Джо Питерс - Никто не услышит мой плач. Изувеченное детство Страница 5

Агрессия продолжалась – мама постоянно звонила домой и на работу и появлялась в поисках конфликта. Она царапала папину машину, разбивала окна в доме Мэри и предпринимала много чего другого, что приходило ей в голову во время кампании мести и ненависти. В конце концов, Граэму, владельцу мастерской, пришлось сказать отцу, что постоянные сцены с участием мамы должны прекратиться, потому что это отпугивает клиентов и мешает бизнесу. Граэм не мог допустить подобные случаи в гараже, ведь клиенты попросту боялись заезжать внутрь. Он позвонил как-то вечером отцу и предложил встретиться на следующий день, чтобы обсудить план действий. Папу и Мэри занимали те же мысли.

– Джо не должен быть свидетелем подобных сцен, – говорила Мэри. – Тебе нужно оставить его со мной. Ему пять лет, скоро он пойдет в школу, а до тех пор я смогу за ним приглядывать.

– Нет, нет, – папа был непреклонен. – Лэсли сразу же придет сюда, чтобы забрать его. К тому же ему нравится бывать в мастерской.

Это был смелый шаг Мэри – предлагать присмотреть за мной, ведь она боялась мамы не меньше других. Ее не боялась только тетя Мелисса. Мама была крепкой женщиной, с желанием и возможностью сильно бить. Она могла вырубить взрослого мужчину с одного удара, что уж говорить о такой малышке, как Мэри. Отец и Мэри обсуждали все это ночь напролет, и в конце концов папа согласился, что я должен остаться дома хотя бы на следующий день, когда он будет разговаривать с Граэмом о сложившейся ситуации.

Так что на следующее утро я остался с Мэри, а папа ушел и вернулся во время ланча, чтобы взять инструменты, специальный набор инструментов, которым он очень дорожил и никому не позволял трогать, даже приятелям в мастерской.

– Я сказал Граэму, что добьюсь судебного запрета, чтобы она держалась от мастерской подальше, – сказал папа. – Но он считает, что если Джо какое-то время не будет приходить в мастерскую, то и она не станет появляться.

Я стоял и слушал их разговор, пока отец собирал свои инструменты. Перед уходом он обернулся и посмотрел на меня.

– Хочешь пойти на работу с папой? – спросил он, подмигнув.

– Нет, – сказала Мэри. – Что скажет Граэм, если узнает?

– Сегодня Граэма не будет в мастерской, – успокаивающе ответил папа. – Все в порядке. Еще разок. Джо это не повредит.

– Мне это не нравится, Уильям, – запротестовала Мэри. – Тебе не стоит рисковать своей работой.

– До этого никогда не дойдет, – настоял папа, и Мэри отпустила меня.

Тот день я не смогу забыть до самой смерти, потому что моя жизнь изменилась навсегда. Я могу вспомнить мельчайшую подробность самого незначительного события того дня, потому что детали настолько запечатлелись в моей памяти, что до сих пор являются мне в кошмарах. Взявшись своей ладошкой за большие папины пальцы, я пошел к машине, не имея ни малейшего представления о том, что моя жизнь, какой я ее знал, подошла к горькому концу.

Глава 3 Ад

Стоял холодный, ветреный февральский день. Мы с папой только-только подъехали к мастерской и припарковались на обочине. Один из механиков – папин хороший друг по имени Дерек – рукой подозвал его к машине, стоящей на одной из платформ.

– Уильям, чувствуешь запах бензина? – спросил Дерек. – Я уже все осмотрел, но не могу понять, откуда он идет.

– Возвращайся в машину, – сказал мне папа. – Это займет всего минуту.

Мне хотелось помочь ему с этим делом, но я не стал просить, потому что знал, что он не разрешит. К тому же папа сказал, что придет за мной, как только разберется с этой проблемой. Он много раз объяснял, что двигатель – опасная штука и что не может рисковать, позволяя мне играть рядом, если занят и не в состоянии присматривать за мной все время. Отец требовал от меня не так уж много, когда брал с собой, но это была как раз одна из таких просьб.

Он закрыл меня на ключ в своем «капри», и я видел через лобовое стекло, как они с Дереком пошли осматривать сломанный двигатель. Я был не против подождать в машине. Мне нравилось бывать с папой в мастерской, хотя он и сказал, что это может стать последним нашим совместным походом к нему на работу из-за всех тех проблем, которые доставляла мама.

Я сидел за рулем в водительском кресле и с грохотом вращал по кругу рычаг переключения передач, пытаясь повторить то, что видел, когда папа вел машину. Я боготворил отца и старался подражать ему во всем. Я уже не волновался по поводу закрытых дверей, потому что теперь отлично знал, как они открываются. Папа очень подробно мне все объяснил после того случая с ручным тормозом. Но я бы и не смог не послушаться, потому что очень его любил. Если папа сказал мне оставаться в машине, то я так и сделал. Ни разу в жизни ему не пришлось поднять на меня руку, потому что я никогда не давал повода. Я бы пошел за ним на край света, не поставив под сомнение ни единого его слова.

Через лобовое стекло я видел папу, лежащего на грязном полу мастерской в рабочем комбинезоне и залезающего под машину, чтобы посмотреть, возможно ли найти протечку бензина. Подобную картину я видел сотни раз.

Для всех в мастерской это был просто еще один рабочий день. Я слышал, как звонит телефон в офисе и как гремит гигантский колокол в мастерской. Он был сделан таким большим, чтобы заглушить рев моторов и шум инструментов. Дерек пошел в офис ответить на звонок.

– Паааап, – прокричал я через чуть-чуть опущенное окно, прекрасно зная папин ответ еще до того, как я спрошу: «Можно мне залезть под машину с тобой?»

– Нет, – прокричал он в ответ, как я и ожидал. – Оставайся там, я буду через минуту.

Вернувшись к игре с рулем и рычагом переключения передач, я заметил клиента, выходящего из комнаты ожидания с сигаретой, которую он держал краешком губ. Он поднял ворот куртки, чтобы не замерзнуть. Я даже не знал, что такое бензин, для меня это была обычная вода – вода с забавным запахом. Так что меня ничто не встревожило, когда я увидел, как тот человек резким движением бросил окурок к главной двери мастерской, где его подхватил ветер и отбросил обратно в мастерскую. Кончик сигареты разгорелся с новой силой.

Примерно минуту ничего не происходило, все шло как обычно, а потом машина, под которой лежал папа, уже была объята ярким оранжево-красным пламенем. Я видел его силуэт в самом центре этого ада, извивающийся в попытке встать и выбраться из огня. Я начал кричать и звать папу, но мой мальчишеский голосок был заперт в машине всего в нескольких ярдах от охватываемого пламенем отца.

«Пап! Пап!»

Взрыв подбросил машину, под которой был отец, в воздух и перевернул вверх дном, как будто это был спецэффект в каком-нибудь боевике или шоу на ТВ. «Форд-капри», в котором я сидел, тряхнуло от взрыва, и меня прижало к сиденью. Отец был объят пламенем, но ему удалось встать на ноги. Он бегал по мастерской, крича от боли и страха, не в силах потушить огонь, потому что от каждого движения пламя только сильнее разгоралось. Другие работники мастерской, включая Дерека, выбежали из офиса и с ужасом наблюдали за происходящим. Время как будто остановилось, потому что они просто стояли и в шоке смотрели на отца. Казалось, что проходили не секунды, а часы, пока пламя становилось все сильнее и беспощаднее из-за ветра, дувшего после взрыва еще яростнее и помогавшего пламени крепко вцепиться в свою жертву. Я боролся с замком двери «капри», отчаянно пытаясь попасть к папе. Я видел и слышал только одно – как мой отец, весь в огне, бегает вокруг и кричит. Я думал, что никто даже не пытался помочь отцу, но потом узнал, что Дерек безуспешно пытался заставить работать огнетушитель.

Сосед, живший через дорогу, услышал взрыв, прибежал в мастерскую и повалил отца на пол, чтобы сбить пламя. Мне наконец удалось открыть дверь машины, и я побежал к папе. К тому времени, как я добрался до него, огонь уже потушили, и все вокруг было черным и обуглившимся. Папа дрожал и бился в конвульсии от полученных ожогов и болевого шока. Дерек обнял меня и закрыл мне глаза рукой, чтобы я не успел разглядеть обожженное лицо отца. Но я помню запах – тошнотворный запах обгоревшей плоти и едкого дыма. Я слышал звук приближающихся сирен и бегающих вокруг людей и попытался освободиться, пинаясь и кусаясь, безумно желая попасть к отцу. Дерек продолжал крепко держать меня, чтобы я не мешался под ногами спасателей и не увидел ужасные последствия взрыва.

Санитары «скорой помощи» положили папу на носилки и погрузили в машину.

– Разрешите мне поехать с вами! Пап, скажи им, чтобы взяли меня с собой! – кричал я, слезы ручьем текли по моему лицу, но мне не разрешили поехать, потому что я был слишком мал.

Дерек позвонил тете Мелиссе, и она примчалась через несколько минут. Она изо всех сил старалась успокоить меня, но сама слишком волновалась за своего брата, чтобы думать о чем-то еще. Мне в те минуты казалось, что в этом ужасном взрыве погиб весь мир. Мне было всего пять лет. Я хотел, чтобы мне вернули папочку.