Елена Коровина - 4 шага к богатству, или Храните деньги в мягких тапочках Страница 18

Пышных торжеств Павел Михайлович не хотел. Был бы жив его брат Сергей, пожелал бы большого праздника, он ведь всегда был светским щеголем и любителем «щедрых компаний». Уж он бы радовался открытию как ребенок – не то что старший брат, который всегда был стеснительно-скромен и предпочитал оставаться в тени.

Но за день до открытия стало известно, что в галерею приедет сам император Александр III. Павел Михайлович только ахнул – это ведь надо выходить встречать, кланяться… Неприятно, да ничего не поделаешь, идти надо.

Третьяков нащупал первую ступеньку своей новенькой лестницы и шагнул вниз. И тут громко стукнула входная дверь. К ужасу своему, Павел Михайлович увидел, что у подножия лестницы появился император. Третьяков хотел ринуться навстречу, да побоялся скатиться по навощенным ступенькам. Так что император был вынужден подниматься купцу навстречу. Получалось, что не император своим приходом оказывал честь коллекционеру, а тот, спускаясь, – императору. Третьяков даже смутился: как бы конфуза не вышло. Но на середине лестницы Александр и Третьяков встретились, и император первым пожал коллекционеру руку.

Потом все пили кофе в Васнецовском зале, где любовно развешанные полотна «После побоища Игоря Святославича с половцами» и «Аленушка» блестели заново позолоченными рамами. Причем сначала кофе разливала Вера Николаевна, жена Павла Третьякова, а потом – сама императрица. Затем пошли по галерее, осматривая и любуясь картинами. В Суриковском зале государь оживился:

– Хотел бы я приобрести у вас «Боярыню Морозову»!

Но Третьяков лишь руками развел:

– Она уже не моя. Принадлежит городу, а вместе с ним – России!

И тогда Александр III низко поклонился Павлу Михайловичу.

После посещения галереи императором московское начальство расстаралось пожаловать «господина Третьякова потомственным дворянством». Но тот решительно отказался:

– Я купцом родился, купцом и помру! Репортеры понабежали:

– Господин Третьяков, кому вы более всего обязаны в сей счастливый час своей жизни?

– Русским художникам! – ответил Павел Михайлович, а сам заулыбался в усы – вспомнил, как давным-давно обучал-наставлял начинающего купца Павлушу Третьякова его старый бухгалтер Ефимий Сидорович Семипятов: «Денежки счет любят – утренний променад… Поток свободно перетекать должен: положишь новую денежку в пачку – старую потрать… А пачки лучше всего складывать по десятке или двадцатке…»

Вот с тех пор Павел Третьяков и складывает всю жизнь. И на галерею хватило, и на приданое дочерям, и сыновьям в наследство. А все равно еще что-то около миллиона остается. Видать, прав был старый бухгалтер, когда учил Пашу правильный счет вести.

Да уж, с этим никак не поспоришь! А кто сомневается, всегда может в Москве в Лаврушинский переулок завернуть. Там, в бывшем доме Третьяковых, и по сей день находится известная всему миру Третьяковская галерея. Право слово, было что-то очень важное и весьма сильное в жизненных навыках московских купцов XIX столетия. И знаете, что у них главным было? Советов они слушались, старшим не перечили, а стремились их опыт использовать. Почему бы и вам не попробовать? Разве сложно в умном кошельке, где лежат монетка от богатого человека и неразменная денежка – утром, когда солнце вовсю светит, вынуть деньги да и пустить их на променад-пересчет?

К правилам этого пересчета, рассказанным старым бухгалтером Семипятовым, только вот что добавить следует. Когда поутру деньги считать станете, проследите, чтобы двери и окна комнаты, где подсчет идет, закрыты были. И вообще, когда с деньгами работать станете, двери и окна всегда закрывайте. Иначе, как гласит старинное поверье, деньги быстро от вас уйдут. Через открытую дверь, потому что «дверь открываем – деньгу выпускаем», ну а уж если окно открыто, то известно: «деньги на ветер».

Теперь комментарий, почему пачки по 10, 20 банкнотов каждого достоинства. Тут надо обратиться к тем, кто занимается старинной наукой – нумерологией, изучающей и толкующей цифры. Оказывается, в основе числа 10 – единица, однако число это одиноко в своей единичности, и потому пачка по 10 купюр будет притягивать к себе денежных дружков. А ноль, стоящий после единицы, – оградительный знак круга и в то же время символ выхода в астрал, откуда всегда можно позвать помощников, в данном случае денежных.

А вот пачка по 20 купюр одного достоинства рассчитана на то, что сама заставит хозяина своего работать для получения денег. Ведь двойка – число женское, а кто лучше Прекрасной Дамы может сподвигнуть рыцаря на подвиг? Однако 20 банкнотов не просто станут влиять на подсознание человека, но и передавать ему свою энергию, которая поможет ему в денежных делах.

Есть и еще одно правило. Деньги в пачках, где сложено по 10 или 20 купюр, работают на хозяина – то есть их энергия положительна для человека. Но когда их складывают большим количеством (от 40 до 80), они начинают работать на себя и вполне могут сами стать вашим хозяином. Тогда не они будут исполнять вашу волю, а вы – их. Они же начнут диктовать свою. Недаром замечено: чем больше средств обретает человек, тем больше он то тоскует, не желая расстаться даже с копеечкой, а то тратит в бешеной лихорадке, остановиться не может. Хотя обычно и понимает, что все это ему не нужно, что всегда найдется тот, кто накопит больше, и тот, кто сможет потратить больше. Но тут бедняга уже не властен, купюры диктуют свою игру – доказать кому-то (часто мифическому), что ты (их хозяин) круче, богаче другого, что у тебя на счете денежные горы и ты сможешь потратить столько, сколько другой не сможет. Вот тут-то и начинается бег на месте – за мифической победой. Бег бесконечный, повторяющий сам себя, но не приносящий никакой радости – начинается темная и тяжелая сила денежной «восьмерки». Ведь 8 – хоть и число, заведующее делами, но еще и символ бесконечности, постоянно сам себя повторяющий. Частенько люди, складывающие свои сбережения в пачки с этим денежным числом, которое, по идее, должно приманивать богатство, вдруг вспоминают о власти дьявола, о сглазе и черной карме. Помилуйте, при чем здесь карма?! Просто вы попали в зону отрицательного денежного влияния. И в этой зоне все не по вашему веленью, а по денежному хотенью…

А вот если вы будете складывать деньги по 90 или 100 купюр, их полярность будет положительна к человеку. Однако 100 – более сложное число. В его основе – опять единица с нулями, основа всего – начало и конец. Так что по 100 купюр советую складывать деньги только крупных достоинств (в рублях – от тысячи, в евро и долларах – от ста).

Запоминалка:

Денежки счет любят.

Рецепт пятнадцатый:

Помните, пересчитывать свои деньги следует только по утрам, они же утренний променад любят. Ну а в семейной жизни, дорогие мои, складывайте купюры по десять или двадцать в пачке, как учил старенький бухгалтер, – безопасней будет. Да и сон слаще, и вас не будет беспокоить, что наступит момент, когда денежный поток все смоет. Конечно, что-то у кого-то останется. Но вот у кого?..

Разговор второй

Потайная комната в трактире у Тестова

Был во второй половине XIX века такой известнейший трактир в Москве. Славился своими многослойными пирогами-расстегаями. Конечно, расстегаи и в других трактирах подавали. Но только у Тестова они были аж в сорок слоев: и мясные слои, и рыбные, и сырные, и грибные, и копченые, и мореные, и еще бог весть какие. А венчали все икорные слои – красный, черный да еще с молокою. Словом, не обед – а райское наслаждение. Купцы к Тестову валом валили. Кушали – услаждались, тут же и работой «разговлялись»: по рукам ударяли – сделки заключали. А чтоб другие посетители при сих сделках не мешались, купцы в потайную комнату отправлялись. Но и туда блюда с напитками требовали. Известно, без чарочки каковы подарочки? А без закусочки нет в делах и прикусочки.

В один из благословенных дней потайная комната трактира особым спросом пользовалась. Чуть не полсотни сделок за день разные купцы там заключили да это дело спрыснули. Трактирные половые, до чего уж умелые да расторопные, и те умаялись, на ногах не стоят. Пришлось кликнуть трактирного мальчика. Тот хоть и не таков спец, но уж охлажденную водочку «со слезой» в хрустальном графинчике подать сможет.

Да только и юркий малец умаялся, туда-сюда бегая. Ведь «интересы» купеческие широки: кому холодцу со льдом подать, а кому и горячего чаю. Словом, к концу смены мальчонка в подсобном помещении тоже на лавку грохнулся. Бывалые половые, уже в себя пришедшие, над ним подтрунивают:

– Ну как, набрался уму-разуму? Мальчик только охает:

– Пытался я, дяденьки. Да ничего не уразумел. Говорят господа купцы вроде по-русски, а ничего не поймешь. Один кричит: «Такого товару мне не надо и на канарейку пару!» Другой усмехается: «Держи мою Катеньку крепче, а то другому отдам!» Неужто купцы наши людьми торгуют да птицами?