Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра Страница 23

После прогулки меня вызвали в Джизес Гроув (дом Шилы) и попросили рассказать о случившемся. Я была героем дня! Мое эго раздулось до небес. Я чувствовала прилив энергии. Все внимание было направлено на меня. Я надавала охранникам советов относительно того, как им лучше работать. Наше собрание закончилось к обеду, и я пошла на автобусную остановку. Ожидая автобуса, я чувствовала себя на высоте и болтала без умолку. Я была очарована собой. Но вдруг меня как обухом по голове стукнуло, я поняла – вот оно какое – сладкое ощущение власти. Это наркотик, на который люди подсаживаются как на крючок и в итоге продают свою душу.

Шила контролировала людей, либо наделяя их властью и полномочиями, либо лишая их всего этого. Я думаю, что власть отравляет, как любые наркотики, разрушает человеческую осознанность. Медитирующий человек никогда не станет стремиться к власти, и все же странно, что мы сами доверили Шиле управление общиной. Люди жили в Раджнишпураме ради того, чтобы встречаться с Ошо, быть рядом с ним. Многие боялись, что их выгонят из города, и Шила могла играть на их страхе. Чтобы быть ответственным, нужно быть свободным, а чтобы чувствовать себя свободным, нужна определенная зрелость. Нам пришлось учиться на собственных ошибках.

Ошо часто повторял: «Когда меня не станет, вспоминайте меня как человека, учившего вас быть свободными и проявлять свою индивидуальность». Так оно и было.

Ощущение внутренней свободы и умение выражать себя начинается с поисков своего истинного «Я» среди различных слоев фальшивой личности. Мы обретаем индивидуальность, когда не боимся выражать себя, не боимся выражать свою внутреннюю правду, даже если она отличается от того, во что верят другие. Моя индивидуальность может расцвести, только если я принимаю себя и говорю без осуждения: «Да, это я, такая, какая есть».

Наш дом охранялся двадцать четыре часа в сутки парнями, находившимися в наблюдательной башне. Тем не менее, каждую ночь кому-нибудь из живших в трейлере, по очереди, приходилось надевать на себя много теплой одежды, потому что температура на улице обычно была ниже нуля, иногда шел снег, иногда дождь, и ходить вокруг дома с рацией. Было темно, скользко и страшно. На склоне около бассейна, пробираясь сквозь заросли бамбука, я перепрыгивала через небольшой ручей, журчащий разными странными голосами. В этом месте рация обычно издавала громкий скрежет. Я в ужасе замирала, слыша, как сильно бьется мое сердце. Я вглядывалась в темноту, и немой крик вырывался у меня из груди. Это была месть Шилы нам за наше существование. Ее ревность перешла всяческие границы, и все из-за того, что мы были рядом с Ошо.

Мы же в свою очередь старались сделать так, чтобы Шила не могла войти к нам в дом без нашего ведома. Время от времени она давала рабочим задание сменить замок на двери. Вивек тут же посылала Ашиша в лавку инструментов, чтобы тот стащил (другого выхода не было) засов и приделал его к обратной стороне двери. Между прочим, однажды это спасло ей жизнь: как-то Шила подослала в наш дом четверых своих бандитов с хлороформом и шприцем с ядом, предварительно отправив Рафия, друга Вивек, «по каким-то срочным делам» за пределы общины. Попытка убийства провалилась лишь потому, что эти бугаи не смогли пробраться в дом. О коварном замысле Шилы нам стало известно лишь после того, как она уехала из общины и один из ее бандитов признался в этом представителю ФБР.

В июне 1984 года Шила позвонила мне и голосом, взволнованным настолько, словно кто-то выиграл в лотерею, сообщила: «Наконец-то нам повезло! Это большая удача!» Она орала так, что мне пришлось отодвинуть трубку от уха, чтобы не оглохнуть. Я подумала, что произошло что-то прекрасное. На самом же деле оказалось, что у Девараджа, Девагита и Ашу, которая была стоматологической медсестрой, обнаружили глазную инфекцию, конъюнктивит.

«Это доказывает, – не унималась Шила, – что они – грязные свиньи и не могут заботиться об Ошо».

Я положила трубку и подумала: «Господи, эта женщина сошла с ума».

Шила намеревалась пригласить Пуджу, чтобы та проверила самого Ошо. Все знали Пуджу как Сестру Менгеле. Мы ее не любили и не доверяли ей. Было что-то пугающее в ее смуглом одутловатом лице и глазах, почти щелках, которые она прятала за темными очками. Я сказала Ошо, что Шила хочет позвать Пуджу проверить его глаза, но он ответил, что, поскольку болезнь не лечится, а пациентов нужно просто изолировать, в ее приезде нет никакого смысла.

Шила все же настаивала на том, чтобы все в доме прошли проверку. Так что все мы, кроме Нирупы, которая осталась присматривать за Ошо, отправились в медицинский центр. Вы не поверите, но эту болезнь нашли у всех. Вивек, Девараджа, Девагита и меня поместили вместе в одну комнату. Позже к нам присоединились еще двенадцать человек, включая и Савиту, женщину, которую я встретила в лондонском центре. Она была в общине бухгалтером. Эта инквизиция была такой отвратительной, что в тот день я твердо решила, что точно покончу жизнь самоубийством, если Ошо умрет прежде меня. На душе у всех наболело так, что, оказавшись вместе в замкнутом пространстве, мы как будто взорвались и начали высказывать все, чем были недовольны. Савита же все время твердила, что любовь – это трудная штука и не всегда приносит удовольствие. Она ругала нас за то, что мы не можем как следует позаботиться об Ошо. Она говорила об Ошо так, будто он сам не понимал, что делает, и что ему нужны люди, которые думали бы за него.

И хотя у нас не было никаких признаков болезни, мы чувствовали, что не можем спорить с докторами.

На следующий день у Ошо сильно разболелся зуб, и он попросил прийти к нему Раджа, Гита и Ашу. Шила пыталась подослать своих докторов, но Ошо отказался, сказав, что его не волнует риск, и он хочет видеть своих людей. Так это трио вернулось в дом. Там их тщательно продезинфицировали и позволили войти к Ошо.

Всю общину проверили на это «фиктивное», как назвал его Ошо, заболевание. Оказалось, что оно есть буквально у всех. Медицинский центр был переполнен, за общиной следить было некому. В итоге наш доктор переговорил с окулистом, и выяснилось, что те небольшие точки на роговице, которые были выявлены при осмотре, бывают у всех, кто, как мы, живет в сухом, пыльном климате.

Через три дня нам разрешили вернуться домой. На подходе к нашему трейлеру я в ужасе заметила, что все наши вещи валяются на лужайке вдоль дороги. Шила приказала провести в доме дезинфекцию. Уборщики выкинули все, что им показалось подозрительным.

Нас обрызгали спиртовым раствором. И тут же нас ждала следующая инквизиция в виде магнитофона, установленного Шилой, чтобы записывать все наши разговоры. Это было уже слишком. Вивек пошла к Ошо и рассказала ему о том, что происходит. Вернувшись от него, она передала его сообщение. Он просил всех разойтись и перестать заниматься ерундой. Но никто не поверил Вивек. Это было все равно, что пытаться отозвать охотничьих собак, когда они уже почуяли добычу. Люди Шилы сказали, что Вивек врет, тогда мы все встали и ушли. А Патипада, одна из приспешниц Шилы, наклонилась к магнитофону и стала выкрикивать оскорбления, потому что кричать ей было больше не на кого.

На следующий день Ошо собрал в своей комнате нескольких человек: нас, Савиту, Шилу и некоторых ее последователей. Он сказал, что если мы не научимся жить в гармонии, то он покинет тело шестого июля. Хватит того, что борьба происходит за пределами общины. Между собой бороться вовсе не нужно. Ошо говорил о злоупотреблении властью.

Через несколько дней Ошо передал список просветленных людей, живущих в коммуне. В списке был двадцать один человек. Народ в общине заволновался!

Но, по-видимому, этого было недостаточно, и Ошо продиктовал списки еще трех групп, в которые входили самбудхи, махасаттвы и бодхисаттвы. Эти люди должны были заботиться об общине, в случае если с Ошо что-нибудь случится. Шилы не было ни в одном из списков, не было и никого из ее «друзей-подружек». Таким образом Ошо лишил Шилу всякой возможности стать его преемницей. У нее больше не было власти.

Вот еще один пример того, как живет и работает мистик. Однажды мы ехали с Ошо на машине. В салон влетела муха, она кружила над нами и противно жужжала. Я размахивала руками, пытаясь ее поймать. Ошо сидел и смотрел прямо перед собой. Мы остановились на перекрестке, пропуская машины на главной дороге, а я продолжала хлопать по стеклам и по сиденьям. Не поворачивая головы и не отрывая глаз от проезжей части, Ошо молча нажал на кнопку. Окно с его стороны поползло вниз. Ошо спокойно ждал. Когда муха оказалась около него, он слегка повел рукой, и муха вылетела из машины. Тогда Ошо снова нажал на кнопку, и окно закрылось. При этом он ни разу не отвел взгляда от дороги и не произнес ни слова. Абсолютный дзен – элегантно и грациозно!

Так он поступил и по отношению к Шиле. Он спокойно ждал, когда она сама найдет выход. Он ведь был и ее Мастером, он любил ее и доверял ее внутреннему будде. Я знаю, что Ошо доверял Шиле, потому что я была рядом с ним целых пятнадцать лет и видела, что этот человек – само Доверие. Его жизнь и даже его смерть – свидетельство абсолютного доверия.