Сергей Лазарев - Продолжение диалога Страница 17

— У меня к вам один вопрос, — сказала женщина. — Проблем со здоровьем нет ни у меня, ни у ребенка. После его рождения прошло уже много лет, но мальчик ни на что не жалуется. Но у меня все-таки остались какие-то тревоги. Не могли бы вы посмотреть его поле?

— У него поле сияет, — ответил я. — И рядом, как яркое, сияющее пятно, присутствует ангел-хранитель. Ваши проблемы свернуты, как бы упакованы в поле, но могут еще принести ему большие неприятности, несмотря на гармонию и подстраховку. Но душа его еще до зачатия уже была достаточно чиста и наполнена любовью. У большинства женщин любовь сейчас превратилась в привязанность, и такой гармоничный ребенок у вас не мог бы родиться, поскольку поля матери и ребенка должны приблизительно совпадать. Даже не столько поле, сколько его главная структура — направленность. Вашей направленности на любовь к Богу явно не хватало. Поэтому вас, с одной стороны, подстраховали, заранее сообщив информацию, а с другой стороны, сначала разрушили привязанность, желания, судьбу и в конечном счете жизнь. И то, что вы оба прошли через смерть, было, пожалуй, единственным шансом получить недостающую порцию любви, которую вы не смогли принять из-за привязанности к жизни. У вашего мальчика очень большой уровень способностей. Но не спешите их развивать, иначе умрете либо вы, либо он.

Сначала научите его молиться, любить, прощать, радоваться и заботиться о других. Не заставляйте его развиваться, но и не мешайте ему в этом. Тогда все будет хорошо.

Я вспоминаю другую историю, более печальную. Я консультировал по телефону. Под третьим номером шла женщина, у которой была серьезная проблема. Гражданский муж настаивал на аборте. Предварительная информация, которую я узнал до общения, выглядела странно.

Гражданский муж ее безумно любил и заботился о ней лучше, чем большинство официальных. Она родила от него ребенка. Муж был счастлив. Ребенок родился прекрасным и здоровым. Прошло несколько лет, у ребенка по-прежнему все было нормально. Отношения с мужем великолепные. Она беременеет вторым. И вдруг муж неузнаваемо изменился. Он стал требовать, чтобы она немедленно сделала аборт. Она отказалась. Тогда муж сообщил ей, что если она родит ребенка, то он убьет либо ее, либо себя. Она была в полном отчаянье и решила обратиться ко мне. И вот я слышу по телефону ее голос.

— Я слышал, вы хотели сделать аборт? — задаю я вопрос.

— Я не хотела, — поправляет она, — но я его сделала.

— Тогда зачем вы решили попасть на прием? — любопытствую я.

— Я хочу все же понять, что произошло.

— Хорошо, — говорю я, — начнем по порядку. Почему вы все-таки сделали аборт, что вас подтолкнуло?

К моей матери недавно пришел один человек, — сказала она. Последовала пауза. Видимо, она собиралась с мыслями. — Он ученик. На Кавказе в горах живет один святой. Он был знаком с моей матерью. Они виделись много лет назад. Никакой информации ему о матери и обо мне никто не сообщал. Так вот, недавно он послал к матери своего ученика. Через него сообщил следующее: «Ваша дочь беременна, ей нельзя рожать этого ребенка, нужно сделать аборт. Если она его не сделает, то на последних месяцах беременности она будет парализована. И это будет только началом остальных несчастий». Так вот, — продолжала женщина, — больше никаких объяснений не последовало. Ситуация крайне загадочная, никто объяснить мне ее не может. Поэтому я обратилась к вам.

Я смотрю поле умершего ребенка и мне все становится ясно.

— Давайте опять начнем по порядку, — говорю я. — Уровень чувственности у вас огромный. Скорее всего, вы женщина красивая, волевая и незаурядная во всех планах. Масштабы чувственного плана у вас намного больше любви Божественной. Поэтому шансов родить первого ребенка здоровым у вас было мало. Но то, что при вашей красоте и незаурядности вы не были зарегистрированы официально, было для вас большим унижением. И кроме того, ваш гражданский муж имел еще одну женщину. Все это было нужно для спасения ребенка.

— Да, это так, — подтверждает она.

— Присутствие любовницы унижало вас вдвойне. У вас слишком развит интеллект, сознание. Поэтому одного чувственного унижения было мало. Должны были происходить ситуации, связанные с унижением таких понятий, как справедливость, идеалы, духовность.

Она подтверждает.

— И вы все это приняли и сохранили любовь, — продолжаю я. — Это видно сразу, когда глядишь на вашего первого ребенка, — здесь все хорошо. Но вот когда вы забеременели вторым, ситуация была совершенно другая. Отсутствие официального брака для вас уже не было унижением, вы к этому привыкли. Вы стали спокойно реагировать на возможность появления другой женщины. Муж заботился о вас, обеспечивая уют, комфорт и стабильность. Появившийся ребенок — это взрыв счастья в вашем подсознании. И если нет непрерывного устремления к Богу и стремления привести свою душу в порядок, то семейное счастье, даже неполное, основательно погружает в человеческое счастье и привязывает к нему. У вас слишком сильная энергетика и ошибки, незаметные у другой женщины, убийственны в вашем исполнении.

Мне часто задают вопрос: «Почему в Советском Союзе убивали мужчин?» Самые умные, самые светлые головы в науке, искусстве, экономике безжалостно уничтожались. А объяснение простое. Дьяволизм — это гениальность без любви. Когда общество отрекается от любви и нравственности, поклоняясь благополучию, жизни, желаниям, это общество погибает. И чем талантливее лидер этого общества, тем быстрее его талант, способности, воля и энергия при отсутствии любви к Богу будут разрушать, деформировать его душу и отравлять ауру и будущее этого общества.

— Так вот, второй ребенок, — продолжаю я, — имел катастрофическое соотношение в пользу человеческого сознания, воли и желаний. И чем талантливее мать такого ребенка, чем больше у нее остаточных запасов любви и энергии, тем дольше он проживет, реализуя программу уничтожения Божественной любви ради преклонения перед человеческим счастьем. Вам повезло, — говорю я, — что вы сообщили эту информацию. Может быть, повезло и мне. Поскольку жизнь для меня — священное понятие, я бы не смог вам порекомендовать сделать аборт. И тогда за сохранность жизни ребенка, наверное, расплатился бы собственной смертью. В лучшем случае, если бы вы начали молиться, произошел бы выкидыш. Но давайте продолжим, — обращаюсь я к женщине. — Мы все когда-нибудь придем к Богу. И любая душа рано или поздно будет чистой. Поэтому любой душе нужно помогать в обретении Божественного. Душа вашего неродившегося ребенка сейчас страдает. Разрушение жизни в какой-то степени очистило ее. Этим страданиям можно помочь, но не их прекращением, а устремлением к любви и Богу. За ребенка вам молиться нельзя. Вам его не вытянуть. Но он все равно в контакте с вами, поэтому, помогая своей душе, вы помогаете и ему. Мы в ответе за каждую несовершенную душу, связанную с нами. И если мы ее не спасаем, то мы ее топим, со всеми вытекающими последствиями. Поэтому насколько интенсивнее вы сейчас будете работать над собой, настолько через себя вы поможете всем.

Женщина прощается и кладет трубку. А мне почему-то вспоминается моя первая консультация по телефону.

Это было десять лет назад в Нью-Йорке. У меня перед этим, кстати, произошла любопытная ситуация. Прием у меня стоил 100 долларов. 50 долларов я отдавал фирме, пригласившей меня, а 50 долларов шли мне. Я тогда мог заработать несколько тысяч долларов за месяц — это для меня были огромные деньги. Когда я улетал в Нью-Йорк, жена собрала последние деньги и купила мне кожаную куртку, чтобы я солиднее выглядел. И дала мне последние 100 долларов на случай, если меня в Нью-Йорке не встретят.

И вот я в аэропорту Кеннеди. Хожу, пытаясь определить, кто меня встречает, и через полчаса с ужасом понимаю, что меня никто не встретил. Именно в этот момент меня замечает встречающий. Я, оказывается, слишком неказисто выглядел, и меня не узнали. Консультировал я профессионально, и все были довольны. У меня появилась надежда, что пару тысяч долларов я за этот месяц все-таки заработаю.

А теперь о пикантной ситуации. Через несколько дней ко мне подошла руководительница фирмы.

— Близ Нью-Йорка есть остров, там живет старушка-миллионерша. Она хочет на прием.

— Какой разговор, — ответил я. — Сотню долларов-то она найдет.

— Она найдет больше, — мягко уточнила моя начальница. — Но нужно прилететь к ней на остров, она пришлет свой вертолет. Я машу рукой: человек пожилой, можно будет слетать.

— Но тут есть нюанс, — уточнила моя собеседница. — Там нужно будет пожить дней 5–7. Питание, проживание, транспорт — за ее счет, плюс премиальные.

— А что я должен делать все эти дни? — мрачно осведомился я.

— Она человек пожилой, одинокий — улыбнешься, пообщаешься, проконсультируешь.