Эльга Мира - Улитка Страница 4

Вот она восторженной юной девчонкой легко и непринужденно кружится возле зеркала на цыпочках, а вот уже ее рука торопливо прячет вещи в шкаф. Госпожа Самоотдача устыдилась мимолетной слабости! И снова пропахшие нафталином одежды засыпали летаргическим сном в деревянном саркофаге, становясь наживкой для моли. Вредоносная бабочка, вылетая из шляп и шубы, безжалостно уносила на серых крыльях молодые годы, дерзкие мечты, давно поблекшую жажду к приключениям.

Подсматривая за метаморфозами, происходящими с хозяйкой, я злилась. Черт! Как жаль, что теперь ей не до нарядов! Ведь когда-то в них танцевали, смеялись, целовались в укромных местечках, влюблялись и влюбляли. Разве можно о таком забыть?! Хотя, если захотеть, забыть можно все. Помнить – намного тяжелее…

Надо отметить, Стефания, несмотря на возраст, сохраняла не только гардероб семидесятых, но и красоту минувших дней. Судя по фотографиям молодости, на которых красовалась высокая стройная студентка с глазами цвета полевых васильков, пленила она не один десяток мужчин. Почему именно Питер Хайдер, преподаватель литературы – по рассказам, совершенно невзрачный простак, – смог покорить неприступное сердце, для меня так и осталось загадкой! Уж и не знаю, к каким запретным приемам прибег он, но всего через несколько месяцев ухаживаний Стефи приняла его предложение руки и сердца. Влюбленный мужчина ликовал – вот оно, счастье! Аминь! Не тут-то было… Их браку не судилось продлиться долго. Новоиспеченный муж внезапно заболел воспалением легких и скоропостижно скончался от горячки, перед смертью, правда, успев прошептать: «Все же я жил не зря!» Уходя, Питер кротко улыбался, до рождения их дочери оставалось чуть меньше месяца! Пусть ей никогда не увидеть отца, зато она будет носить имя Кэтрин, выбранное им… После похорон Стефания стала лишь чуть печальней, но не утратила силы духа. Героически выдерживая все лишения, не склонная роптать, молодая женщина шла по жизни с высоко поднятой головой. От родителей в наследство ей досталась квартира, а от мужа – небольшие сбережения.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, лишь бы Кэтрин нашла свое счастье, – решила она.

Разумеется, девочку мать воспитывала в совершенной строгости и целомудрии, стараясь привить ей лучшие из человеческих качеств. Малышка росла очень милой и послушной, что, правда, не помешало ей принести в подоле двух хорошеньких карапузов, одного за другим – девочку и мальчика… А затем исчезнуть за океаном с очередным любовником. Бывают же такие кукушки! Два раза в год из Нью-Джерси приходят переводы со слезливыми словами вроде: «Даже и не прошу меня простить». Смех да и только! Кому нужны твои бабки, сука бессердечная!

И снова, не сетуя на судьбу, Стефания взяла опеку над внуками, а также над лишайным котенком, приблудившимся к ее дому однажды летом, после дождя…

Порой, в моменты ностальгических переживаний, Стефи подолгу смотрит на себя в зеркало и украдкой вздыхает. А иногда сентиментально вспоминает Сташека – польского инженера, приезжавшего пару раз по обмену опытом в их контору…

Кто-то скажет: нелепо прожитая жизнь, одна большая «пустошь». Может быть – я не берусь судить. Но вот удивительная вещь – в молодости мы с высокомерным превосходством взираем на старшее поколение, самоуверенно полагая, что ошибки, сделанные ими, – признак слабости характера или косности ума. Но приходит время, и, осознав необратимость собственного пути, мы сами начинаем глядеть с благоговейным восторгом на новую кровь, идущую следом за нами, чувствуя жгучую необходимость в общении с ней. Думаю, каждый в определенный момент «невозврата» становится пустошью, когда заканчиваются варианты и остается единственная дорога.

О том времени можно рассказать много и хорошего, и плохого. Мы с соседями и надоедали друг другу, и ругались, и злились. Но чаще пили вместе чай по вечерам, лакомились кулинарными шедеврами нашей Мэри Поппинс, а потом играли в бридж или в Монополию. До сих пор перед глазами мелькают картины прошлого. Они настолько сильны и ярки, что их не смогла обезличить память, не сумело стереть время. Вот облепленный детишками, беззаботный и веселый Джудит запускает в парке воздушного змея. Вот я тискаю кота, и мы вместе мурлычем от удовольствия. Коту определенно нравится наша компания, поэтому он доверчиво растопыривает лапы и слегка покусывает меня за пальцы. Вот юная Гретта сплетает венок из ромашек и украшает им голову Джу, а я испытываю легкую ревность. Вот Стефания, всегда строга и сурова, но неугомонный Рихард сумел ее растормошить, и она хохочет и бьет себя руками по бедрам, а мой друг лукаво улыбается – мол, то ли еще будет.

Пролистывая мысленно страницы наших с Джудит отношений, я никак не могу вспомнить, в какой же момент он полностью завладел моей жизнью…

Кажется, управлять бегом судьбы так просто! Но иногда она возьмет да и подбросит парадоксальный сюжет, переместив обыкновенную девчонку с танцполов дискотек в тематический клуб, где не существует другой любви, кроме однополой. Удивительно, но в период, когда все эти метаморфозы происходили со мной, я свято верила в безграничность собственного счастья!

Наверное, правильнее было бы повести рассказ в хронологическом порядке, начав его с детских лет и юности девчонки, родившейся в самом красивом уголке Крыма – приморской Алуште, а после переехавшей вместе с родителями в украинскую столицу. Стоило бы упомянуть о младшем брате Даниле, с которым мы всегда понимали друг друга без слов, о матери – красавице, нежной и доброй, отце – настоящем человеке дела. Уместно также было бы объяснить, какую роль сыграла в моей жизни австрийская аристократка с глазами снежного зимнего неба – Элизабет, по кличке Сиси, рассказать о моем долгом и тяжелом романе с ее кузеном Робертом. Но я рискну представить свою историю с середины, заранее пожертвовав легкостью романа. Повествование начнется двумя годами позднее моего триумфального приезда в Вену. Останутся позади тесная дружба с подругой, безумные вечеринки, тяжесть расставания с любимым мужчиной, утерянное родительское доверие и многое другое. Я пойду по дороге жизни за Джудит. Слишком близко, чтобы это не оставило следа.

Часть II

ДЕНЬ КУКУШКИ

ГЛАВА 1

Деревянная кукушка, звонко прокричав двенадцать раз, спряталась внутри часов до следующего своего фирменного выхода. Этот раритет, изготовленный в старину немецким мастером из города Вальдау, остался в комнате только из уважения к Стефании. Весь остальной хозяйский интерьер был заменен стильной, сделанной под старину мебелью, превратившей «незамысловатые стены» в будуар XVIII века.

– Удивительно, как мне удалось привыкнуть к ее постоянному кукованию?! – подумала я с легкой иронией, продолжая с любовью осматривать свои владения.

Большому велюровому креслу с инкрустацией в стиле ампир было отведено самое почетное место – в центре моих «хором», напротив окна. Мы с Джудит купили его в антикварке на Кальмаркт полгода назад за баснословные деньги и не прогадали. Позднее, когда я буду распродавать свои вещи, мне предложат за него двойную цену. На этом мягком троне я и восседала в тот день, подобно королеве.

Обычно, когда мы собирались у меня, Джу притаскивал стул из холла или разваливался на кровати, но сегодня он уселся на ковре возле моих ног, такой близкий, такой родной. Просматривая иллюстрации книги «Истории театрального костюма», он совершенно забыл о моем существовании. Ничего, пусть летает! Все равно не выдержит и первым начнет разговор. В тайной надеже я продолжаю молча накручивать мягкие мужские волосы на свой палец.

За окном в голубую лазурь вплетались белые молочные облака. На крыше соседского дома наслаждался одиночеством бело-рыжий кот. Лежа на спине, положив лапу на лапу, он довольно шевелил усами. Мне показалось, в этот момент мы с ним были очень похожи – оба, разомлев, жмурились от удовольствия.

«Мой милый мотылек. Ты со мной, и это главное»,– подумала я с нежностью, глядя на друга. Словно услышав мои мысли, тот на мгновение поднял голову и, рассеянно улыбнувшись, пощекотал меня под коленом.

На Джудит элегантная белая рубаха в еле заметную голубую полоску. Манжеты на рукавах расстегнуты, на левом запястье часы Ulysse Nardine – подарок богатого любовника. Его внешность меня по-прежнему волнует. Что поделать, за эти годы я так и не научилась без трепета относиться к этой красоте. Странно, до сих пор не могу понять, как судьба слепила из нас одно единое целое – чудное, бессмысленное и все же единое целое!

На какое-то время все снова замирает, и я, заложив руки за голову, погружаюсь в воспоминания…

…Тогда, в мое первое венское лето, жара стояла неимоверная. Все открытые террасы ресторанов и кафе пустовали днем, а экскурсионные автобусы курсировали полупустыми. Люди прятались в охлажденных помещениях, стараясь не высовываться на улицу. Мы с подругой были не исключением. Огромная квартира Сиси, в гостях у которой я пропадала в ту пору сутками, представляла собой пространство вечной тусовки, где приходящая толпа даже не удосуживалась запомнить имена друг друга. Особенно тесно становилось по пятницам. В преддверии выходных жаждущий развлечений пипл стекался в этот дом со всех уголков мегаполиса. Вот и в ту пятницу, несмотря на работающий кондиционер, в комнате, битком набитой народом, нечем было дышать. Я вышла на балкон в надежде отвоевать лишнее дуновение ветра. Заходящее солнце искусно красило здания в молочно-розовый цвет, играя полутонами, лениво сползало по горячим крышам в окна. Пыльная листва чуть слышно шелестела на деревьях, а одуревшим от жары птицам петь казалось и вовсе лень.