Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра Страница 21

Фестиваль получился очень красивым. К тому же он выпал на лунное затмение. Уже лежа в постели и наблюдая за тем, как красная луна тонет в утреннем небе, я ощущала себя в раю.

Глава 7

Раджнишпурам – продолжение

Печальный факт человеческой жизни состоит в том, что если человек или группа людей отличаются от вас, то вы их боитесь. Я выросла в маленьком городке Корнуолла, в Англии, где чужаками считались даже жители соседней деревни. И было недостаточно просто родиться в этом городке, чтобы тебя принимали, как свою, нужно было, чтобы хотя бы кто-то из родителей вырос здесь же. Конечно, неудивительно, что местные жители так на нас реагировали, хотя их реакции были чрезмерными и жестокими. Крики местного священника: «Сатанисты, убирайтесь восвояси!», футболки с надписью: «Лучше умереть, чем носить красное» с изображением ружья, направленного в лицо Ошо, и бомба, взорванная в отеле Портленда, – все это было чересчур.

Но, однако, я не думала, что даже власти США будут действовать в отношении нас предвзято и безответственно.

Наша коммуна была успешным экологическим экспериментом. Мы приехали в заброшенную пустыню, приложили массу усилий и превратили это место в оазис. Мы построили плотину и направили воду на поля. Мы выращивали фрукты и овощи, стремясь перейти на полное самообеспечение. Община перерабатывала до семидесяти процентов отходов. Обычный американский город в лучшем случае способен утилизировать лишь от пяти до десяти процентов мусора, а многие города не занимаются этим вообще. Мы заботились о земле, на которой жили, и старались ничем ее не загрязнять. Система сточных вод была устроена таким образом, что после того, как воду закачивали в резервуар, она подвергалась биологической очистке и потом направлялась в трубу, проложенную по дну долины. Там она проходила через систему многочисленных фильтров и затем использовалась для орошения полей. Мы спасли почву от глубокой эрозии, посадив в долине десять тысяч деревьев. Многие деревья растут там до сих пор, десять лет спустя, на вновь опустевшей земле. Я слышала, что фруктовые деревья так обильно плодоносят, что ветви ломаются под тяжестью фруктов.

В 1984 году Ошо заметил:

«Они хотят уничтожить наш город и ссылаются на законы о землепользовании. При этом никто из этих идиотов так ни разу и не приехал сюда, чтобы убедиться, что мы действительно нарушаем закон. Неужели они могут создать тут нечто большее, чем мы? Пятьдесят лет здесь никого не было, и все были счастливы, словно именно так и нужно распоряжаться землей. И вот теперь мы начали обрабатывать этот участок. Мы хотим, чтобы наша община сама себя обеспечивала: мы выращиваем овощи и фрукты, сами готовим еду, шьем одежду. Мы всеми силами стараемся перейти на самообеспечение.

Здесь пустыня… Порой мне кажется, что это просто судьба таких, как я. Моисей скитался по пустыне, а теперь и я оказался среди камней и колючек и пытаюсь создать здесь оазис. Мы уже многое сделали. Посмотрите на мой дом, можно подумать, что это вовсе не Орегон, а Кашмир…

А эти лентяи отказываются приехать сюда и посмотреть, что здесь происходит. Сидят там себе в своем Капитолии и думают, что мы здесь нарушаем закон. Если уж облагораживание земли противозаконно, то такие законы противоречат самой жизни, их нужно собрать в кучу и сжечь! Пусть сначала придут и убедятся сами, а уж потом попробуют доказать, что это незаконно. Но они просто трусят…» («Библия Ошо»).

Дело о нарушении законов о землепользовании ходило между верхней и нижней судейскими палатами до тех пор, пока мы его не выиграли. Но было уже поздно, потому как это случилось через год после закрытия общины. Угроза со стороны саньясинов больше не существовала, и поэтому можно было признать город законным.

Ожидая решения суда, мы не могли начать какой-либо бизнес, не могли даже установить достаточно некоммерческих телефонных линий. Ближе всего к нам находился небольшой городок Антилоп. В нем было всего сорок постоянных жителей. Он стоял в отдалении от крупных магистралей и был окружен рощей высоких тополей. От нас он был в тридцати километрах. Мы перетащили туда один из трейлеров, в надежде что это поможет нам вести дела. Один трейлер и несколько саньясинов – однако нас тут же обвинили в том, что мы хотим захватить город. Жутко испугавшись, местные жители пытались применить к нам антикорпоративные законы, но мы подали на них в суд и выиграли. Поднялась шумиха, которая заинтересовала американцев больше, чем их любимые сериалы.

Газеты и телевизионные станции обратили на нас внимание – Шила предстала перед народом большой злобной ведьмой, а жители Антилопа оказались выразителями всеобщих страхов, а также национальными героями, защищающими свой дом.

Шумиха росла. В итоге еще несколько саньясинов переехали в город, выбрали своего мэра, перестроили дома и назвали город «Городом Ошо», а потом развернулись и ушли назад в долину Раджнишпурама, бросив все на полпути. Тем временем городок Антилоп стал известен на всю страну, а его немногочисленные жители давали интервью на радио и телевидении – битва продолжалась.

Шила начала чувствовать себя звездой. Ее постоянно приглашали на телевизионные передачи. Думаю, что ее грубое поведение, типа неприличных жестов вместо ответов, поднимало рейтинг того или иного шоу.

К нам приехало много новых саньясинов из Европы, которые никогда раньше не видели Ошо. Для них Шила была богом, на которого они молились. На встречи жителей Раджнишпурама она всегда приходила в окружении молодых людей, смотревших на нее с восхищением. То были молодые европейцы. Они приветствовали аплодисментами любое ее заявление. Меня же подобные собрания приводили в ужас. Все это казалось очень похожим на молодежное движение, начатое Гитлером. Я все чаще уходила в горы.

По мере того, как борьба с «внешним миром» нарастала, начались и внутренние разногласия. Вивек и Шила даже как-то провели собрание в кафе «Магдалена», уверяя саньясинов, что между ними нет никакого конфликта и что все в порядке. И хотя они выглядели искренними и сама встреча была очень трогательной, тем не менее наши догадки об их ссоре лишь подтвердились. Иначе зачем вообще было устраивать эту встречу?

Вивек не доверяла Шиле ни на грош и не давала ей ключи от дома Ошо. Когда Шиле нужно было увидеться с Ошо, ей приходилось сначала звонить Вивек и договариваться о встрече. Дверь открывалась ровно в ту минуту, когда Шила приходила, и закрывалась сразу же после ее ухода. К тому же Шиле запрещалось проходить через наш дом, откуда она могла попасть в трейлер Ошо. Она была вынуждена пользоваться боковым входом. Такое решение было принято потому, что как только она у нас появлялась, тут же возникал какой-нибудь скандал. Конечно, она чувствовала себя уязвленной, ведь это лишало ее власти.

Шила никогда не рассказывала Ошо об этих, как она сама говорила, пустяках, потому что у нее хватало ума понять, что он тут же ограничит ее власть. Я тоже не рассказывала ему о выходках Шилы, ведь, несмотря ни на что, Раджнишпурам рос и становился все лучше и лучше. Я наивно верила, что если она срывает свою злость на нас (тех, кто жил рядом с Ошо), то она будет вести себя спокойно с остальными членами общины. Но я ошиблась.

Я не помню, чтобы я страдала, живя в Раджнишпураме, хотя и работала по двенадцать часов в день, а правил, указывающих на то, что мы можем делать, а что нет, с каждым днем становилось все больше. Однажды Ошо спросил меня, не устаю ли я, а я ответила, что уже даже не могу вспомнить, что такое усталость.

Я думала, что все испытывают такое же блаженство, как и я. Простите меня, но жизнь в Раджнишпураме не казалась мне тяжелой. Из-за своего невежества мы позволили собой управлять – отдали власть женщине, которая недооценивала нашу разумность и порой запугивала нас, стремясь сохранить свое превосходство. Но мы поняли это не сразу, а пока наслаждались жизнью. Когда саньясины собираются вместе, чаще всего они просто смеются.

А вот Вивек ужасно страдала. Причиной было гормональное расстройство, проявляющееся в приступах депрессии. Но еще я думаю, что Вивек была исключительно восприимчивой, и ее предчувствия насчет Шилы сводили ее с ума. Она вообще была склонна к депрессиям, которые могли длиться две-три недели. Изо всех сил мы старались ей помочь, но безуспешно. Она просила оставить ее одну, и мы соглашались.

Однажды она решила уехать и уговорила своего друга Джона отвезти ее в Салем, за четыреста километров от Раджнишпурама, где она могла сесть на прямой самолет до Лондона. Джон приехал к нам вместе с группой актеров из Голливуда. Эти несколько саньясинов приезжали еще в Пуну, а теперь совсем оставили свои роскошные апартаменты в Беверли Хиллз и перебрались сюда поддержать наш эксперимент.

Целых восемнадцать часов Джон и Вивек пробирались сквозь сильный буран – видимость была нулевая, да еще и гололед на дороге. Но… они успели.