Альберт Пайк - Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2 Страница 2

Тут можно читать бесплатно Альберт Пайк - Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2. Жанр: Религия и духовность / Эзотерика, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Альберт Пайк - Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2 читать онлайн бесплатно

Альберт Пайк - Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2 - читать книгу онлайн бесплатно, автор Альберт Пайк

Миром правят мертвые. Живые лишь повинуются им. И если душа способна после смерти человеческого тела видеть происходящее на Земле и следить за преуспеванием тех, кого она любила в земной жизни, наверное, самое большое счастье для нее – видеть, что добрые дела, свершенные ей, растут и ширятся с течением времени, подобно ручьям, сливающимся в полноводную реку, и приводят к улучшению жизни отдельных людей, семей, государств и всего мира в целом; а самое большое горе для нее, наверное, – видеть, что злые ее поступки до сих пор приносят горе и беды живым спустя много лет после того, как сама плоть ее земного тела превратилась в прах, а имя и дела его стерлись из памяти людей.

Нам неведомо, кто из великих мертвецов управляет нашими судьбами. Вселенский род человеческий неразрывно связан этими влияниями и привязанностями, которые в высшей степени четко определяют его судьбы. Человечество – единое существо, а отдельный человек – всего лишь одна из его клеток. Все сказанное, сделанное, помысленное давно умершими людьми в прошлом создает некую модель, охватывающую нас своими принципами и управляющую нашим поведением. Мы действительно принимаем свою веру такой, какой завещали ее нам великие властители дум прошлого, и перед их авторитетом разум наш бессилен.

Мы были бы готовы заключить или расторгнуть практически любой договор, но между нами и нашими возможными поступками нерушимой стеной стоят законы, заповеданные нам древними английскими судьями и живущие и поныне, когда сами эти судьи уже много веков назад истлели в земле. Мы бы раскинули границы своих владений там, где это было бы угодно нам самим, однако законы, принятые английским парламентом при Первом или Втором Эдуарде и с тех пор прошедшие неизменными сквозь века, запрещают нам столь бесконтрольно претворять в жизнь свою эгоистичную волю. Мы бы с радостью воспользовались тем или иным своим преимуществом, но закон, установленный каким-то древним римским сенатором еще до Юстиниана или самим великим Цицероном, лишает нас этого преимущества или настолько ограничивает возможности воспользоваться им, что оно практически исчезает. То нам запрещает Моисей, это – Альфред. Мы бы с радостью продали свою землю; но заповедь нашего отца или деда, или еще какого-нибудь дальнего предка, зафиксированная на подверженной тлению бумаге, запрещает нам это, точно рука мертвеца высовывается из могилы и осуждающе грозит нам пальцем. Стоит нам только собраться согрешить или ошибиться, как тут же слова нашей давно умершей матери, сказанные нам в детстве и тут же растаявшие в воздухе, прочно забытые нами на долгие годы, неожиданно всплывают в нашей памяти, с необоримой силой удерживая нас от необдуманного поступка.

Так мы повинуемся мертвым, и так живые будут повиноваться нам в печали и радости, когда нас не станет. Мысли прошлого – это законы настоящего и будущего. Все, что мы говорим и делаем, не имеет никакого значения, если плоды этих мыслей и деяний не переживут нас на Земле. Единственные мысли, достойные обдумывания, единственные деяния, достойные осуществления, – это те, которые будут жить и после нашей смерти, войдя, таким образом, в великий свод Законов Мертвых. Стремиться к тому, чтобы сделать нечто, воздаяния за что не будет при жизни, а только после смерти, когда нам уже все равно, – вот высочайшее стремление, на которое только может оказаться способен человек.

В этом должно быть стремление каждого истинного и верного масона. Зная неспешность, с которой Господь производит все великие перемены на Земле, он не может и не должен надеяться посеять семена и собрать урожай в течение одной своей земной жизни. Неизбежная судьба и высочайшее предназначение великих праведников мира сего, за редкими исключениями, состоит в том, чтобы сеять семена, всходы которых пожнут их далекие потомки. Творящий добро только ради того, чтобы быть за это вознагражденным, материальными ли благами, благодарностью ли, славой ли, – подобен ростовщику, отдающему деньги в долг, чтобы потом ему их вернули с процентами. А вот если «награда» за благие деяния состоит в клевете, насмешках, общественном порицании, ненависти или, в лучшем случае, тупом безразличии или холодной неблагодарности, – то это естественно, а посему не беда, ибо наверняка найдется хоть один человек, которому хватит ума оценить благое дело и поблагодарить и восславить благодетеля человечества, не сразу – так потом. Он останется в веках, будет великое и таинственное Будущее помнить его имя или забудет навеки.

Мильтиаду повезло именно потому, что его отправили в изгнание, а Аристиду – потому, что его подвергли остракизму, ибо согражданам его надоело именовать его Справедливым. Повезло и Спасителю; не повезло только тем, кто отплатил Ему за неоценимый Его дар всему человечеству и за жизнь Его, проведенную в трудах и наставлении народа ради его же блага, распятием на кресте вместе с разбойниками. Палач умирает и гниет в земле, и спустя много лет люди произносят его имя с отвращением, но самими своими делами он делает славной и бессмертной память своих жертв.

Масон, принесший благо своей стране и своему народу, должен заранее рассчитывать если не на преследование и клевету, то на равнодушие и безразличие тех, чьего блага он взыскует и от кого ожидает такой же заботы о благе друг друга. Обычно Истина завоевывает сердца людские гораздо медленнее, чем растет дуб, кроме тех случаев, когда сознание людей претерпевает кардинальные изменения в назначенное время, когда приходит новый великий Пророк и Спаситель и сверхъестественные силы заставляют расти и бурно развиваться новую религию; посему всякий сеятель просто не может и не должен надеяться стать и жнецом. У Спасителя на момент Его земной смерти было двенадцать учеников, из которых один предал Его, а один отрекся от Него. Для всех нас достаточно должно быть того лишь точного знания, что плоды появятся в нужное время. Ни в коей мере не должно нас волновать, кто и когда соберет их. Наше дело – сеять семена добра. А уж дело Господа – наделять плодами тех, кого Он сочтет достойными их, и если не нас, то тем более славны наши дела.

Сеять, чтобы другие сжали, трудиться ради тех, кто будет населять Землю спустя века после нашей смерти, творить ради будущего, тем самым продлевая свою собственную жизнь, царить в умах еще не родившихся людей, благословлять дарами Истины, Свободы и Света тех, кто так никогда и не узнает имени дарителя, не заботиться о внешнем блеске усыпальницы своего бренного праха, – вот предназначение истинного масона и вообще любого праведного человека.

Все величайшие и благие процессы в природе протекают крайне медленно и почти незаметно, шаг за шагом. Только разрушение и уничтожение подобны бурям. Извержение вулкана и землетрясение, торнадо и лавина внезапно набирают полную и жестокую силу и наносят свои страшные удары. Везувий за одну ночь похоронил под слоем пепла Помпеи и Геркуланум; весь Лиссабон пал ниц пред Господом через миг после того, как земля сотряслась в первый раз; целые альпийские деревни лавины стирают с лица земли за один миг; целые огромные леса торнадо вырывает с корнем и переносит на многие мили. Эпидемии уничтожают тысячи людей за один день; шторм за один час покрывает побережье осколками погибших кораблей.

Посох пророка Ионы пророс и зацвел за одну ночь. Но много веков назад в Англии, задолго до того, как норманнский завоеватель наступил кованым сапогом на горло простертого на земле сакса, некий неизвестный странник-варвар, житель этого никому еще в мире не известного острова в Северном море, просто от нечего делать, закопал в землю желудь, – и пошел дальше, неведомо куда и зачем, чтобы навеки исчезнуть в таинственной пелене прошлого. Потом он умер и был всеми позабыт; а желудь, между тем, продолжал лежать в земле, и внутри него, во тьме, продолжала действовать огромная скрытая сила. Со временем из него выстрелил нежный побег, который питался светом и теплом Солнца и влагой утренней росы; потом появились первые тонкие листочки, которым суждено было выжить и вырасти, потому что так случилось, что ни олень, ни дикий бык не сжевали их и не смяли своими копытами. Шли годы, и побег превратился в молодое деревце, регулярно теряющее листья осенью и покрывающееся новыми листьями весной. А годы все шли и шли, и вот уже Вильгельм – норманнский бастард, завоевал Англию и разделил ее между своими баронами, а молодое деревце все так же росло и все так же питалось утренней росой, а птицы строили в его ветвях гнезда для своего потомства на протяжении многих своих недолговечных поколений. А годы все шли и шли, и в его тени прилег отдохнуть одинокий дикий охотник, и Ричард Львиное Сердце приступом взял Акру и Аскалон, и горделивые и отважные бароны вырвали у Иоанна Безземельного Великую Хартию Вольностей, но чу! наше деревце превратилось во взрослое дерево, и распростерло свои ветви далеко в стороны, и вознесло свою вершину еще выше, еще ближе к небесам; оно протянуло свои корни глубоко к центру земли, чтобы твердо и прочно стоять посреди всех бурь и штормов, бушующих в его ветвях; и когда Колумб бороздил неведомые просторы Западной Атлантики, и когда Кортес купал в крови святой крест, и когда гугеноты, пуритане, кавалеры и последователи Пенна искали мира и покоя за океаном, – великий дуб продолжал стоять, нависая над всем лесом, могучий, высокий, прочно укоренившийся, гордый, не замечающий века, с огромной скоростью проносящиеся мимо него с тех самых пор, как странник-варвар зарыл в землю один-единственный желудь; он превратился в гигантское старое дерево, покрывающее тенью своей кроны огромное пространство, а древесины его хватило бы для постройки целого флота, готового пронести пушки великой новой республики по всем морям мира в огне и дыму залпов. И тем не менее, если бы кто-нибудь уселся перед первым пробившимся из земли к свету побегом и непрерывно следил бы за его ростом вплоть до тех самых пор, когда орлы свили гнезда в недосягаемой дубовой кроне, – он не сумел бы заметить, как растет это дерево.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.