Карл-Йоганн Вальгрен - Это Вам для брошюры, господин Бахманн! Страница 5

В этой стране идет постоянная охота на человеческие эмоции, написал я Бахманну, с целью уничтожить их раз и навсегда. В этой стране наказание за контрабанду килограмма марихуаны строже, чем за изнасилование ребенка, это симптоматично, написал я Бахманну, потому что марихуана, которую я, кстати, никогда или почти никогда не употребляю, так же как и алкоголь, марихуана, которая, я уверен, куда менее опасна, чем алкоголь (в моей стране такое убеждение является смертным грехом), так вот, марихуана вызывает неконтролируемые эмоции, в то время как изнасилование маленькой девочки убивает в ней все эмоции раз и навсегда, а это, хотя власти никогда и не признаются, идет им на пользу, потому что людей без эмоций легче контролировать, они никогда и не делают попыток вырваться из тисков духовного рабства, оно их не волнует.

Нигде в мире не преследуются эмоции так последовательно и неумолимо, как в той стране, которой вы собираетесь посвятить вашу брошюру, нигде в мире нет такой ненависти к неконтролируемому взрыву чувств, как в моем так называемом отечестве. Это только вопрос времени, написал я Бахманну, думаю, что полиция в этой стране скоро начнет хватать людей, позволивших себе громко засмеяться в общественном месте. Разве что на каких-то из ряда вон выходящих спортивных событиях власти дают негласное разрешение на открытое проявление эмоций – какой-нибудь хоккейный матч, к примеру, во всех остальных случаях эмоции вызывают скепсис, отвращение и ненависть. Вы, должно быть, считаете, что я преувеличиваю, Бахманн, написал я Бахманну, ничего подобного, совсем наоборот, я нисколько не преувеличиваю, я просто не могу найти слов, которые бы в полной мере соответствовали положению дел в этой стране, непонятно чем вызвавшей ваш интерес.

Вот уже скоро два года, как я в последний раз посетил свое так называемое отечество, написал я Бахманну, и в обозримом будущем у меня нет никаких планов опять подвергать себя этому испытанию.

Это вообще было ошибкой с моей стороны – ехать туда. Впрочем, эта поездка была связана с изданием моей последней книги, встреченной с легко предсказуемой ненавистью, я уже этому не удивляюсь, написал я Бахманну, а вот деградация и разложение в других областях оказались гораздо глубже, чем я предполагал, и теперь мои надежды, что там может когда-нибудь что-то измениться, равны нулю… Даже ниже нуля.

Особенно по части телевидения – здесь разложение находится уже, я бы сказал, в терминальной стадии, вы даже не представляете, Бахманн, написал я, вы не представляете это унижение, которому местные жители добровольно себя подвергают… я просто онемел от возмущения. Ужаса и отчаяния моего хватило на много месяцев вперед. Нет и не будет конца этому публичному флагеллантству, этому самоистязанию: в лучшее эфирное время они делают все возможное, чтобы изничтожить последние остатки человечности, чтобы раз и навсегда превратить уже и без того полумертвую нацию в сборище декапитированных животных, причем все это происходит при тесном сотрудничестве ведущего, публики, артистов и гостей программы. В одной из передач соревновались дети, написал я Бахманну, представьте себе, Бахманн, дети трех-четырех лет, это было состязание на побитие уже и без того недостижимого рекорда безвкусицы… детей подбадривали не только их родители, но и ведущие, и зрители, и еще один чемпион по части безвкусицы – пресса. Трех-, четырехлетние детишки, написал я Бахманну, состязались, кто лучше сымитирует самых пошлых артистов нации, умственно отсталых исполнителей шлягеров, безмозглых рокеров… меня вырвало, Бахманн, меня буквально вырвало, когда я увидел это в первый раз, желудок выбросил наружу довольно приличный обед, съеденный мной незадолго до этого, и несколько дней потом меня лихорадило, и я не мог ничего взять в рот, я даже был не в состоянии выйти из гостиничного номера, где, кстати, сидел и читал сочащиеся ненавистью рецензии на мою новую книгу.

В другой программе вполне уже взрослые люди соревнуются, кто из них больше похож на Элвиса Пресли, или Мадонну, или Стинга, а потом наиболее удачливые отправляются на гастроли по всей стране, как Элвис Пресли, Мадонна или Стинг, залы переполнены, люди падают в обморок в экстазе, за ними следуют возбужденные журналисты из самой большой в стране газеты… просто слов нет, написал я Бахманну, просто нет слов, чтобы описать всю омерзительность, всю гнилостность… скоро, говорят, и политики примут участие в этих состязаниях, будут изображать Элвиса, Мадонну или Стинга, чтобы набрать очки у черни, которую они стараются воспитать в духе полной политической безмозглости… думаю, пройдет немного времени, и премьер-министр на открытии риксдага будет выступать в образе Элвиса Пресли или принимать высоких гостей, вырядившихся под Мадонну, потому что политики ничем не отличаются от плебса в этой обетованной земле безвкусицы, и даже более того, Бахманн, написал я Бахманну, более того, они сами являются примером для своего полуживотного населения, они сами создают непревзойденные образцы безвкусицы и морального падения. Коррупция в последние годы увеличилась многократно, как только кому-то удается занять самый незначительный государственный пост, он тут же самым бесстыдным образом начинает грести под себя. Протекционизм и алчность просто не имеют границ, этим даже принято хвастаться. Какой-то председатель экологического комитета в какой-то коммуне пропивает в борделе налоговые деньги. Член совета ландстинга[2] приглашает свой гарем в кругосветный круиз, советники министерств, председатели комитетов, секретари департаментов тащат миллионы и только и ждут пенсии, чтобы смыться в Швейцарию. Чаще всего это мужчины, написал я Бахманну, но и женщины не лучше, они быстро учатся и наверняка скоро обгонят своих подельников-мужчин по части этого свинства, не забудьте, что они только недавно начали принимать участие в этих играх… а их язык! Что за язык они используют, чтобы выдать свои дурно пахнущие шутки за политические откровения! Это даже вообще не язык, это что-то вроде звериного хрюканья, лая и воя, подчиняющихся законам неизвестной мне грамматики. Только по этим звериным звукам их и можно отличить друг от друга, и в соответствии с тем, что предпочитает народ – хрюканье, мычание, рычание, шипение и так далее, – в соответствии со своими вкусами народ идет к избирательным урнам, где голосует за своих избранников: кому нравится хрюканье, голосует за тех, кто хрюкает; любители мычания – за тех, кто мычит, и так далее… и сколько это может продолжаться, если учесть, что весь спектакль не имеет никакого смысла?

Политики создают хореографию распада в этой стране, написал я Бахманну, и со своим безмерным популизмом они готовы пойти на что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание. Они могут пойти и на так называемые рейв-пати, ничего необычного в этом нет, попытайтесь представить себе, Бахманн, написал я, политик приходит на рейв-пати, чтобы продемонстрировать свою полную безмозглость и таким образом выиграть несколько очков у давным-давно потерянной молодежи. Ничего в этом необычного нет, написал я Бахманну, как нет ничего необычного и в том, как они бьют все рекорды безвкусицы, выступая во всяческих шоу, организуемых телекомпаниями, государственными или частными, никакой разницы нет. Они с удручающей регулярностью участвуют во всяких играх – вы знаете эти игры, когда участники ищут какие-нибудь идиотские сокровища, они добровольно подвергают себя тем же унижениям, что и другие участники программы, чаще всего представленные несколькими полузнаменитостями, деградировавшими или обкурившимися представителями так называемых культурных профессий, у которых нет и никогда не было никакого морального багажа, потому что в течение всей их жизни понятие морали было для них абсолютно чуждым.

Вот на таком уровне находятся политические лидеры этой страны, написал я Бахманну: поиски сокровищ и имитация Элвиса с утра до вечера, – и об этой стране вы собираетесь делать брошюру, Бахманн… подумайте трижды, прежде чем наделать глупостей.

Сейчас мне кажется невероятным, написал я Бахманну, что эта нация когда-то была чуть ли не образцом политического и социального устройства. Может быть, и была когда-то, написал я Бахманну, я еще довольно молод и мог этого не застать, но все равно мне кажется маловероятным, чтобы этот непревзойденный в своей тупости народ, который во всех областях, особенно в области культуры, уже много лет находится в свободном падении, мог когда-то в чем-то и кому-то служить примером. Должно быть, это какая-то ошибка, написал я Бахманну, ложный след, розыгрыш, придуманный ироничной судьбой.

Благодарение Богу, им не удалось экспортировать свое безвкусие в другие ни в чем не повинные страны, радуйтесь этому, Бахманн, написал я Бахманну. Вообще говоря, это какой-то непостижимый парадокс, чтобы настолько бездушный народ мог предложить человечеству какую-то заслуживающую внимания политическую или социальную идею.