Тензин Гьяцо - Комментарий на «37 практик Бодхисаттв» Страница 8

К примеру, совершая обходы посолонь святых мест, не стоит воспринимать происходящее как банальную прогулку на свежем воздухе или возносить бессмысленные молитвы, прося об избавлении от болезней, достатке и долголетии. Нам надлежит молиться альтруистично, без своекорыстия, стараясь, насколько это возможно, поддерживать благой настрой ума во время таких обходов, которые могут длиться один-два часа. Полезно размышлять в духе следующих строф «Бодхисаттва-чарьяаватары» («Вступление на путь бодхисаттв» Шантидевы): «Пусть я, подобно земле и небесам, во все времена буду служить источником всяких мыслимых благ для бесчисленных живых существ». Считается, что весьма полезно молиться подобным образом, совершая обходы святынь. Нам стоит также держать в уме образ великого и сострадательного Будды Шакьямуни и, памятуя о его бесконечной доброте, взывать: «Благослови, чтобы смог последовать я по Твоим стопам и сердце преисполнилось решимости подобным стать Тебе…» Подобные молитвы, произносимые искренне, от всего сердца, способны принести невероятную пользу.

Необходимо внимать, размышлять и медитировать на Дхарме, с тем чтобы продвигаться по Пути, ведущему к достижению того совершенного состояния сознания, которым обладает будда. В особенности, слушая, осознавая и медитируя на учениях махаяны, мы должны обрести устремлённость, подобную мощному потоку, которая сделает нас способными практиковать непрерывно, днём и ночью, не тратя впустую ни мгновения.

Первым делом нам необходимо получить знания о тех аспектах учения, которые нам совершенно неведомы. Составив о них определённое представление, надо исследовать их снова и снова, чтобы постичь всю глубину сокрытого в них смысла. Утвердившись в понимании, надо стремиться к обретению нашим сознанием их эмпирического, опытного постижения, опираясь на комбинацию аналитической и стабилизирующей медитации. Практикуя денно и нощно подобным образом, вы следуете по Пути бодхисаттв.

При мыслях о друзьях, родных и близкихПоток привязанностей ум наш затопляет,А вспомни мы о недругах заклятых,Нам сердце ненависти жар испепелит.

Ум, погружающий во мрак забвенияТого, что надлежит принять и что отринуть,Свой край родной оставь без сожаления –Так поступает сын Победоносных.

Вожделение, ненависть и неведение произрастают в наших умах, поддерживая друг друга, если мы живём в родных краях. Мы обзаводимся привязанностями не только к нашим родным и близким, но и к нашим предкам. Эмоции эти возникают совершенно не к месту, как делают это и ненависть, и злоба. Даже если мы стремимся практиковать, начитывая мантру, мы обнаруживаем, что ум наш всё это время занят мыслями, как помочь друзьям и родным, отразив при этом нападки наших врагов. Мы заискивающе улыбаемся, кланяясь в пояс тем, кто наделён властью, унижаем бесправных и норовим превзойти, обведя вокруг пальца, тех, кто равен нам достатком или социальным статусом. Подобные тенденции во многом имеют место именно в силу проживания в местах, изобилующих объектами привязанности и отвращения.

Если всё, чем мы обладаем, – это небольшой домик с нехитрой утварью, нам нет нужды быть одержимыми идеями поддержки родственников и преисполняться лютой ненавистью к недругам. Хотя в сердце у нас по-прежнему может тлеть привязанность при мысли: «Это мой домик». Подобным же образом мы можем развить привязанность даже к малозначительным, ничтожным предметам, постоянно размышляя, как полезны были бы они нам, обладай мы ими. В результате таких отвлечений мысли мы проводим наши дни впустую.

У иного монаха в собственности может быть лишь сундучок, алтарь да пара-тройка изображений просветлённых тела, речи и ума. Однако, если он всё время озабочен перестановкой с места на место своего имущества, ум его будет постоянно отвлечён на этот процесс, вместо того чтобы концентрироваться на начитывании мантр и размышлениях о Дхарме. Поэтому уход из родных мест именуется практикой бодхисаттвы. Корнем вожделения и ненависти является неведение, и этот факт позволяет нам сравнить вожделение и ненависть с министрами, состоящими на службе у владыки-неведения. Ненависть подобна отважному генералу, разящему врага, а вожделение – корыстному казначею, хранителю царёва имущества. Когда слова сказаны и действия совершены, неведение, вожделение и ненависть неминуемо ввергают нас в состояние беспомощной зависимости, навлекая на нас всевозможные беды и страдания. 

Избегни мест, овеянных дурною славой, –И омрачения твои со временем исчезнут,Избавь свой ум от суетных метаний –Благие качества спонтанно расцветут.

Очисти мудрости и разума зерцало –И вера в Лхарму станет нерушимой,Вести уединённый образ жизни –Достойное деяние бодхисаттвы.

Как видно из этих строк, простое бегство из родных мест само по себе не способно решить наши проблемы. К примеру, мы, тибетцы, являемся беженцами и вынуждены были покинуть родные края. Но, если и в изгнании умы наши одержимы мирской суетой, едва ли мы сможем извлечь полезный урок из сложившейся ситуации. Основной целью оставления родных мест является сведение к минимуму условий, способствующих возникновению привязанности, гнева и неведения. Данный стих повествует о преимуществах уединённого образа жизни. Жизнь в уединении не оставляет места таким отвлекающим ум активностям, как забота о доме, семейные хлопоты, накопление и распределение материальных благ. Вокруг нет никого, кто бы вёл речи о желанных и ненавистных объектах. Мы можем расслабиться и чувствовать себя комфортно в месте, где воздух свеж, вода чиста, одеяния наши просты и удобны, а ум не обременён мыслями о защите собственности. С момента пробуждения поутру ничто не отвлекает нас от практики Дхармы. Поэтому нам следует устремить все свои помыслы к Дхарме, избрав подобную среду обитания.

Множество благородных существ достигли высоких ступеней духовной реализации на Пути, предпочтя мирской суете уединённый образ жизни. Поэтому, если, до того как мы вынуждены будем покинуть этот мир, у нас появится шанс пожить отшельником в затворничестве, подобно дикому животному на воле, это будет поистине замечательной возможностью достичь прогресса в духовной практике.

Поскольку мы, монахи, свободны от обязанностей по содержанию семьи, вдохновившись, мы можем последовать примеру Будды Шакьямуни и его учеников и, устранив привязанность к пище, одежде и почёту, бросить все силы на борьбу с негативными эмоциями. Ведь мы не достигаем ничего из ряда вон выходящего, попросту меняя стиль одежды и принимая прочие атрибуты монашества. Признаком настоящего монаха является то, что, когда он внезапно встаёт со своего сиденья, ему не надо ничего собирать за собой. Если же при переезде с места на место ему требуется несколько грузчиков, я не думаю, что человек такой наилучшим образом представляет буддийское монашество.

Со спутниками жизни, милыми, родными,Разлуки нам, увы, не миновать,Трудом упорным нажитых сокровищОтсюда, в смертный час, с собою не забрать.

И наше тело – этот постоялый двор,Сознание-гость покинет в одночасье,Отбрось мирских забот никчёмный сор –Так поступает мудрый бодхисаттва.

Мы являемся истинными последователями Дхармы, если стремимся к уединённому образу жизни и способны отречься от мирской суеты. Чтобы отринуть соблазны мирского существования, мы должны смотреть на эту жизнь как на лишённую сути, а основополагающей причиной обретения такого воззрения является памятование о смерти и непостоянстве. Все мы рано или поздно должны будем умереть. Если мы следовали Дхарме и развили доброе сердце, тогда на смертном одре мысли о будущем будут вселять в нас надежду. В противном же случае, пусть даже все люди на земле станут нашими друзьями и родственниками, это не принесёт нам в момент смерти никакой пользы, ибо покинуть этот мир нам предстоит в одиночку, оставив всех и всё позади. К примеру, весьма состоятельный человек, владеющий заводами и фабриками, также вынужден будет оставить все эти заводы позади, когда ему придёт время умирать.

С того момента, как мы родились в мир, покинув чрево матери, и по сей день мы с такой заботой и преданностью холили и лелеяли наше тело, приговаривая: «Моё тело», однако и от него будет мало толку в конце жизненного пути, ибо участь его – быть оставленным позади. Даже если речь идёт о Далай Ламе, когда Далай Ламе придёт время умирать, тогда, и это совершенно закономерно, тело Тензина Гьяцо будет покинуто его сознанием, оставлено позади. Нет никакой возможности телу и уму проследовать через врата смерти вместе. Обыкновенно, лишившись своего чогой намджара[15], Тензин Гьяцо совершает тяжкий проступок, нарушение обета, однако в момент смерти и это священное облачение мы оставляем позади, не совершая при этом никакого предосудительного поступка.