Армандо Торрес - Свидетели нагваля Страница 12

— Смерть становится вечным помощником воина, и потому дон Хуан говорил, что у нас есть лишь одна мудрая подруга. Однажды, когда мне посчастливилось совершить путешествие на самолете в Испанию вместе с Нагвалем, я испытал на себе один из его виртуозных методов обучения.

Кастанеда был великим видящим, знал жизнь и особенности каждого из нас. Во время полета он сделал всего лишь один комментарий насчет одного «неизвестного» аспекта моей жизни, и этого хватило, чтобы я почувствовал присутствие «Смерти». Смысл этого урока также заключался в том, чтобы посмотреть, смогу ли я выдержать удар «опрокидывателя» без оправданий и защиты. Поначалу мне это не составляло труда, и я видел выражение удовлетворения на его лице. Но через несколько минут я скатился к тому, к чему прибегал всегда: к отрицанию действительности. Я никогда не любил реальность, хотя, конечно, напрасно.

Со временем я понял, что одним из самых мудрых уроков «смерти» с ее разрушительным прикосновением является показ этих шокирующих реальностей, которые маги называвают неизвестное, которое никто не хочет знать Если отвергнем эти реальности, то не сможем выполнить их перепросмотр, увидеть наши проблемы и измениться.

— Почему ты отправился в путешествие в Испанию с Нагвалем?

— В качестве предыстории этого события скажу, что я уже ездил в Испанию с докладом на международный конгресс по духовным вопросам. Виновником этой безрассудной авантюры был Хакобо, который рассказал организаторам конгресса о моем сравнительном анализе знаний великого испанского Святого и великого мексиканского Шамана: Сан Хуана (де ла Крус) и дона Хуана (Матуса).

Им так понравился мой доклад, что, сойдя со сцены, я встретился с множеством своих фанатов, которые закидали меня вопросами. С этого момента появилось несколько людей, увлеченных путём воина, которых я впоследствии возомнил своими учениками. Хотя они и казались мне ценными в этом плане, я усомнился в своей правоте, когда поговорил о них с Нагвалем, и он захотел встретиться с ними лично:

«Ну, Нагваль, я не думаю, что они стоят того, чтобы ты ехал в Испанию знакомиться с ними», — сказал я ему, озабоченный тем, что их высокая оценка мной была скорее вызвана моим тщеславием, так как я считал себя их учителем. Однако Нагваль настаивал, и когда я с ними разговаривал по телефону, то сообщил им о «небольшом» изменении в программе нашей встречи. Они немного испугались, так как это изменение было вызвано не кем иным, как Карлосом Кастанедой собственной персоной, кроме того, приезжали могущественные ведьмы — Муни или женщина-нагваль и Нури — их символическая дочь. Я был так счастлив, путешествуя в такой чудесной компании, что для меня ничто не было важно. Я не обращал внимания на то, что во время этих встреч в Мадриде он постоянно опускал меня роняя мой престиж перед теми, кого я считал своими почитателями. В его словах было настоящее злорадство: когда Нагваль с кем-нибудь беседовал, меня осыпал бранью. Я боялся, что мои испанские ученики разочаруются в нем, и вдобавок, так и остался с открытым ртом, когда он сказал мне:

«Познакомив меня с этими испанцами и Карлосом де Леоном (в Мексике), ты уже претендуешь на то, чтоб остаться со мной вместе со своей толпой гуру, которых ты пригласил на встречи со мной в Мексику».

Перед тем, как Кастанеда бросил вскользь эту неожиданную фразу — как всегда, с приятной улыбкой, — я ещё пытался с ним спорить, но тут я начал заикаться, что обычно случалось в его присутствии, и вслед за этим Нагваль стал пародировать с очаровательными гримасами мое заикание. С покорностью я принял то, что он мне дал понять: обычно лидеры или учителя эзотерических, духовных или религиозных миров, как и многие из приглашенных мною, были переполнены личной важностью. И поскольку их общественное положение было им по душе, они не достигали свободы. Вот и я тоже не устоял перед одной из самых больших опасностей на пути личной эволюции: превратился в гуру и, среди других преимуществ, с легкостью мог поддерживать связи с людьми с позиции превосходства… что могло быть хуже!

Именно это было одной из самых важных задач пути воина: в отличие от магов прошлого (в понимании мага как человека, который превзошел эго-рациональный уровень осознания), имевших социальный статус, признанных и уважаемых как пророки, жрецы, шаманы, монахи, саньясины[20], целители, предсказатели, алхимики, аскеты и т. д., в наше время, наоборот, настоящий маг вызывает страх и недоверие в обществе, которое живет, прочно привязанное к своим эгоистическим структурам, и чувствует угрозу от любого, кто не вписывается в эти рамки.

Во избежание этого, путь воина и использование техник сталкинга и контролируемой глупости, позволяют магу скрыть его истинную природу от обычного мира и при не стать самовлюбленным типом эзотерического мира.

— Как практиковать технику контролируемой глупости?

— Дон Хуан говорил, что весь мир совершает глупости без конца, и то, что должен делать воин — жить так же глупо, но сознательно контролируя эту глупость.

Это похоже на актерство, но на самом деле это вовсе не ложь. Просто, чтобы скрыть нашу магическую суть, мы используем наши собственные «субличности» или наиболее подходящие нам типы поведения. Например, несмотря на мою неуверенность, я начал применять технику сталкинга, стремясь быть приятным и очаровательным с людьми, и, несмотря на свой страх показаться смешным, приезжал на собрания, приветствуя и обнимая весь мир с эйфорией и симпатией. Я был поражен, заметив, что можно развивать такую технику сталкинга, не прекращая быть самим собой, так как на самом деле у нас у всех есть эта другая магическая личность, хотя иногда она весьма основательно скрыта, как было в моем случае. Нужно лишь заставить ее работать и обращать внимание на то, как люди ей буквально очаровываются. Я наполнялся энергией, когда мог сохранять контроль над осознанной глупостью, и наоборот, убеждался, что энергия теряется, когда кто-то бессознательно использует «маски» важности самого себя при общении с людьми.

Карлос определил сталкинг как искусство поведения в повседневной жизни. Это форма необычного поведения позволяющего нам переживать необычайные вещ. Это способность быть там, где не мог находиться раньше, пребывать в ситуациях, затрагивающих твою важность, не выдавая при этом своих чувств.

Он пояснил, что контролируемая глупость это не актерский обман, а следование правилам игры. Она подразумевает отмену суждений, прекращение оценки с моральной точки зрения, налаживание контактов с себе подобными, не ожидая никакой награды. Если нет ожиданий, то действие уже само по себе полно и совершенно, и оно достойно воина.

Но сталкинг не ограничивается контролем себя среди себе подобных. Он идет намного дальше. Это — способность понять свое существо в целом, здесь и сейчас, во всем, что существует.

Сталкер полностью отдается ситуации, так, словно все происходит последний раз в его жизни, сливается с ней всей своей душой. Он ничего не ждет за пределами текущего момента, потому что, в действительности, дальше ничего и не существует.

Для воина самым важным вопросом в его игре с повседневным миром является способность отдать себя полностью, а потом отступить. Это и есть сталкинг. Сталкинг был выдающимся открытием древних.

В мире, являющемся продуктом интерпретации, абсолютной реальности не существует. Единственное, на что мы способны — отдавать себе в этом отчет и контролировать свою глупость. Сталкинг — это использование всех наших ресурсов, к примеру, можно достать то любезное и очаровательное «Я», скрытое там, под нашей кожей, и заставить его работать. Это означает познать себя, активизировать свои «Я». Если мы в негодовании, как же легко бывает вытащить наружу наше брюзгливое «Я»! И как же трудно быть очаровательным существом и совершенствовать природу воина-сталкера.

Сталкинг — главный инструмент мага в его повседневной жизни. Только сталкинг позволяет ему скрывать тот реальный факт, что он не разделяет убеждений мира. У него другой синтаксис, а с точки зрения обычных людей, другой синтаксис — безумие.

Сталкинг и контролируемая глупость, как и все понятия магов, обычно имеют различные значения и иногда их трудно объяснить теоретически. Однако Нагваль имел возможность продемонстрировать нам это своими действиями.

Практика сталкинга похожа на то, когда что-нибудь говорят или делают таким образом, что истинный смысл или подлинная цель этих слов или действий остаются скрытыми. Одна из форм сталкинга, которой Нагваль обучал нас, и которая даже сегодня имеет воздействие на меня и на других, поскольку очень глубоко затронула нашу личную важность, была продемонстрирована в процессе создания Дома Аматлан.