Валентин Томберг - Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма Страница 11

На голове у Жрицы трехъярусная тиара; в руках — раскрытая книга. Тиара, усыпанная драгоценными каменьями, указывает на то, что чистый акт вначале проходит три этапа конденсации через три высших невидимых уровня, прежде чем он достигает четвертого, завершающего, — книги. Таким образом, тиара символизируется отражение, память, слово и начертание, или, иначе говоря, откровение и традицию{26}, устную и письменную; а точнее, если это выразить, наконец, одним словом, ГНОЗИС (именно это название использовано в качестве заголовка ко второй главе книги Элифаса Леви «Учение и ритуал высшей магии»).

Второй Аркан имеет отношение к познанию, а вовсе не к науке, поскольку именно гнозис, познание символизирует — как в целом, так и в деталях — изображенная на карте Жрица: познание как нисхождение откровения (чистого акта или сущности, отраженной субстанцией) вплоть до завершающего этапа — «книги». Наука, напротив, начинает с фактов («букв» в книге Природы) и восходит от фактов к законам, а от законов к принципам. Гнозис —это отражение «того, что вверху»; наука — наоборот, есть интерпретация «того, что внизу». Мир фактов — это последний этап гнозиса, где он сам становится фактом, фактом как таковым, — т. е. «книгой». Для науки же мир фактов — это первый этап, где она «вычитывает» законы и принципы.

Поскольку карта символизирует гнозис (т. е. отрефлексированный мистицизм), то на ней представлено изображение не ученого или доктора, а жрицы, Верховной Жрицы, — священного стража Книги Откровения. Поскольку Жрица символизирует этапы нисхождения откровения — с самого малого, венчающего тиару яруса вплоть до раскрытой книги на коленях, — этим объясняется и сама ее поза: она восседает, что в данном случае означает соотношение между вертикалью и горизонталью в соответствии с задачей внешней проекции (горизонталь, книга) нисходящего откровения (вертикаль, тиара). Эта поза указывает на практический метод гнозиса, так же как стоящий Маг указывает на практический метод мистицизма. Маг смеет — и потому стоит. Жрица знает — и потому сидит. Различием между позой Мага и позой Жрицы выражается переход от «дерзания» (сметь) к знанию.

Суть чистого мистицизма — творческая активность. Мистиком становится тот, кто смеет вознестись, т. е. «распрямиться» вплоть до возвышения над всем тварным бытием и достижения самой сущности Бытия нетварного — божественного творящего огня. «Концентрация без усилия» — это пламя, горящее ровным светом, без дыма и искр. Человеческое стремление к высшей Реальности — это акт бесстрашного дерзновения, который достигает цели лишь тогда, когда в душе и теле царит покой, когда, фигурально выражаясь, нет ни дыма, ни треска, ни искр.

Суть чистого гнозиса — отраженный мистицизм. Гнозис — это высшее знание как орудие и результат преображения того, что происходит в сфере мистицизма; или, иначе говоря, это мистицизм, познавший себя посредством отражения: это мистический опыт, трансформированный в высшее знание.

Как уже было сказано, эта трансформация мистического опыта в знание происходит поэтапно. Первый этап — это чистое отражение, или своего рода воображаемое повторение опыта. Второй этап — проникновение опыта в память. Третий этап — его ассимиляция посредством мысли и чувства, где он становится своего рода «сообщением», или внутренним словом. И, наконец, на четвертом этапе мистический опыт претворяется в вербализованный символ — «писание», или «книгу»: т. е. он сформулирован.

В чистом отражении мистический опыт лишен образа и слова. Это движение в чистом виде, движение как таковое, сообщаемое сознанию благодаря непосредственному контакту с тем, что выше сознания и ему трансцендентно, — с транс-субъективным. Опыт такого рода настолько же очевиден, насколько очевиден опыт, связанный с чувством осязания в физическом мире, и в то же время настолько же лишен формы, цвета и звука, насколько их лишено чувство осязания. Этим оправдано наше сравнение его с чувством осязания, т. е. такой опыт можно обозначить как «духовное осязание» или «интуиция», и хотя это обозначение не вполне адекватно, оно по крайней мере выражает характер непосредственного контакта, свойственного первому этапу отражения того или иного акта в сфере мистического опыта. При этом мистический опыт и гнозис все еще неразделимы и составляют единое целое.

Если мы хотим установить связь между указанным состоянием сознания (плюс три последующих) и священным Именем (ЙОД-ХЕ-ВАУ-ХЕ), которое является вершиной и итогом иудейского гнозиса, или всей Каббалы, то мы не можем не соотнесшего с первой буквой Имени — (ЙОД), само начертание которой — точка, стремящаяся к проекции вовне, — наталкивает на эту ассоциацию, замечательным образом соответствуя опыту духовного осязания, который также есть ничто иное как точка, обозначающая в зародыше внутри себя мир потенциальных возможностей.

Духовное осязание, или интуиция, — это то, что позволяет установить контакт между нашим сознанием и миром чистого мистического опыта. Именно благодаря духовному осязанию существует в мире и в истории человечества то, в чем состоит подлинная религия: реальная связь между живой душой и живым Богом. Мистицизм — это источник и корень любой религии. Без него религия и вся духовная жизнь человечества были бы лишь сводом законов, регулирующих человеческие помыслы и деяния. Если Бог значит для человека нечто большее, нежели абстрактное понятие, то именно благодаря духовному осязанию, или мистицизму. Мистицизм — это зерно не только религиозной жизни, со всей ее теологией и реалиями культа, но также зерно гнозиса, который есть не что иное, как эзотерическая теология, так же как магия — это эзотерическое искусство, а оккультизм — или герметизм — эзотерическая философия. Таким образом, в Тетраграмматоне мистицизм — буква ЙОД, познание (гнозис) — первое ХЕ; магия — ВАУ, или «дитя» мистицизма и гнозиса; а герметическая философия — второе (заключительное) ХЕ, т. е. итог того, что было явлено в откровении. Заключительное ХЕ, или герметическая философия, — это «книга», которую держит на коленях Жрица, тогда как три яруса ее тиары представляют этапы последовательного перехода откровения из мистической сферы в гностическую, из гностической — в магическую и, наконец, из магической — в философскую: в сферу «книги», или «учения».

Помимо мистического чувства — духовного осязания, — существует также чувство «гностическое», «магическое» и некое особое — «герметико-философское». Без синтетического опыта этих четырех чувств и соответствующей практики четырех различных методов полное постижение священного Имени — ЙОД-ХЕ-ВАУ-ХЕ — невозможно. Ибо, согласно основополагающему тезису герметической эпистемологии (или «гносеологии»), «каждый объект познания требует соответствующего метода познания». Этот тезис — или правило — следует понимать в том смысле, что никогда нельзя применять один и тот же метод познания в различных сферах: он может быть эффективен только в приложении к различным объектам одной и той же сферы. Ярким примером пренебрежения этим законом может служить «кибернетическая психология», поставившая целью объяснить человека и его психическую жизнь законами механическими, материальными.

Каждый вид опыта и познания в своем предельном выражении становится чувством или предполагает особое чувство. В том, кто смеет стремиться к постижению неповторимой сущности Бытия, будет развиваться мистическое чувство, или духовное осязание. В том, кто желает не только жить, но и научиться понимать то, что переживает, будет развиваться гностическое чувство. В том, кто желает реализовать воспринятое им из мистического опыта, будет развиваться магическое чувство. И, наконец, тот, кто не желает, чтобы все им испытанное, все, что он постиг и реализовал, осталось ограниченным его личностью и современной ему эпохой, но желает передать собственный опыт и познания другим и донести до будущих поколений, должен в себе развивать герметико-философское чувство, благодаря реализации которого он «напишет книгу».

Таков запечатленный в Тетраграмматоне закон, указывающий, в частности, последовательность трансформации мистического опыта в традицию; таков закон рождения традиции. Источником ее является мистический опыт: невозможно быть гностиком (или магом, или философом-герметистом), не будучи мистиком. Традиция жива лишь когда она составляет целостный организм — когда она является результатом синтеза мистицизма, гнозиса, магии и герметической философии. В противном случае она угасает и умирает, признаки близящейся смерти традиции — ее распад на отдельные элементы и последующее их вырождение. И тогда, например, герметическая философия, утратившая живую связь с магией, гнозисом и мистицизмом, становится паразитирующей системой автономного мышления, которое само по себе в сущности есть не что иное, как самый настоящий психопатологический комплекс, поскольку оно лишает свободы человеческое сознание, гипнотизируя и порабощая его. Человек, павший жертвой гипноза философской системы (а по сравнению с катастрофическим действием такого гипноза колдовские чары — сущие пустяки), рискует никогда более не увидеть мир, людей, исторические события иначе, как лишь через искажающую призму системы, которой он одержим. Так, сегодняшний марксист неспособен видеть в истории ничего, кроме «классовой борьбы». Все, что бы здесь ни было мною сказано о мистицизме, гнозисе, магии и философии, будет для него лишь буржуазной демагогией, имеющей целью «утопить в мистическом и идеалистическом тумане» реальность эксплуатации пролетариата буржуазией, — хотя мои родители не оставили мне ни гроша, и я не помню дня, когда бы не был поставлен перед необходимостью зарабатывать на жизнь трудами вполне «праведными» с точки зрения марксистов.