Рам Дасс - Полировка зеркала. Как жить из своего духовного сердца Страница 3

Затем однажды в непальском Катманду, когда мы сидели в облюбованном хиппи ресторане «Синий Тибетец», в него зашел белый длинноволосый блондин поразительно высокого роста. Этот парень в индийских одеждах присел за наш столик. Оказалось, что Бхагаван Дас, двадцатитрехлетний серфер из Лагуна Бич, живет в Индии уже несколько лет. После недолгой беседы я понял, что он знал об Индии. Я решил путешествовать с ним, чтобы выяснить, чему я могу научиться.

В путешествии по Непалу и Индии я пытался рассказывать свои обычные увлекательные истории или спрашивать, куда мы направляемся. Бхагаван Дас отвечал: «Не думай о прошлом, просто будь здесь и сейчас» или «Не думай о будущем, просто будь здесь и сейчас». Он был полон сострадания, но не вовлекался в работу с моими эмоциями. Обсуждать было особо нечего. Спустя несколько месяцев мозолей на ногах, приступов дизентерии и уроков хатха-йоги Бхагаван Дас сказал, что ему нужно отправиться в предгорья Гималаев к своему гуру, поговорить с ним по поводу визы. Он хотел поехать туда на «лендровере»: машина осталась у одного индийского скульптора, который должен был вернуть ее мне, как только мне это понадобится. Итак, я поехал с Бхагаван Дасом.

В холмах мы сделали остановку на ночь, и я вышел из машины, чтобы сходить в туалет. Под звездным индийским небом я думал о своей маме, умершей в прошлом году от рака селезенки. Размышляя о ней, я испытал мощное чувство ее присутствия. Я никому об этом не рассказывал. Психолог-фрейдист во мне подумал: «Так держать, думаешь о матери, справляя нужду».

Когда мы поехали выше в холмы, я заметил, что с Бхагаван Дасом что-то происходит. По его лицу катились слезы, он распевал во весь голос священные песни. Я, нахмурившись, отодвинулся на край сиденья. Мне казалось, я буддист: мне не хотелось встречать индуистского гуру.

Мы прибыли к маленькому храму у дороги, и Бхагаван Дас спросил у кого-то, где гуру. Ему сказали, что Махарадж-джи на холме. Бхагаван Дас побежал к вершине холма, оставив меня сидеть внизу. Все смотрели на меня с ожиданием. Я не знал, что делать. Я не хотел находиться там. Не хотел встречать никаких гуру. Наконец, не по доброй воле, но под принуждением социальных обстоятельств, я отправился вслед за ним. Мне приходилось спотыкаться, догоняя этого гиганта, который размашисто несся вверх и рыдал.

Поднявшись на холм, мы приблизились к небольшому красивому полю с видом на долину, которое не просматривалось с дороги. Под деревом посреди поля на деревянном ложе сидел маленький старик, укрытый одеялом. Вокруг него на траве расселись десять-пятнадцать индийцев в белом. Облака вдали дополняли идиллию. Но я не замечал этого, был слишком напряжен. Мне казалось, я попал в какую-то секту.

Бхагаван Дас подбежал и простерся лицом к земле в данда-пранаме, прикасаясь руками к пальцам ног старика. Бхагаван Дас по-прежнему плакал, а мужчина похлопывал его по голове. Я не знал, что делать. Думал, что творится какое-то безумие. Я стоял в стороне и про себя повторял: «Ладно, сюда я пришел, но ничьи ноги трогать не буду». Я не знал, что все это означает. Меня охватили подозрения.

Перестав похлопывать Бхагаван Даса, старик посмотрел на меня. Он поднял голову Бхагаван Даса и на хинди спросил: «У тебя есть моя фотография?» Сквозь слезы Бхагаван Дас ответил: «Да». Махарадж-джи сказал: «Отдай ему».

Я подумал: «Хо-хо, очень мило: этот маленький старичок собирается подарить мне свою фотографию. Ничего себе». Это была первая радость для моего эго за весь день, и она пришлась как нельзя кстати.

Махарадж-джи взглянул на меня и произнес слова, которые перевели, как: «Ты приехал на большой машине?» Он улыбался.

Вот на эту тему я говорить не хотел. Мы одолжили «лендровер» у моего друга. Я чувствовал ответственность.

По-прежнему улыбаясь, Махарадж-джи спросил: «Ты отдашь ее мне?»

Я начал объяснять, что это не моя машина, но Бхагаван Дас, подпрыгнув, воскликнул: «Махарадж-джи, если ты хочешь, она твоя».

Я выпалил: «Ты не можешь отдать ему эту машину! Она вообще не наша, чтобы ее отдавать».

Махарадж-джи поднял на меня взгляд и спросил: «В Америке ты зарабатываешь много денег?».

Я решил, что он думает, будто все американцы богачи. Ответил: «Да, однажды я заработал в Америке много денег».

— Сколько ты заработал?

— Ну, за один год я заработал 25 тысяч долларов.

Они вместе пересчитали это в рупии и получили внушительную сумму. Махарадж-джи спросил: «Ты купишь мне такую машину?»

В тот момент я подумал, что меня еще никогда так не разводили. Я вырос на еврейской благотворительности. Мы хорошо умели «трясти деревья», но все же не настолько. То есть я даже не знаком с этим парнем, а он уже просит у меня машину за семь тысяч долларов. Я сказал: «Ну, может быть».

Все это время он мне улыбался. У меня кружилась голова. Остальные люди смеялись, потому что знали, что он меня разыгрывает, но я-то этого не знал.

Он сказал, что мы должны вкусить прасад, еду. Нас отвели к маленькому храму, где с королевскими почестями предложили нам вкуснейшую пищу и место для отдыха. Это было высоко в горах — ни телефонов, ни света, ничего.

Затем нас отвели обратно к Махарадж-джи. Он сказал мне: «Подойди, присядь». Посмотрев на меня, он произнес: «Вчера ночью ты был под звездами».

— Да.

Он сказал: «Ты думал о своей матери».

— Мм-хмм. Да.

— Она умерла в прошлом году?.

— Да.

— Перед смертью у нее был очень большой живот.

— Верно.

— Селезенка. Она умерла от селезенки.

«Селезенка» он произнес по-английски. Сказав «селезенка», он посмотрел прямо на меня.

В тот момент одновременно произошли две вещи.

Во-первых, мой рациональный ум, словно вышедший из-под контроля компьютер, отчаянно пытался разобраться, как он мог об этом узнать. Я перебрал все возможные сверхпараноидальные шпионские сценарии, например: «Они специально меня сюда привели, это все — часть операции по зомбированию». Или: «У него на меня досье. Вот это профессионалы! Но откуда он мог узнать? Я никому не говорил, даже Бхагаван Дасу…» и т. д. Но каким бы грандиозным ни был масштаб моих домыслов, принять эту данность мой разум просто не мог. В руководстве с инструкциями ее не было. Это оказалось непостижимо даже для моих параноидальных фантазий, хотя некоторые из них были довольно креативными.

Прежде я воспринимал любые экстрасенсорные или сверхъестественные события с интеллектуальной точки зрения. Слыша о них, я, как любой хороший ученый из Гарварда, говорил: «Что ж, это интересно. По таким вопросам мы определенно должны иметь открытую позицию. В этой области есть интересные исследования. Мы подумаем».

Или, если я был под ЛСД, как наблюдатель я говорил: «Откуда мне знать, что это волшебство — не причуда моего воображения?». Но я не находился под воздействием наркотиков, и этот старик только что сказал «селезенка». По-английски. Откуда он об этом узнал?

Мой мозг работал все быстрее и быстрее, пытаясь понять, как об этом мог узнать Махарадж-джи. Наконец, как в мультике, в котором компьютер сталкивается с неразрешимой проблемой, зазвонил звонок, загорелся красный свет, и машина зависла, мой рациональный ум отказал. Он просто взорвался: пуф!

Во-вторых, в тот же самый момент я почувствовал выкручивание, сильную тянущую боль в груди, и начал плакать. Позже я понял, что так открывалась моя четвертая чакра, сердечный центр. Я поднял взгляд на Махарадж-джи: он смотрел на меня с абсолютной любовью. Я понял, что он знал обо мне все, даже то, чего я больше всего стыдился, но при этом меня не осуждал. Он просто любил меня чистой безусловной любовью.

Я плакал, и плакал, и плакал, и плакал. Не грустил и не радовался. Самая близкая аналогия, которую я могу подобрать — я плакал, потому что был дома. Я отнес свой тяжелый груз на вершину холма, и его не стало. Путешествие было окончено, я завершил свой поиск.

Эту паранойю просто вымыло из меня вместе со всем остальным. Я был полон чувством фантастической любви и покоя. Я находился в живом присутствии безусловной любви Махарадж-джи. Меня никогда не любили с такой полнотой. С того момента я хотел лишь одного — прикасаться к стопам Махарадж-джи.

Позже Махарадж-джи дал мне духовное имя, Рам Дасс, что означает «слуга Божий» («Рам» — одна из индуистских инкарнаций Бога, «Дасс» означает «слуга»). Также на ближайшие пять месяцев он прикрепил ко мне Хари Дасс Бабу в качестве учителя в йоге и отречении.

В те месяцы, когда я постигал йогу в маленьком храме Махарадж-джи на холмах, я вознесся. Я чувствовал, будто из моей головы льется свет.

Однажды я должен был ехать в Дели, чтобы продлить свою визу. Я поехал как йогин. У меня были длинные волосы, длинная борода, мала (четки) и белые одежды. Идя босиком по площади Коннот в центре Нью-Дели, я повсюду чувствовал шакти, духовную энергию. Я был в восторге. Мое новое духовное эго восторгалось за компанию.