Чжамгон Конгтрул - Светоч уверенности Страница 5

Очень важно, чтобы последователи Учения Будды, как и последователи других религий, обрели несокрушимую веру в свои религиозные принципы. Но эта вера должна быть отнюдь не тем, что называют религиозным фанатизмом и слепым верованием в религиозные заповеди, ради соблюдения которых человек готов пойти на все. Важно другое — разум человека должен иметь праведную направленность. Только тогда можно исследовать и постигнуть внешнее, внутреннее, сокровенное и Таковое значения тех религиозных заповедей, которым следуешь. Крайне важно не только изучить и исследовать как содержание своей веры, так и нормы обязательного поведения, но и найти в этом вдохновение. Они же должны быть представлены в такой форме, которая поддается исследованию. И вера, рождающаяся из этой всецелой убежденности полного исследования, самая несокрушимая и лучшая.

Изображения Будды, бодхисаттв, лам, божеств, священные тексты и писания, «Двенадцать Разделов Проповеди Будды» сами по себе не есть истинные Три Прибежища, и не следует их ошибочно принимать за таковые. Они — всего лишь символические представители и служат нам для напоминания о Трех Истинных Прибежищах. Но поскольку они играют жизненно важную роль в направлении помыслов верующего к Трем Драгоценным Прибежищам, то те, кто почитает эти символы с глубочайшим уважением и благоговением, могут добыть тем самым огромное количество благих заслуг — такое же, которое было бы тождественно почитанию Истинных Трех Прибежищ.

Именно по этой причине верующие цари Тибета (Сронцан Гамбо и многие другие с древнейших времен до недавних лет) создавали изображения и храмы, содействовали изданию буддийских текстов и изготовлению религиозной атрибутики. По той же самой причине тибетцы сохранили в своей повседневной жизни традиционную практику почитания определенного места поклонения— будь то домашний алтарь, храм или просто святое изображение, размер и убранство которых зависели от размеров помещения и возможностей верующего. Эти места поклонения постоянно обновлялись благоговейными подношениями, включая и обычные маслянные лампадки.

Тибетцы также сохранили обычай во время своих путешествий носить на шее позолоченные или серебрянные «ладанки» (кит. — гау), напоминающие своей формой миниатюрные храмы. Внутри гау помещаются статуэтки, тексты молитв и другие освященные предметы. Они служат и как напоминание о том, что за ними стоит, и как средства для обретения благорасположения со стороны божеств-покровителей и защиты от всяческих бед.

В Буддизме принято почитать как Прибежшцедателей еще и следующих земных и запредельных существ: духовные наставники (с. — Гуру; т. — бЛа-ма); медитативно созерцаемые божества (т. — Йи-дам); Бодхисаттвы, достигшие уровня Арйя; Пратйекабудды (т. — Ранг-санг-ргйас, или «будда-сам-по-себе», «причинно — обусловленный будда»); ученик — слушатель (с. — шравака; т. — нйан-тхос); существа, обладающие могуществом, добытым посредством методов тантры (с. — вира, дакини; т. — дпа‘-бо, мкха‘-‘гро-ма); защитники Дхармы (с. — дхармапала; т. — чхос-скйонг, срунг-ма).

Почему называют столь много Прибежищ, если выше было указано только три? В этом нет никакого противоречия, поскольку все эти дополнительные типы Прибежища подразделяются на три группы, если их расклассифицировать. Лама и Йидам образуют Прибежище Будды, и остальные пять — Прибежище Сангхи. То духовное постижение, которым обладают все семь, составляет Прибежище Дхармы.

Лама являет Прибежище Будды потому, что не все существа были настолько удачливы, чтобы родиться в этом мире в ту эпоху, когда Воплощение Будды с присущими Ему сверхчеловеческими физическими признаками приняло облик человека. Будда Шакьямуни Сам неоднократно утверждал, что Он в будущем примет облик Ламы,— на том же уровне и разделяя ту же судьбу, что и обычные люди, — с целью оказывать помощь другим. Ибо наиболее благотворным Деянием Будды является Его Речь, Его Проповедь Дхармы. Поэтому Будда проявляет Себя прямо или косвенно в Ламе, который служит Его благословенным проводником. Лама дает нам духовные наставления и указует благотворный путь, поучая, какому поведению должно следовать, а какого надо избегать. С точки зрения человека, который получает наставления, его Лама нисколько не отличается от Будды. Более того, любым обретенным этим человеком духовным познанием он обязан исключительно своему Ламе. И поэтому глубина его уважения к своему Ламе гораздо глубже той, которую он питает к Будде. По этой причине Лама и являет собой Прибежище Будды. Вот почему когда верующий повторяет формулы обращения к Прибежищу в Трех Драгоценностях, то он прямо обращается за Прибежищем к Ламе, особо подчеркивая при этом Прибежище Ламы, который фактически и являет часть Прибежища в Будде.

Лама — это человек, хорошо изучивший и практически воплощающий проповедуемое в сутрах и тантрах. Его духовные практики могут протекать и открыто, на глазах у всех, и в глубокой тайне ото всех. Любой человек, который раскрывает и распространяет Учение Будды, пусть он даже при этом поясняет лишь один слог или слово Будды, уже есть лама, но с той важной оговоркой, что для этого прежде всего должна быть установлена связь Учитель — ученик, означающая, что заинтересованный ученик должен в традиционно принятой форме испросить наставления, а Учитель должен согласиться дать их.

Тибетцы, как правило, слыша слово «лама», думают прежде всего о Нирманакайе (т. — спрул-ску), то есть о воплощенном в данном ламе некоем Пробужденном Существе. Это неверно. Среди же нетибетцев слово «лама» обычно и неправильно используется для обозначения всех тибетских монахов (т. — грва-па) без разбору. Однако не все ламы — монахи, и ни в коем случае не все монахи — ламы. Ошибочное понимание этого слова возникло, вероятно, потому, что те учителя и творцы религиозных сочинений, с которыми нетибетцы впервые столкнулись еще в XVIII веке, были в большинстве своем либо сПрул — ску (произносится как Тулку), либо монахи — ламы. В строгом смысле этого слова лама не обязан быть ни тулку, ни монахом. Многие известные тибетские учителя были мирянами и, пожалуй, самые известные среди них — это Марпа (1012-1099 гг.), Миларайба (1040-1123 гг.) и Бромтонпа (1004-1064 гг.). Все трое были ламами, но ни один из них не был ни монахом, ни воплотившимся существом-тулку.{44}

Хотя большинство лам — мужчины, надо отметить, что есть и ламы-женщины. Несколько хорошо известных женщин-лам, как индийского, так и тибетскою происхождения, известны под собирательным именем «Пятнадцать Йогинь» (т. — рНал ‘бйор-ма бчо-лнга). Среди них прежде всего выделяются Нигума, Сукха-сиддхи, Ма-гчиг-груб-па'и-ргйал-мо мКха‘-‘гро-йе-шсс-мцхо-ргйал, Йум-бдаг-мед-ма, Ма-гчиг-лаб-сгрои (приблизит, 1099—1201 гг), Ма-гчиг-за-ма (1062—1148 гг).

Других широкоизвестных лам-женщин можно найти в линии перевоплощенцев монастыря Дорже Пагмо, расположенного в местности бСам-сдинг. Эта линия прослеживается вплоть до Шел-дкар рДо-рдже мЦхо-мо, жены известного тибетского ученого Бо-донг Пхйогс-лас рНам-ргйал (1375—1451 гг). Другим примером жеищины-ламы была мКха‘-спйод бДе-лдан дБанг-мо, вероятно, современница Десятого Далай Ламы Цултим Гйацо (1816—1837 гг). О ней рассказывают, что она родилась мальчиком в местечке лЧанг-гронг в провинции Конгпо в Тибете. В возрасте двадцати пяти лет она увидела во сне, что получает благословение от Ма-гчиг Лаб-сгрон и, благодаря этому, преобразилась в женщину. Шестьдесят девятый и семьдесят второй главы Школы Гелуг (дГа‘-лдан Кхри-па, букв. — «престолодержец монастыря Гандан»)—кхри-чхэн по имени Бйанг-чхуб Чхос- 'пхэл и кхри-чхэи по имени Джам-дпал Цхул-кхримс были в числе ее основных духовных наставников. Совсем недавно еще жила монахиня-лама Шуг-гсеб рджэ-бцун. Она скончалась в возрасте 130 лет в 1950 году.

Говоря о некоторых ламах, невозможно точно отнести их только к Сутраяне, или только к Тантраяне, или же только к одной из двух Колесниц — Хинаяне или Махаяне.

Из семи составляющих Тройственного Прибежища о Ламе рассказано выше. Об остальных см. в подразделе «Тантраяна».

ХИНАЯНА

Сфера предельной цели на пути Малой Колесницы (с. — Хинаяна; т. — Тхэг-дман) меньше сферы, достигаемой на пути Великой Колесницы (с. — Махаяна; т.— Тхэг-чхэн). Хинаяна — это путь, на котором человек стремится к освобождению от сансары только ради себя самого.

Последователей Хинаяны в целом считают более ограниченными в их кругозоре, поскольку они более ограничены в своих интеллектуальных способностях. По причине этих различий в широте интеллекта, Шакьямуни Будда, подобно отцу, наставляющему своих детей, и очертил, вплоть до малейших деталей, на благо как мирянам, так и монахам, те методы, посредством которых можно обуздать пагубное поведение телом, речью и разумом. Эти правила поведения содержатся в Винайяпитаке. Здесь представлены восемь сводов, описывающих поведение и связанные с ними обеты, и вместе с тем описано, как соблюдать эти обеты, как восстановить нарушенный или забытый обет, а также те моменты, начиная с которых обет считается полностью разрушенным. Свод дисциплинарных правил четко излагает, что должно соблюдать обязательно, что допустимо и что категорически запрещено. Изучая тексты Винайи, мы видим, что уже при жизни Шакьямуни Будды эти правила поведения часто изменялись, пересматривались и дополнялись. Это было необходимо в связи с изменениями в месте, времени и обстановке деятельности буддийских общин. И отсюда же ясно, что живи Будда в наши дни, Он, скорее всего, ввел бы новые изменения и новые правила в результате учета наклонностей Его последователей, изменившихся сообразно месту, времени и преобладающим условиям. Есть тибетская поговорка: «Правила Винайи зависят от места и времени».