Александр Волков - Из жизни английских привидений Страница 11

 Комната с привидениями. Картина Уильяма Иемса (1869). Такие комнаты облюбовали для своих визитов викторианские призраки

Творчество Артура Мейчена (1863–1947) не имеет аналогов в мировой литературе. Пожалуй, никто из британских писателей не ощущал так глубоко духовное убожество и культурную отсталость нынешней цивилизации. Выросший в Уэльсе юноша и вправду «впитал в себя средневековую тайну темных лесов и древних обычаев»[60] римлян и кельтов. Мейчен в точности отражает психологию человека древности, характеризуя окружающую нас действительность как «иллюзии и тени», скрывающие истинный мир: «Есть подлинный мир, но он вне этих чар и этой призрачности… он спрятан за всем этим, словно за покрывалом»[61]. Мир этот опасен, а интуиция современного человека притупилась, и он не в состоянии признать настоящее зло, даже столкнувшись с ним лицом к лицу: «Материализм нашей эпохи много сделал для уничтожения святости, но еще больше преуспел в уничтожении зла». Настоящее зло напрямую связано с грехом, который «есть не что иное, как попытка проникнуть в иную, высшую сферу недозволенным способом»[62].

Тем самым Мейчен не только находит объяснение невосприимчивости нашего современника к инобытию, но и указывает на враждебную сущность потусторонних явлений, вызванных чародейством и идолопоклонством. Он также приходит к убеждению, как правило, недостающему фольклористам: «Многое из мирового фольклора есть лишь сильно преувеличенный рассказ о событиях, случавшихся в реальности»[63].

Полностью совместить художественную прозу и древние предания удалось Монтагю Родс Джеймсу (1862–1936), чьи произведения, несомненно, самые страшные из всего созданного в литературе Англии. Будучи ректором Королевского колледжа в Кембридже и Итонского колледжа, Джеймс написал несколько новелл, каждая из которых — жемчужина мистического жанра. Воспользовавшись своими грандиозными познаниями антиквара и книжника, он создал целый ряд колоритных призраков. Например, укутанное в постельное белье привидение из рассказа «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать» (1904), чье лицо напоминает смятую простыню, имеет параллели с народными легендами о существе без костей (Boneless), походящем на тяжелое мокрое одеяло, холодное и с затхлым запахом.

Все привидения Джеймса материальны, злобны и омерзительны, они воздействуют не только на зрение, но и на органы осязания, если человек ненароком прикасается к ним в темноте. Среди них есть и мертвецы, обретшие чудовищный облик в силу своей греховности, и демоны, вызванные к жизни с помощью магии и колдовства. Писатель сознательно избегает оккультных духов и теней, научных построений и моралистических сентенций. Для наших целей важно подчеркнуть еще одну особенность рассказов Джеймса — во многих из них описаны реально существующие места. Мы вернемся к ним в соответствующем разделе книги.

Джеймс никогда не распространялся о личном опыте встреч с привидениями, хотя намеки на него кое-где попадаются. Лишь однажды он проговорился, что готов признать достоверность слов очевидцев в том случае, если приведенные ими факты убедительны. После Джеймса никто в Англии не писал о призраках столь ярко и проникновенно. Добротная литературная мистика покинула пределы Соединенного Королевства, перекочевав за океан, где достигла кульминации в творчестве Говарда Ф. Лавкрафта.

В настоящее время мистический жанр пребывает в упадке. Интерес к потусторонним явлениям угас в связи с двумя мировыми войнами, а когда он возродился в 1970-х годах, писатели и кинематографисты попали в зависимость от преобладающих в обществе настроений. В результате мир призраков оказался подвластен либерализму, психологизму, сексу и прочим идеалам нашей эпохи. Этим установкам в гораздо большей степени отвечает американская культура, чьи представители крайне редко обращаются даже к собственным классикам. Так, в западном кино до сих пор нет ни одной приличной, не искажающей оригинал экранизации произведений Лавкрафта![64]

Немало сведений об английских привидениях обретаются в специальных сборниках, посвященных «случаям из жизни». Из прежних авторов сборников наибольшим авторитетом пользуются Джон Ингрэм (1842–1916), автор книги «Дома с привидениями и семейные традиции Великобритании» (1905), и Чарльз Линдли (1839–1934), лорд Галифакс, автор «Книги привидений» (1936). К описанным ими встречам с призраками следует относиться с изрядной долей скептицизма, отделяя истину от сопровождающих ее домыслов самих очевидцев. Из ныне живущих специалистов по паранормальным явлениям наиболее уважаем Питер Андервуд (род в 1923 г.), действующий председатель «Клуба привидений», основанного в Кембридже в 1862 г.

В викторианской Англии наличие привидения мгновенно снижало цену на недвижимость. У Джерома агент, сдающий дом в аренду, оформляя договор, сбрасывает из-за привидения десять фунтов арендной платы в год. А лорд Кентервиль вынужден предупредить американского посла о наличии в замке призрака. Но тот приехал из «передовой страны», чья «бойкая молодежь» способна «перевернуть весь Старый Свет», а потому желает заплатить за привидение. Вот и в наше время прогрессивно воспитанные обыватели охотно посещают дома с призраками, а хозяева не в пример наивному лорду столь же охотно берут за это деньги. Скажем, населенная призраками спальня замка Манкастер (Кумбрия) сдается желающим провести там ночь за 450–550 фунтов.

Места с привидениями

Прежде чем перейти к классификации внушительного свода легенд о призраках, следует затронуть еще одну проблему. Мы видели, что привидения с глубокой древности облюбовывали те места, где происходили насильственные смерти или трагические события. Поскольку англичанам XVIII столетия казалось, что жизнь их предков состояла из убийств и пыток, появление призраков стали связывать со средневековым замком и окружающим его лесом. Массивные двери, с лязгом поворачивающиеся на ржавых петлях, ветер, уныло завывающий в щелях и бойницах, тонущие во мраке галереи и громко скрипящие деревянные лестницы нагоняли страх и в то же время помогали объяснить призрачные феномены естественными причинами.

В эпоху романтизма к замкам добавились монастырские развалины и кладбища. Хрестоматийное описание развалин дает Натан Дрейк (1766–1836): «Вид аббатства, каменные плиты которого не пощадило время, являл собою напоминание о тщете и конечности человеческого бытия. Высокие готические окна его и арки, увитые плющом, были едва различимы в сгустившихся сумерках… Ни один звук не нарушал окружавшей руины тьмы; даже шелест крыльев ночных обитателей скрадывала недобрая тишина»[65]. Кстати, вместо светящегося призрака, пугавшего суеверных крестьян, герой Дрейка, согласно романтическим канонам, обнаруживает прекрасную незнакомку.

 Ночью на развалинах церкви. Картина Филиппа Аютербурга (1790). Лежащие на земле надгробия и черепа должны бы навевать мысли о смерти. Но поэту они не страшны! Он хотя и взирает на Христа, явно кого-то ждет: вот-вот из-за угла выплывет туманная женская фигура

Викторианские писатели сосредоточили внимание на старинных усадебных домах XV–XVII вв., наполненных подозрительными стуками и скрипами. Вот типичный образец такого дома, впечатливший Джейн Эйр: «Большие парадные залы показались мне особенно величественными, зато некоторые из комнат на третьем этаже, хотя они были темные и низкие, привлекали тем, что от них веяло духом старины… При неверном свете, падавшем в узкие окна, я видела кровати, которым было не меньше ста лет, лари из дуба или орехового дерева, украшенные причудливой резьбой… ряды старинных стульев с узкими сиденьями и высокими спинками, еще более старинные кресла… Благодаря всем этим реликвиям третий этаж Торнфилда казался олицетворением прошлого, хранилищем воспоминаний. Днем мне очень нравился полумрак, тишина и своеобразная обстановка этих комнат, но я бы ни за что не согласилась провести ночь на одной из этих широких массивных кроватей. Некоторые из альковов имели стены и дубовые двери, другие были завешены старинными гобеленами с изображением странных цветов, еще более странных птиц и уж совсем странных человеческих существ, — все это вместе должно было казаться поистине фантастическим при бледном свете луны». По признанию миссис Фэйрфакс, «если бы в Торнфилде были привидения, они являлись бы именно здесь».

Подобная обстановка пришлась по вкусу англичанам, и подавляющее большинство их рассказов о призраках связано с сельскими и городскими усадьбами. Как именно должен выглядеть дом с привидениями? По мнению Эдварда Бенсона, это может быть постройка «эпохи короля Иакова I, с дубовыми панелями, длинными темными коридорами и высокими сводчатыми потолками». Она расположена «очень уединенно, среди мрачного соснового леса, где в сумерки бормотали и перешептывались деревья», постоянно «задувал штормовой ветер, сопровождавшийся потоками бранчливого дождя, отчего в трубах днем и ночью не умолкали загробные стоны и свист, в вершинах деревьев слышались переговоры беспокойных духов, а по оконным стеклам барабанили невидимые руки»[66].