Владимир Шмаков - Священная книга Тота: Великие Арканы Таро Страница 18

Основателем герметической философии в Европе является знаменитый таинственный майоркский алхимик и философ Raymond Lulli. Его личность окружена целым ореолом легенд, ему приписывается открытие философского камня и делание золота в огромных размерах для английского короля Эдуарда III, причем эти соверены из алхимического золота и по сие время носят название раймондин. Это последнее обстоятельство не помешало ему однако, как истинному адепту, умереть нищим. Другая легенда приписывала ему обладание quasi-бессмертием, и лишь после нескольких столетий тяжких страданий искупления за преступное вмешательство в течение законов природы он вымолил у Господа ниспослание смерти. Перу Раймонда Луллия принадлежат два глубоких исследования, где он пытался восстановить все величие Верховной Герметической Науки: «Ars Magna» и «De Auditu Kabbalistico, sive at omnes scientias introductorium».[108]

Учение Раймонда Луллия было воспринято его гениальным последователем Джордано Бруно. Преемственность своих взглядов и всю глубину своего восхищения пред Луллием Бруно выражает в своем труде: «De compendiosa architectura et complemento artis Lulli». Попытки воссоздать герметическую науку выразились у Бруно в целом ряде сочинений: «Cantus Circoeus», «De Umbris Idearum», «Delia Causa, Principle ed Uno», «DelPInfinito Universe e Mondi», «Degli Heroici Furori», «De Minimo, Magno et Mensura», «De Monade, Numero et Figura», «De Immense, Innumerabilibus et Infigurabili Universe».

За Раймондом Люллием следует целый ряд авторов, писавших о Каббале для христиан. На первом месте стоит знаменитый исследователь области таинственного Пико делла Мирандола. Его «Conclusions Kabbalisticae»[109] представляют собой основание капитальных исследований в этой области.

За Пико делла Мирандолой следует Вильгельм Постель; его стремление создать конечную философию вылилось в труде «Clavis absconditorum a constitutione mundi».[110] В этом труде Постель именует Таро «Бытием Еноха». Это последнее наименование было столь же распространено в средние века, как и «Ключики Соломона». Будучи каббалистом, Постель искал истину главным образом в этом аспекте; ему принадлежит один из лучших переводов основы каббалистической мудрости, — «Sepher letzirah» с философскими комментариями — «Abrachami patriarchae liber lezirah, ex hebraeo versus et commentariis illustrates a Guilelmo Postello».[111] Будучи пламенным энтузиастом, Постель, исполненный радости, что ему удалось коснуться абсолютного учения, не только стремился как можно шире обнародовать свои открытая, но даже дошел до наивности. Так, он написал послание отцам заседавшего в то время Трентского Собора, что он нашел абсолютную доктрину, скрывавшуюся от начала мира, и настаивал на том, чтобы это учение стало бы догмой католической веры.[112]

Каббалистическая герметическая философия в алхимическом аспекте, изложенная в «Asch Mezareph»,[113] таинственной мистической книге, была дешифрована Николаем Фламмелем, достигшим с ее помощью, по преданию, успеха в Великом Делании наравне с Раймондом Люллием.[114] По обычаю средневековых мистиков, Николай Фламмель не обнародовал результатов своих исследований, и «Asch Mezareph» дошел до наших дней в своей загадочной символике недоступным пониманию.

В противовес Фламмелю, учение Каббалы было раскрыто Европе работами Reuchlin’a: «De arte cabbalistica»[115] и «De verbo merifico».[116] Труды Reuchlin’a, хотя и не относятся непосредственно к Таро, но они открывают целый ряд частных доктрин, изъясняя синтетические воззрения каббалистов по основным вопросам космогонии и философии.

За Рейхлином следует знаменитый Cornellius Agrippa; его работы также представляют собой попытки достижения конечного синтеза. Обладая огромным талантом, Агриппа вмещал в себе самые разнородные крайности: в «De occulta philosophia»[117] oн излагает общие основы герметической науки с пламенным энтузиазмом; наоборот, в «De incertitudine et vanitate scientiarum»[118] он предается самым скептическим рассуждениям. Труды Агриппы, несмотря на крайне темный язык и отсутствие должной систематики, являются однако по обилию материала и смелости мысли классическими трудами европейского мистицизма.

В противовес Агриппе, Knorr de Rosenroth дал классический образец систематического изложения наиболее трудных и малоисследованных проблем. Его «Kabbala denudata, seu Doctrina Hebraerum transcendentalis»[119] является одним из наиболее известных и классических трудов по исследованию каббалистических учений.

Не менее известен также труд Генриха Кунрата: Непг. Khunrat. «Amphitheatrum sapientiae aeternae, solius verae chris-tiano-cabbalisticum, divino-magicum…»,[120] в котором автор также излагает синтетическую философию.

Переходя к позднейшему времени, мы видим, как и раньше, что большинство оккультных авторов умалчивают о Таро, хотя, тем не менее, они не только с ним знакомы, но именно на основании его и по его схеме излагают свои идеи. На первом месте стоит апостол мартинизма маркиз Клод де Сен-Мартен. Его классический труд: Louis-Claud de Saint-Martin (Le Phil… Inc…) «Tableau naturel des rapports qui existent entre Dieu, 1’Homme et 1’Univers»[121] целиком написан по схеме Таро и разделен на 22 главы. Сен-Мартен занимается главным образом философией мистики и поясняет ряд основных доктрин, благодаря чему он является одним из наиболее ценных авторов. Сен-Мартен, излагая свое учение, поддерживается quasi-христианского аспекта, что делает его «христианским каббалистом», весьма близ ким знаменитому апологету первых веков христианства — Оригену.[122]

Подобно Сен-Мартену, по схеме Таро пишет Éliphas Lévi: «Dogme et Rituel de la Haute Magic»;[123] это сочинение представляется одним из наиболее известных в настоящее время. Не давая конкретных ценных сведений, Элифас Леви вводит читателя в круг мистических воззрений, захватывая его блеском языка и изящностью построений. Первая часть этого труда есть в русском переводе, сделанном весьма неудовлетворительно. Из других работ Элифаса, весьма многочисленных, особую ценность в наших глазах имеет также «Histoire de la Magie».[124]

Среди представителей мистики XIX века с особенной яркостью выделяется Станислав де Гуайта. Первый его труд «Essais des Sciences maudites — Au Seuil du Mystère»[125] представляет собой введение к его главному труду — «Le Serpent de la Genèse», который должен был выразить во всей полноте оккультные законы Книги Гермеса. Разделенный на три сеп-тернера (т. е. по семь Арканов, а последний Аркан долженствовал быть общим заключением), этот труд был разбит на три отдельных сочинения. Первые два тома были напечатаны под следующими названиями: Premiere Septain (Livre I) «Le Temple de Satan»[126] и Seconde Septain (Livre II) «La Clef de la Magie Noire».[127] Третий том, долженствовавший носить название «La Science du Mal», касающийся 3 септернера Арканов, не был издан, вследствие ранней смерти автора в 36 лет. Труды Станислава де Гуайта представляют собой величайшую библиографическую редкость, ибо по воле наследников (черных католиков) они не могут быть переизданы вновь. Эти книги являются одними из наиболее ценных во всей европейской мистической литературе.[128]

Из современных авторов в первом ряду стоит Папюс с его трудами, специально посвященными Таро: Papus: «Le Tarot des Bohemiens» и «Le Tarot divinatoire». По русски есть перевод «Предеказательного Таро». Чрезвычайно ценны приводимые рисунки карт Таро; они являются лучшими из всех, которые нам пришлось увидать.

Из русских трудов надо отметить: Курс энциклопедии оккультизма, читанный Г. О. М. в 1911–1912 академическом году в городе, С.-Петербурге. Составила ученица № 40 F. F. R. С. R.». Труд Г. О. М. (Григория Оттоновича Мебеса) является весьма ценным по материалу и замыслу, но изложение прямо невозможное. Заслуживает внимания также «Символы Таро»[129] Успенского — небольшая брошюра, но весьма красиво, вдохновенно написанная. Переведена на английский язык. — «The Symbolism of the Tarot. Philosophy of occultism in pictures and numbers» by P. D. Ouspensky. Translated by A. L. Pogossky. St.-Petersbourg, 1913.

Если современные мистические источники столь немногочисленны, то с другой стороны религиозные и философские памятники представляют собой безбрежный материал для изучения Таро. Религиозно-философская литература Индии представляет собой такую роскошь бесконечно интересного материала, что способна заполнить не одну, а несколько жизней пытливого исследователя. На пути моего исследования я придерживался главным образом воззрений школы веданты, как наиболее древней и спиритуалистической. Великий исполин разума и мудрости Йогавасишта и его школа через свои изречения украсили мой труд бриллиантами Истины. Пураны и Упанишады помогли мне разобраться в самых сложных вопросах. Литература о памятниках индусского гения настолько обширна, что я лишен возможности ее привести и предоставляю читателю самому обратиться к специальным исследованиям.

Гностические школы первых веков христианства и апологии его главнейших деятелей также представляют собой богатейший материал. Многие из сочинений ересиархов суть величайшие памятники мудрости, находящиеся в прямой преемственности с мистериями античного мира и мистицизмом Востока. Учение об Демиурге и Зонах является одной из блистательнейших страниц истории человеческого мышления; идеи Симона Мага, Валентина и Василида, вылившиеся в сонм творений гностических во главе с «Πιστις Σοφια»,[130] послужили звеном между Каббалой средних веков и герметизмом древности. Характерной особенностью гностических учений является их стремление к эзотеризму, т. е. строгому отделению чистой науки, предназначенной для избранных, от элементарных верований, предлагаемых толпе. Благодаря этому, гностики находились в непосредственной преемственной связи с мистериями Востока и Эллады; именно на основании их великого научного опыта они стремились воссоздать величие древних Посвящений, тщательно откидывая догматизм и формализм узкой иудейской мысли. Эллинизируя христианство, они вливали в него мощным потоком учения, древние как мир, и обновив и проанализировав их, они создали стройную систему религиозного и философского мышления.[131] К сожалению, именно благодаря этой своей черте они навлекли на себя дикую ненависть представителей иудейской традиции, решившей во что бы то ни стало сделать религию доступной массам. Одержав победу, отцы церкви, державшиеся взглядов противоположных гностическим, с таким усердием уничтожали все произведения ересиархов, что до нас дошли лишь немногие из них отрывки. Так, например, для нас осталась навеки непонятной личность одного из интереснейших деятелей в области религиозных исканий — Симона Мага, благодаря не только утрате его главнейшего сочинения: «‘Απόφασις μεγάλη», но и работ всех его ближайших последователей. Апологеты церкви, в особенности Ориген и Тертулиан, исказили учения гностиков до полной неузнаваемости, до бессмысленного абсурда. К счастью, в половине XIX в., на Афоне была найдена замечательнейшая рукопись, известная под именем «Philosophumena» — «Φιλοσοφούμευα» — настоящее название которой есть «Κατα πασών άιρέσεων έλεγχος», автором которой является епископ Ипполит. Это замечательнейшее произведение было переведено и издано на латинском языке в Геттингине под следующим названием: «S. Hippolyti episcopi et martyris Refutationis omnium haeresium librorum decem quae supersunt». Ed. Duncker et Schneidewin. Gottingae, 1859. Можно сказать, что почти все сведения современной исторической науки о гностицизме и истинном характере работ его представителей почерпнуты именно из творения Ипполита. Бессмысленные бредни, приписываемые гностикам ревностными апологетами, под могучим воздействием правды, нерушимо сохранившейся на пути стольких веков, сразу претворились в блистательнейшие творения философского гения.