Владимир Шмаков - Священная книга Тота ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО Страница 131

Ясно, что когда человек объемлет идею целиком, то наличие данного закона лишь расцвечивает ярким узором его собственный умственный мир, лишь придает ему беспрестанно меняющийся колорит и делает каждый частный оттенок толкования не игрой случая, а результатом гармонического закона; в нем нет и не может быть разочарования, болезненной горечи и отчаяния при виде этого вечного изменения форм, раздельно живущих и переливающихся одна в другую. Когда человек не поднялся еще до того, чтобы обнять сознанием данную идею в ее целом, а ведает лишь конечный ряд ее конкретных интерпретаций — частных сечений вихревого кольца, то для него только что познанный нами закон имеет совсем иное значение. Отдельные аспекты вихревого кольца наклонены друг к другу, а потому проекции их совокупности на каждое из них в отдельности будут тем более искаженными, чем более эти аспекты отдалены. Так, например, аспекты, отделенные друг от друга на 90°, будут казаться абсолютно ничем между собой не связанными; при расстоянии в 180° они диаметрально противоположны друг к другу. Когда, стремясь к синтезу и зная несколько отдельных интерпретаций, человек начинает их обобщать, то беря один аспект за начальный, он приводит другие к основному проектированием. Но начиная уже с первого шага, он убеждается в их разноречии о самом предмете вопроса. И вот, путем различных построений, пользуясь методом «сознательного неведения», он начинает строить желательный ему синтез. В начале это ему дается сравнительно легко, но затем это становится все труднее и труднее и, наконец, становится вовсе невозможным. Тогда человек начинает работу сначала; беря за основной какой-либо иной аспект, он снова делает свои построения, в свою очередь обреченные на неуспех. Таких частных обобщений, частных синтезов он может строить произвольно много, но все они будут относительны до той поры, пока он теми или иными путями ни познает всю совокупность сечений вихря. Совершенное познание достигается лишь рядом последовательных попыток и последовательных неудач. Каждая такая неудача является для человека сокрушающим ударом, ибо в момент его переживания человеку естественно представляется, что вся его работа пропала даром. Это и дает нам доктрину Аркана XVI в ее втором аспекте. — Всякое познание, осуществляемое методом последовательного приближения, есть ряд попыток и построений частных синтезов, последовательно разрушаемых эманацией сипы сущности идеи в ее истинном синтезе. Конечная цель, лежащая выше человека, не только притягивает его к себе, но и посылает удары, которые тем сильнее, чем сильнее она его притягивает, и наоборот. Эти удары в момент переживания чрезвычайно болезнены, человеку кажется, что все погибло, и лишь впоследствии он убеждается, что раз последовал удар, то это значит, что одна ступень восхождения кончена.

«Самый воздух есть огромная библиотека, и на страницах книг ее навсегда записано все то, что, было когда-либо сказано или прошептано. Здесь навсегда записаны изменчивыми, но безошибочными буквами вместе с первым и последним вздохом смертного, невыполненные обеты, несдержанные обещания, увековеченные в соединенных движениях каждой частички, как свидетельства изменчивой человеческой воли».

В мире астральном каждое истинное чувство целостное, развитое и законченное, являющееся стороной совершенной души человеческой, слагается из целой гаммы нежнейших оттенков и тончайших красок. Когда человек совершенен, когда он проникнулся всеми переливами данного чувства, он способен обхватить его целиком, обнять в своем существе весь этот замкнутый целостный вихрь. Этот вихрь, слагаясь из многоразличного ряда чувствований отдельных, объемлет всю совокупность единичных членов всей массы близких переживаний, обобщенных в целом вихря. Такой человек, перенося плоскость своего сознания в различные точки данного вихря, может переживать отдельные градации чувства и переходить от одной к другой легко и свободно, без тени страдания и боли, ибо их многообразие лишь придает многогранность его общему чувству. Когда человек этого не достиг, когда в нем целостное чувство еще не выявилось, отдельные модуляции его, порой противоположные друг другу, исполняют все существо его дисгармонией страдной. Отдавшись целиком какой-либо группе чувствований, проникнувшись ими и устремившись к поставленной цели, человек скоро убеждается в наличии сонма разноязычных голосов в душе своей; он страждет, его чувство падает, в нем рождается новое, и этот перелом для него порой почти бесконечно тягостен. Это и приводит нас к познанию двух аспектов доктрины Аркана XVI, аналогичных приведенным выше. — Каждое чувствование песет в себе самом свое отрицание. Будучи конкретной формой общего чувства, каждое чувствование неразрывно связано с другим, которое ему прямо противоположно. Это последнее вытекает не из свойств самих чувствований человека, а из общих законов природы. Всякое чувство, постигаемое путем последовательных гамм переживаний, есть ряд попыток и последовательного исполнения частных ощущений различными группами чувствований, разрушаемых эманацией силы сущности чувства в его истинном целом. Последний закон и есть основание теории о возвратном ударе. Всякая относительная, а потому несовершенная группа чувствований, на основании данного закона, должна неминуемо привести к самоотрицанию и возврату всей вложенной в нее энергии. Лишь в том случае, когда такая группа чувствований, направленная во вне, не разовьется до своего естественного максимума, или же, тем паче, будет питаться за счет объекта присоединением гармонирующих с ней и столь же несовершенных чувствований, этот возвратный удар может и не произойти.

В мире физическом каждая форма слагается из ряда более дифференциальных форм. Каждая из них, как запечатленное мгновение, имеет лишь ограниченное конкретное существование. Человек совершенный, видящий единство в многообразии, в круговороте форм ощущает верховный справедливый закон. Он чувствует красоту каждой из них, но не придает значения ей большего, чем она имеет в действительности. Он вполне понимает простое правило, что не следует быть plus royliste que le roi même, а потому, спокойно насладившись совершенством формы, он не имеет к ней привязанности и столько же спокойно встречает другую. Отсутствие привязанности к форме возможно лишь тогда, когда имеется опора вверху, когда за формой чувствуется сущность. Вот почему полное падение привязанности к форме есть удел лишь совершенного человека. Колеблясь между сущностью и формой, обыденный человек то там, то здесь с этой формой сживается, он считает ее как бы частью своего существа, но рано или поздно наступает пора, когда эта форма разрушается, а человек, сжившийся с ней, испытывает удар столь же болезненный, как будто бы он сам был им поражен. Это последнее и дает нам два низших аспекта доктрины Аркана XVI. — Жизнь есть неустанное движение, вечная смена форм. Человек совершенный видит в этом вечном круговороте одну лишь гармонию, одинаково царствующую как в вечности, так и в мгновении, во всей плеяде форм и в каждой из них в отдельности. Человек, принявший форму за сущность, убеждается в ошибке своей лишь с ее разрушением, а посему этот удар, повергающий форму во прах, повергает в то же время и его самого. Иероглиф Аркана XVI выражает эту доктрину одновременно во всех этих аспектах.

Аркан XVII

I. Традиционные наименования:

Spes; Intuitio; Divinatio Naturalis; Stella Magorum, Oss, Inflexus; Звезда.

II. Буква еврейского алфавита:

פ (Пхе).

III. Числовое обозначение:

Восемьдесят

IV. Символическое начертание.

Глубокая темная ночь, окутавшая землю мраком непроглядным, кончается. Сумрачными тенями, изредка более отчетливыми, но большей частью расплывчатыми, вырисовываются контуры земной поверхности, местами пересеченной глубокими оврагами, наполненными непроглядной чернью тьмы. На востоке рождается заря, и розовый свет колышется и переливается по земным складкам. Откуда-то издали несутся звуки арфы; они то замирают, то усиливаются; изредка слышатся голоса далекого, но мощного хора, поющего величественный гимн. Резким диссонансом время от времени доносится протяжный, завывающий и леденящий душу вой. На мрачном непроглядном фоне неба в воздухе реют восемь звезд восьмиконечной формы. Одна из них, большей величины, находится сверху, другие же составляют два треугольника, обращенные вершинами друг к другу; седьмая звезда находится посредине между вершинами и реет как раз под верхней звездой. Внизу на скалистой почве, опустившись на левое колено, стоит обнаженная девушка. Ее золотистые волосы распущены и облекают все тело, доходя до земли; на лбу переливается исполинский алмаз. Девушка держит два кувшина с узкой шейкой; в правой руке — золотой и из него льется струя золотого песка, в левой руке сосуд — серебряный и из него течет вода. Справа от девушки, притаившись между двумя каменьями, еле заметен маленький зеленый кустик; на нем сидит бабочка, с желтыми крылышками и черными кружками; она только что проснулась и собирается взлететь.