависла в воздухе. Если начинаешь чувствовать, что «вчерасегоднязавтра» стало одним словом на выдохе, срочно меняй прическу, одежду и место дислокации!

Однажды вечером я сообщила Джудит:

– Извини, я больше не пойду. Как бы мне ни хотелось чувствовать себя в доску своей среди твоих приятелей, я там чужая. Мы сделаны из разного теста. И самое неприятное то, что я по привычке продолжаю видеть во многих из них мужчин, с которыми могла бы иметь отношения, а они видят во мне всего лишь пустое место. Занимаясь самообманом, я еще больше загоняю себя в угол. Из недосягаемых высот мне хватит и тебя.

ГЛАВА 8

В день нашего Великого Примирения я лихорадочно отсчитывала минуты до выхода в клуб, моля Бога, чтобы собралось как можно больше знакомых лиц. В таком случае у Джудит не хватит смелости ссориться со мной на людях. Если честно, я даже не знала, чего ждать от этой встречи, но, судорожно цепляясь за появившуюся надежду, стоически гнала от себя страх плохой развязки. Наряжалась долго, словно невеста на свадьбу, с каким-то особым наслаждением вслушиваясь в трепетание сердца. При мысли о мгновении, когда Джу, улыбнувшись, обнимет за плечи, оно окрылено неслось прочь.

В одиннадцать часов вечера в полуобморочном состоянии от переживаний я открыла массивную железную дверь, за которой проходила довольно большая часть жизни друга. Один из трех толстяков-охранников, нацепив мне на запястье бумажный браслет, равнодушно бросил:

– Привет.

Даже губами не пошевелила в ответ! Терпеть не могла этих козлов, глядящих на тебя с туповатой заносчивостью, словно говоря: «Что ты здесь забыла, потеряшка?»

Внутри я решительно набрала знакомый до боли номер. Гудок, второй, третий, а после сброс. На душе заскребли кошки – вдруг передумал?! Но выбор сделан, идти на попятную поздно, да и не выдержать мне больше неизвестности. Будь что будет!

Спустившись в подвал, я села за столик к Морису и Кэтрин, отчаянно пытаясь скрыть смятение за меланхоличной улыбкой. Закурила, сама не замечая, как пальцы нервно барабанят по столу. Джудит не появлялся. Что дальше-то?! Около получаса я провела в томительном ожидании, чувствуя себя круглой дурой. И когда приятели, сконфуженно устремили свои взгляды в одном направлении, я, поглощенная мыслями, не сразу сообразила, что произошло.

На полутемном танцполе, где в мигании стробоскопа фигуры принимают причудливые формы, трудно сразу распознать реальную картину. Но если беда решила поймать тебя в свои сети, пиши пропало – увидишь все!

В углу, напротив столика, за которым собралась вся наша честная братия, то погружаясь во мрак, то снова выныривая из него, как серфингист на волне, в объятиях молодого незнакомца повис Джудит. Красавец брюнет в дымчатом пуловере гладил шею, знакомую до спазмов в животе, так спокойно и уверенно, словно каждая родинка, венка, впадинка принадлежали ему тысячу веков подряд – бесстыжему вору, шепотом проникающему в родные уши! Шум музыки, толкотня – все им нипочем! А впрочем, чего еще от этого места ожидать, как не поцелуев, страстных и жадных, ртов, впивающихся друг в друга, словно звери в схватке. Разве не извивались здесь ужами крепкие тела в требовательных руках любовников, разве не выгибались и не обмякали, как выжатые кухонные губки, хрупкие утонченные мальчики?! Томились, плавились, изнемогали… Мне ли этого не знать?! Да только среди них ни разу не появлялся Джудит. Все это действо не касалось нас…

И вот теперь я заворожено наблюдала картину, раздирающую мое сознание в клочья, столь удивительную, что в голове даже промелькнуло: «Красивые парни любят красивых парней». Никогда прежде мне не доводилось видеть Джу, охваченного страстным желанием, сталкиваться с его чувственным миром так близко. Я смотрела и не узнавала его! Смотрела и ненавидела за так постыдно трепещущие ресницы, за растрепанные волосы, за лицо, раскрасневшееся от удовольствия. А в приспущенные брюки, которые еще вчера висели на веревке в ванной, похотливо запустил лапу то ли утопающий, то ли спасатель. Как же прекрасен и как же до омерзения порочен был Джудит в этот миг!

Они с брюнетом то и дело менялись ролями, словно двигались в странном, им одним известном танце. Такова мужская любовь. Каждый в любой момент может стать женщиной.

Вцепившись в край стола, не в состоянии оторваться от уничтожающей меня картины, охваченная ревностью и жгучей болью, я запылала так, будто меня приложили к раскаленной сковородке.

И вдруг помутневший от удовольствия взгляд друга, оторвавшись от любовника, устремился в мою сторону. Дерзкие глаза-кинжалы, горящие даже сквозь упавшую на них всклокоченную челку, яростно вонзились в меня, словно припечатав: «Вот моя жизнь, и не смей лезть в нее!» А потом он бесстыдно подмигнул мне, продолжая мять ягодицы незнакомца. Стало кристально ясно – все, что творится в этом удушливом смраде, лишь продолжение игры, в которой Джу никогда не позволит себя победить.

Спазм перехватил горло. У каждого унижения есть свой предел.

Еще вчера я готова была умереть от всепоглощающей вины перед этим парнем, а сейчас, видя глумливую ухмылку, захотелось только одного: кусок за куском растворить его плоть в кислоте!

Наверное, мое лицо передавало столько разных эмоций: гнев, мольбу, отвращение, жажду, что на какой-то миг Джу замер. Но всего лишь на миг! Томагавк войны точился долго, разве можно теперь спасовать?

Судорожной болью, каплей пота на лбу, тошнотой и слезами унижения стал для меня последний вечер нашей войны. Я рванулась к выходу, выхватила куртку из рук гардеробщика и выбежала на улицу. Если бы сердце имело голос, в тот момент оно выло бы, как израненная собака!

И словно никогда до этого не было потерь, такой пылающей и нестерпимой стала зияющая дыра где-то меж ребер.

Я бежала по улицам, не разбирая дороги, куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от этого ужасного мира, бежала, даже не замечая колючие капли дождя. Сильный, холодный ветер, обдувая промокшую одежду, жег тело. Мне не было жаль себя, глупую дуру, возомнившую, будто стою бриллиантов этой жизни. У предательства множество оправданий и причин и только один нестерпимый враг – память.

Одиноко блуждая во тьме, мы мысленно целуем образы тех, кого наш отравленный любовью разум рисует яркими красками в черно-белой блокаде тусклых дней. Уповая на шум радара, что передаст однажды позывные, влюбленные безумцы верят: наступит миг – и огонь обретет свою чашу. Во имя этого огня, подобно безымянным пилигримам, бредут они не жалея ни ног, ни времени, не замечая золотого песка и грязных сточных канав, лишь внутренним зовом ведомые.